Блеск и нищета сумасшедших

Леонид Баталин, 2020

Что вы знаете о психушках? Наверняка что-то совсем поверхностное или стереотипное. Что же там происходит на самом деле? Эта книга – ваш экскурсовод по утопичному русскому дурдому. Большая её часть была написана автором прямо в психушке и основана на реальных событиях. «Блеск и нищета…» – это 50 историй, не связанных между собой сюжетом, но связанных персонажами и местом действия – психиатрической лечебницей провинциального города N-горска. Русский дурдом открывается здесь со всех сторон: как самых смешных, так и самых трагичных и жутких. Присутствует уголовный жаргон, копрофагия, мужеложство и прочие страшные вещи. Крайне не рекомендуется к чтению. Содержит нецензурную брань.

10. Операция «Процедурка»

Половина десятого. Прошла вечерняя раздача таблеток, отделение готовится ко сну. И только первая палата не дремлет. Как говорится, город засыпает, просыпается мафия.

— Ну что, братва, как насчёт нашего плана? — спросил Стасик. — Карбид и cвинина ждут нас!

Свининой в дурдомовской среде называют циклодол — таблетки, корректирующие побочные эффекты галоперидола и других нейролептиков, также иногда используемые для лечения болезни Паркинсона. При передозировке вызывают возбуждение, повышенное сердцебиение, прилив энергии и галлюцинации, а спустя какое-то время бессонницу и депрессию. Также циклодол называют мотоциклом, циклом или дурдомовской скоростью. У него есть аналоги — например, безак и акинетон — но наибольшей популярностью пользуется именно циклодол. Его вы, кстати, нигде не достанете без рецепта — он продаётся только в государственных аптеках под очень строгим контролем. А карбид — это карбамазепин, противосудорожное. От него тормозят, залипают и засыпают.

— Звучит заманчиво! — говорит Комар. — Палыч уже в говно, спит в четвёртой палате. Жаба в дежурке, Рая — на том продоле. Надо их обеих отвлечь.

— Я беру на себя Жабу, — говорит Стасик.

— Рая на кого? — спрашивает Фара. — я её сегодня раздраконил, так что чур не я.

— Как раз ты и извинишься! — говорит Комар. — скажешь ей красивые слова, и она отвлечётся, а мы по-быстрому туда и обратно.

— Бля, ну только не это! — возмущается Фара. — В списке людей, которых бы я, не задумываясь, пристрелил, Рая была бы на первом месте.

— Братан, а кто, если не ты? — вмешивается Стасик. — Ты прямо от всего сердца перед ней извинись! Скажи, что кинул фразу сгоряча. На благо общего, брат!

— Бляяя, Стасик, ну это жесть.

— Ты сможешь, брат! Ради нашей движухи.

На том и сошлись, и немедля приступили к выполнению:

— Жанна Ивановна, а вы давно здесь работаете? — Стасик подошёл к посту.

— Ой, знаешь, Стас, давно. Двадцать восемь лет. Вот помню, в девяносто шестом году, когда заведующим был Николай Вадимович…

* * *

— Тёть Рай, вы меня простите, я же сгоряча! — начал тем временем на другом коридоре Фарик. — Я бы на вас в последнюю очередь подумал!

— Ой, Мамедов, и обидел ты меня! — начала тётя Рая. — Я же за пятнадцать лет работы ни разу себе даже близко такого не позволила! Да я же, я же…

* * *

Тем временем Комар, прошедший на цыпочках за спиной у тёти Раи, тихо прошмыгнул в процедурный кабинет. Там было тихо и пусто. Идеальные условия. Только таблеток почему-то нигде не было видно.

— Ёбаный в рот, где эти ссаные колёса? — выругался он вслух.

3. Лёша Комаров в поисках циклодола

Открыв пару шкафов, он ничего не увидел. Неужели убрали? Он уже начал бесцеремонно рыться по ящикам с лекарствами, стоящими под кушеткой, но всё тщетно…

* * *

— И тогда ещё наше отделение было на первом этаже, и главврач больницы был Василий Аркадьевич Богатыренко… Ох, я столько насмотрелась за это время! — разговорились Жанна Ивановна. Стасик делал вид, что внимательно слушает.

* * *

— А ты знаешь, сколько раз я не давала людям выносить отсюда продукты? За столько лет я ни разу себе ничего не позволила… — продолжала тётя Рая. — Да я же…

* * *

И тут она остановилась.

— Что это за шум в процедурном кабинете? — удивилась она.

Фара сглотнул.

— Тёть Рай, я вас всегда очень любил и уважал! С тех пор, как оказался здесь. Вы очень хорошая и порядочная женщина!

Рая отвлеклась.

— Ой, спасибо тебе! — покраснела она. — Так, пойду проверю процедурный…

В этот момент из процедурного кабинета вышел Комар.

— Так, и что у нас принудчик делает в процедурном кабинете? ЖАННА! — заревела на всё отделение тётя Рая. — КОМАРОВ В ПРОЦЕДУРКЕ!

Комаров, уже отчаявшись что-либо исправить, быстро пробежал от процедурки до туалета.

— Братва, все за мной! — крикнул он.

Жанна Ивановна и тётя Рая тут же раскусили весь хитроумный план, но было уже поздно. Фара, Комар, Герман, Стасик и Лысый были уже в туалете. Стас держал дверь обеими руками, пока с обратной стороны её пыталась открыть Жанна Ивановна. Тем временем Комар выворачивал карманы прямо в раковину.

— Я брал всё, что попадётся, — сказал он. — Вроде свинина была…

Большую долю украденных таблеток составлял, к сожалению, галоперидол.

— Блять, ты не мог карбид с циклухой спиздить? — ругался Герман. — На видном месте же было?

— А хуле ты сам не пошёл на дело, раз такой умный?

— ВЫ ОХУЕЛИ, ЧТО ЛИ? — орала Жанна Ивановна. — ВЫ СОВСЕМ ОХУЕЛИ? ОТКРОЙТЕ ДВЕРИ! БАРЛЕЕВ! Я ТЕБЕ ЭТОГО НЕ ПРОЩУ! ВСЮ ЖОПУ ЗАКОЛЮ, СТОЯ СРАТЬ БУДЕШЬ!

— Они таблетки из процедурки украли! — кричала Рая.

Тем временем ребята отделили все лекарства, которые хоть как-то «вставляют», поделили их между собой и сожрали, запив водой из-под крана. Улов был небогат: каждому досталось по четыре таблетки циклодола и по две карбамазепина, а Стасу и Фарику, как самым главным, перепало дополнительно по пять колёс феназепама.

— Я ЗВОНЮ ИГОРЮ НИКОЛАЕВИЧУ! — орала Жаба.

Лысый встал у двери и держал её. Стасик тем временем отошёл от неё и выпил свою порцию таблеток.

— Пизда нам! — констатировал Фара.

— Кто не рискует, тот не пьёт шампанское! — ответил Герман.

Игорь Николаевич тем временем уже пришёл из другого отделения и стоял под дверью.

— Мамедов! — кричал он. — МАМЕДОВ, БАРЛЕЕВ И КОМАРОВ, И КТО ТАМ ЕЩЁ В ТУАЛЕТЕ! ЕСЛИ ВЫ СЕЙЧАС ЖЕ НЕ ОТКРОЕТЕ ДВЕРЬ, ТО Я БУДУ ПОДАВАТЬ ДОКУМЕНТЫ НА УСИЛЕНИЕ РЕЖИМА!

Это были волшебные слова. На усиление режима никто не хотел — это означало продление принудки минимум на пару лет, плюс ещё интенсивное лечение со страшными уколами. Ещё раз порывшись в раковине, Стасик убедился, что всё, что хоть как-то прёт, было съедено, и скомандовал Лысому:

— Открывай, братан, будь что будет!

Дверь открылась.

Игорь Николаевич обрушил на них весь свой гнев:

— ДА ВЫ СОВСЕМ ОХУЕЛИ, ЧТО ЛИ?! — орал он. — ВСЕХ ИЗ ТУАЛЕТА НА ВЯЗКИ В СЕДЬМУЮ ПАЛАТУ! ВСЕХ ДО ЕДИНОГО! ПЕРВАЯ ПАЛАТА ПЕРЕЕЗЖАЕТ В СЕДЬМУЮ!

— Так Мамедов ещё подмазывался ко мне, отвлекал, а я поверила, что он извиняется…

— Хуй бы я извинился! — улыбнулся Фара. — Я же лично видел твоего мужа на велосипеде! Игорь Николаевич, примите меры, её колхозный ёбырь опять за казённым мясом приезжал!

— Ой, ой, с сердцем плохо, дайте корвалол! — запела вновь тётя Рая.

Тем временем Игорь Николаевич и санитар из соседнего отделения вязали принудчиков. Изначально на это дело хотели позвать Палыча, но тот даже не проснулся.

— ТЫ ЕЩЁ ЗА ХУЙ МЕНЯ ПРИВЯЖИ, АХАХАХХАХА! — Крикнул Добрый.

— Поговори мне, поговори! — ответил Игорь Николаевич. — На спец-режим уедешь!

Но все знали, что на спец никто не уедет. Дело ограничится вязками и уколами.

— От души провернули, пацаны! — засмеялся привязанный Герман. — Циклуха разгоняет! На пятилитровой ямахе катаемся!

— Я ВАМ ПРОВЕРНУ! — орала Жаба. — ВЫ У МЕНЯ ТЕПЕРЬ ДО КОНЦА ПРИНУДКИ В СЕДЬМОЙ ЛЕЖАТЬ БУДЕТЕ! КАК ВЫ К НАМ, ТАК И МЫ К ВАМ!

И так опустела первая палата. Остались в ней только храпящий Зёма, Левый, а также злорадствующий допризывник Малинин, заранее предупредивший Жанну Ивановну о планах местных бандитов. Если бы не он, принудчикам перепало бы в три раза больше циклодола, а также упаковка лирики, которую привезли для местных эпилептиков.