Песчинки прошлого

Лион Кастель, 2020

Молодой мужчина попадает в сложную жизненную ситуацию. Он абсолютно ничего не помнит из прошлого. Что это воздействие спецслужб или инопланетяне? Любовь лечащего врача постепенно возвращает ему память через сны. Главный герой уже не хочет ничего вспоминать, но песочные часы уже перевернулись и "песчинки прошлого" стали заполнять свободное пространство…

Глава 5. Иванова

Тамара Сергеевна Иванова жила одна в квартире доставшейся ей от бабушки. Прошло уже двенадцать лет как восемнадцатилетняя пермячка с красным дипломом, приехала в Москву поступать в медицинский институт. Тамара была единственной внучкой и бабушка, мать отца, безумно любила эту скромную немножко нелепую провинциальную девочку. Тем более что сам отец умер, когда Томе было четыре года.

Об отце у неё сохранились лишь неприятные, но незабываемые воспоминания. Он оставил в судьбе Тамары след на всю жизнь в прямом и переносном смыслах. Отец всегда был пьян и бил её и маму.

Последний раз Тома его видела восьмого марта. В день, когда ей исполнилось четыре года. Они с мамой ждали его с работы, потому что он должен был принести им подарки. Тома сидела в нарядном платье в кресле и, в перерывах игры в «пятнашки», помогала маме. Она протягивала ей постиранные вещи, а мама их гладила.

Отец пришёл домой поздно. От взгляда безумных глаз Томе стало страшно.

С самого порога отец стал извергать пьяную ругань, а затем схватил маму за волосы и поволок по коридору в комнату.

— Тома беги на кухню! — кричала мама сквозь слёзы.

Обычно она так и поступала, потому, что ей тоже доставалось. Но в этот раз она разревелась и, подбежав к отцу, стала дёргать его за штанину.

— Папа, папа, не бей мамочку, пожалуйста. Папа, маме больно. Отпусти её.

Отец со всей силы дёрнул ногой, отшвырнув дочь как котёнка. Тома отлетела, ударившись и уронив гладильную доску вместе с утюгом на пол.

Прошло уже много лет, но Тамара не может забыть ту обиду и бессилие, что завладели маленькой девочкой при виде матери в крови, закатывающей глаза. Отец продолжал бить ее, держа за волосы и ударяя головой об шкаф. Девочка вспомнила, как она проучила Гошу в садике дёргать её за косички и за банты, которые каждое утро заплетала мама. Тома подбежала и впилась зубами в ногу отца.

— Ах ты, сучка мелкая, — отец схватил её за шею и отбросил.

Очнулась Тома только в реанимации. Десять дней врачи не могли ответить на вопрос матери, будет ли девочка жить. Кроме кровоизлияния в мозг у Томы был глубокий термический ожог лица и шеи от утюга, на который она упала.

Пока она находилась в больнице между жизнью и смертью, её отец застрелился из охотничьего ружья в подвале их дома.

С тех пор Тома вспоминает о нем постоянно, когда смотрится в зеркало. Она с детства носила длинные волосы и уже не могла мечтать о другой причёске, чтобы никто не замечал того места, где раньше находилась ушная раковина. У Тамары Сергеевны здесь был небольшой деформированный выступ, за который она цепляла дужку очков, а площадь вокруг стягивал келоидный послеожоговый рубец.

Конец ознакомительного фрагмента.