Лидочка

Лариса Агафонова, 2023

Лидочка влюблена в медицину и обожает своего сынишку. А что личная жизнь не сложилась, почти не переживает. Иногда нахлынут непрошеные воспоминания, закипят слёзы, но стоит обнять сынишку, как становится легче. Вместе с новым пациентом клиники жизнь переворачивается с ног на голову. Вот только надо ли это Лидочке?

Лидочка горько плакала в сестринской. Опять эта капитанша забрала себе возможный приработок. И ведь оборачивает всё так, как будто заботится о ней, о Лидочке. Только почему бы ей не вспомнить о своей «заботе», когда она ночные смены распределяет.

Нонке, своей протеже, долговязой костлявой перезрелой девице с гонором, как хобот у слона, ставит ночные дежурства от силы дважды в месяц: не может эта фифа по ночам работать, голова у неё кружится от недосыпа, видите ли. Чего тогда в медицинское училище пошла со своей головой? Сидела бы где-нибудь бухгалтером (цифры у неё в голове, кстати, гораздо лучше приживаются, чем названия новых препаратов для инъекций). А Лидочка не меньше двух раз в неделю дежурит: может не может, а выходит.

Лидочка в медицину влюблена. Давно и навсегда. И рука у неё лёгкая, не то, что у некоторых. Так как она, уколы и капельницы в отделении никто не ставит. И вену всегда находит, и колет не больно, и шишек-синяков не остаётся. Немудрено, что больные к ней в очередь выстраиваются. А те, кому дополнительные инъекции назначают — продолжение лечения после выписки, Лидочку просят на дом к ним приходить. Она с удовольствием хватается за каждый новый заказ: деньги в их с сыном маленькой семье вовсе даже не лишние.

А эта змея подколодная, Алиса Капитоновна, (которую коллеги за глаза капитаншей зовут) уши держит на макушке, а антенны (две толстые косы, баранками закрученные с двух сторон головы) держит включёнными, и как только пациент к Лидочке с просьбой: старшая медсестра тут как тут, соловьём разливается: «Лидочка у нас мать-одиночка, некогда ей по адресам разъезжать, домой она после работы спешит. Пожалейте Лидочку. Вот Нонна свободная девушка, она может к вам в любое время приехать. И даже иногда в рабочее, если очень нужно будет, — сладко улыбается капитанша, — отпущу её к вам на укольчик».

И смотрит на Лидочку так, что та и не смеет возразить. А как возразишь, когда капитанша всё отделение под себя подмяла. Главврач и тот под её дудку польку пляшет. Умеет Алиса Капитоновна льстивые речи говорить, умеет всё в свою пользу оборачивать. Алиса ведь, имя своё оправдывает.

Вот и отбирает крохи, которые Лидочка могла бы заработать. Не всегда, к счастью, ей это удаётся. Больные ведь тоже не дураки. Кто не в первый раз, Нонку знают, и руку её тяжёлую на себе испытали, шарахаются теперь от услуг горе-медсестры. Тихонько с Лидочкой договариваются. Но как противно это: скрываться, тайком телефон свой писать. Но ничего не поделаешь. Жить-то надо.

И вот сегодня, Лидочка так надеялась на подработку: новому пациенту десять капельниц выписали и уколов на две недели расписали. Можно было к Новому Году сынишке, Ванечке, на хороший подарок заработать. Лидочка уже размечталась, а зря. Капитанша вмиг нарисовалась и перехватила выздоравливающего. А он глазами хлопает: мол, мне всё равно, кто будет делать. Ну а раз всё равно, значит — Нонкин выход.

Ну, плачь, не плачь, а надо идти работать. А то капитанша начнёт ехидно интересоваться, уж не из-за кавалера ли наша Лидочка всхлипывает. А какие уж тут кавалеры, когда в голове только сыночек ненаглядный, работа на полторы ставки и вечный вопрос: «Как свести концы с концами?» Не до романтических отношений, не до лирики.

Да и не лежит ни к кому Лидочкина душа. Сколько не пытались молодые врачи и пациенты к ней подкатывать, сколько не приглашали на свидания, цветами одаривая и шоколадками, в ответ Лидочка лишь мило улыбается и смущённо отказывается. Никто не обижается. На Лидочку вообще сложно обидеться: всегда приветлива, корректна с персоналом и больными, если нужно, поможет, если срочно, подменит.

Никак Лидочка не выбросит из сердца Ванюшиного папу. Крепко влюбилась она тогда, шесть лет назад, в Егора, молодого талантливого хирурга, привязалось к нему сердечко толстой ниткой, и не перерезать её, не разорвать. А Лидочка и не думает об этом. Некогда ей размышлять да нюни разводить. Конечно, когда она вернулась с летних каникул и узнала, что хирург больше не работает в больнице, где Лидочка практику проходила, она была в растерянности.

Они перед её отъездом повздорили. Егор приревновал свою зазнобу к симпатичному медбрату, который активно ухаживал за Лидочкой. А девушка возьми и скажи: «Ты вот скрываешь наши с тобой отношения, мы прячемся по углам, домой вместе не уходим, утром разными дорогами в больницу добираемся, чтобы никто не подумал, что ты пользуешься служебным положением. Вот и ухаживают за мной другие. Я ж с виду свободная». Егор вспылил, Лидочка обиделась. И уехала домой, на каникулы. А когда вернулась, Егора перевели на повышение в областной центр. А Лидочка осталась одна. Ну как одна — с Ванечкой в животе.

Она, может быть, и стала бы разыскивать любимого, да только девчонки медсёстры как-то в разговоре вскользь упомянули, что Егор вроде бы шуры-муры с докторшей одной закрутил. Правда или нет, но гордости Лидочке было не занимать. Позвонила родителям, без утаек рассказала правду. Родители у неё хорошие, душевные. Всё поняли и не ругались, не возмущались, как у одной из Лидочкиных подружек: её, когда она без мужа забеременела, родители скоренько на аборт отправили, мол нечего безотцовщину плодить. А Лидочкины в один голос сказала: Мать с отцом в один голос заявили: «Будешь рожать и точка. Чем сможем, подсобим». Одной ведь не выдюжить было: последний год в училище, экзамены.

Мама приехала на месяц, когда Лидочке пришла пора рожать. Сидела с Ванечкой, пока дочка экзамены сдавала, а потом забрала обоих домой, в деревню.

Лидочка год в декрете продержалась, изредка массажи односельчанам делала и уколы ставила. Только хотелось настоящей работы, практики медицинской, чтобы в настоящей больнице. У них-то в деревне даже фельдшерский пункт прикрыли: проверяющие приезжали, документацию изучили и сказали: «Не рентабельно». А куда прикажете хворым старикам деваться, которые в больницу, что в соседнем посёлке, не доедут: не на чем, да и сил нет?

Лидочка, когда в училище поступала, мечтала, что потом в институт пойдёт, офтальмологом хотела стать, зрение людям возвращать. Да что уж теперь… Куда ей с маленьким ребёнком в институт? Это ж вам не заочное обучение, не дистанционное. Медицина — дама капризная, впускает лишь тех, кто ей верой и правдой служить намерен, кто до донышка себя отдаёт.

Так что Лидочке была одна дорога — работать. Тётка, сестра мамина, позвала к себе в город, от их деревни недалеко, в тридцати километрах. У них больницу новую отстроили, места рабочие образовались. Лидочка и поехала. Взяли её медсестрой в травматологию, комнатой в семейном общежитии обеспечили, сына в детский сад помогли определить.

Тётушка бездетная, к Лидочке вполне себе хорошо относится. Первое время она с Ванечкой сидела, пока племянница в ночные смены ходила. А потом тётушкино здоровье шалить взялось, а вместе с ним и характер испортился. Капризная стала тётка, обидчивая. Чуть что не по ней, в слёзы да обвинения: мол, я тебе Ванечку сколько нянчила, а ты мне теперь стакан воды не подашь. Лидочка старается изо всех сил. Если время свободное есть, прибежит и в магазин сходит, и полы помоет, и кушать приготовит. Только редко получается. Где его взять — время это свободное?

Конец ознакомительного фрагмента.