Ассоциация Забытых Колдунов. Воскрешающая – 3

Маир Арлатов (2020)

Могут ли обжаривание ржавых гвоздей, горсть изюма и глупый детский стишок избавить от проделок колдунов? Еще как могут! Особенно, если они очень достанут… А началось все с того, что счастливую семейную жизнь Лануф, ее мужа лорда Айрена Эшнера и приемного сына Нацтера нарушает неожиданное письмо, присланное кем-то, кто именует себя Забытыми Колдунами Вселенной… Спокойная жизнь закончилась, началась игра на выживание.Книга «Ассоциация Забытых Колдунов» является продолжением цикла «Воскрешающая». Это совершенно новая история, необычные герои и невероятные космически — магические приключения!

Глава 4

Мне снилось, что я иду по густым влажным джунглям. С верхушек деревьев падают на голову холодные капли воды. Мне этот лес отчего-то кажется знакомым. Будто знаю я его как свои пять пальцев. По ветвям скачут обезьяны самых невероятных расцветок, издавая угрожающие щелчки и визг. Кричат, прячась в листве, птицы.

Внезапно я выхожу на светлую поляну. В центре нее растет огромное толстое дерево. Я поднимаю глаза на вершину и невольно восхищаюсь его силой и величием. Но тут взгляд падает на широкий ствол, на нем мне вдруг почудилось лицо. И стало страшно. Я вгляделась еще внимательнее и четко увидела открытые глаза, нос, губы. Это было женское лицо, обрамленное волнистыми волосами. Выражение лица было спокойным и даже равнодушным. Лицо не было вырезано в коре. Оно будто проявилось сквозь нее и занимало собой всю нижнюю половину дерева. Я смотрела на лицо и все яснее понимала — это лицо… мое!

Что это значит? Сознание в страхе заметалось по закоулкам дремавшей души, сея панику и сомнения.

Но еще рано было просыпаться. Я все еще стояла перед деревом. И вдруг лицо ожило…. Ресницы дрогнули, и взгляд сделался осмысленным. Дерево заметило меня…

Я попятилась, собираясь сбежать, но неожиданно корни дерева непроходимой стеной встали за моей спиной. Я закричала, цепляясь за них…

— Найди меня… — тихо попросило дерево.

Я, недоумевая, оглянулась.

— Я жду тебя…

И вдруг листья на дереве пожелтели и стали осыпаться. Поднялся сильный ветер и разметал их по поляне. А когда ветер утих, глаза на стволе дерева закрылись и к нему со всех сторон рванулись несметные полчища жуков и червей. Они набросились на дерево и в считанные секунды изъели до сердцевины. Ствол не выдержал и, протяжно заскрипев, сломался и стал падать, постепенно превращаясь в огромную стаю черных летучих мышей. С пронзительным свистом стая пронеслась над моей головой и скрылась за лесом.

Дико захохотали обезьяны, им вторил мой безумный крик.

***

Я проснулась. Сердце бешено колотилось в груди.

— Какой ужас… — проговорила я, поднимаясь с кровати.

Я провела рукой по лбу, заметив, что он вспотел. Потом заглянула в зеркало и, убедившись, что по глазам не видно следов от недавнего расстройства чувств, вышла из каюты.

В отсеке управления находился маршал и два человека из его команды.

— Как дела? — поинтересовалась я.

— Я не стал вас будить, — проговорил маршал и сразу приступил к докладу: — Примерные расчеты готовы. Я установил минимальное количество черных дыр, способных поглотить планету средних размеров. Таких тридцать две в пределах населенных людьми галактик. Большинство из них в труднодоступных районах и потребуют для изучения колоссальное количество затрат энергии.

— А сколько потребуется времени?

— Месяца три — четыре, если не будет серьезных проблем.

— У нас нет времени, — огорченно вздохнула я. — А что там насчет Внутреннего Космоса? Нельзя как-то через него прощупать дыры?

Георгий отрицательно качнул головой.

— Зонды рассчитаны на работу во Внешнем Космосе, а если вы подумали о прыжках, типа бильярдного шара в лузу и обратно, то спешу огорчить: нам может очень повезти, и мы расшибемся в лепешку об эту самую Ийокопену.

Да, перспективы длительного блуждания из галактики в галактику не радовали.

— Пошлите сообщение на Диво, что у нас все в порядке и приступим к изучению дыр. Что нам еще остается?

— Лануф, вы не верите, что мы их найдем? — маршал догадывался о моих сомнениях.

— Если бы я не верила хоть на сотую долю процента, я не была бы сейчас здесь. Меня беспокоит, что поиски затянутся надолго. Мы можем не успеть застать их живыми.

Маршал загадочно улыбнулся. И я тут же решила расставить все точки над «i».

— Георгий, надеюсь тебе не надо напоминать, чтобы ты держал язык за зубами?

— Заверяю, — он приложил обе руки к сердцу. Я обратила внимание, что на нем надета коричневая военная форма, а фиолетовой шинели нигде нет. Возможно, он из предусмотрительности отказался от нее. Ведь один только ее цвет навевал на меня страшные воспоминания. Маршал продолжил: — Я даже в снах никому не рассказывал ваших секретов. Султан всегда доверял мне. Я понимаю ваши опасения насчет Нацтера. И искренне сожалею…

— Ничего, все нормально. Когда будет первая дыра?

— Через три дня. По возможности планирую сокращать расстояние через Внутренний космос, следуя изученными путями. На базах: Унити, Рокс и Винедия мы можем заправиться топливом и провизией, а дальше придется рассчитывать лишь на удачу.

Я кивнула.

— Ладно, ты знаешь, что делать. Не буду отвлекать.

И я вышла из отсека.

Потом я просто от безделья ходила по кораблю, заглядывая в разные отсеки, смущала своим появлением солдат, несущих вахту, обеспокоила поваров, занятых за игрой в карты — они потом клялись мне, что до ужина осталось два часа и все будет готово вовремя. Случайно столкнулась в коридоре с Анатой, и мы продолжили бездельничать вместе.

— Эх, какие тут красавчики! — вздыхала Аната. — Жаль Бель не видит. Я сегодня напросилась ужинать с лейтенантом. Надеюсь, мы прекрасно проведем время.

— Аната, помнится, раньше ты что-то про титулы говорила…

— Но могу же я развлечься. Мне скучно. Даже поговорить не с кем.

— Учти, подружка мне здесь дуэли не нужны!

— О, не выдумывай. Это будет только ужин.

— Только ли?

Аната посмеялась над моими намеками и решила сменить тему. Мы оказались перед ее каютой.

— Ты смотри, какую я себе отхватила каюту! Красота! — воскликнула она, едва дверь отъехала в стену.

— Да, шикарная, — охотно согласилась я.

Хотя достоинства этой каюты меня нисколько не интересовали. Каюта, как каюта. Даже с апартаментами гостиниц не сравнишь. Но ведь все же это военный корабль, а не, на худой конец, квартира в центре мегаполиса. На военном корабле, чем меньше роскоши, тем безопаснее. В каюте были все основные удобства, она просторна, чиста, мебель взаимозаменяемая и это главное.

— Лануф, ты какая-то подавленная, — вдруг заметила Аната, перестав расхваливать ванную комнату, в которой она уже расставила, взятые из резиденции комплекты шампуней, пен, солей и прочих средств для ухода за телом.

— Все в порядке. Где Иштер поселился, не знаешь?

— Пока нет.

О том, где поселился Иштер, я узнала лишь за ужином. Ужинали мы втроем в отдельной каюте. Так называемой — кают-столовой. Рядом со столовыми приборами лежали элементарные анализаторы. Время от времени мы все пользовались ими, посчитав такую предусмотрительность не лишней. Разговаривала в основном Аната, а я и король были погружены в свои думы.

— Я совсем умру от скуки, — жаловалась подружка.

— Ан, ты, кажется, не собиралась ужинать с нами, — случайно вспомнила я.

— А… — она махнула рукой в сторону двери, — без Бель не интересно. Я отложила ужин с лейтенантом на завтра. А я вот подумала: может немного поработать мозгами и пока мы в зоне досягаемости Космического Центра, окончить какой-нибудь курс?

У меня даже челюсть медленно поползла вниз. И как только такая мысль могла прийти ей в голову? Я переглянулась с Иштером. Он, усмехнувшись, пожал плечами.

— А что? Освоить, к примеру, технику самообороны или основы парапсихологии. Все же неизвестно, что нас ожидает впереди. Как считаете?

Я задумчиво произнесла:

— Нам всем не мешает чем-нибудь заняться как минимум на три месяца.

— А что неплохая мысль, — оценил Иштер. — Мне необходимо решить кое-какие политические вопросы…

Оба вдруг посмотрели на меня.

— Обо мне не беспокойтесь. Я найду, как убить время, — заверила я.

Этой ночью мне спалось плохо. Отчего-то невыносимо разболелась голова. Хотелось позвать кого-нибудь, но не было сил дойти до коммуникатора — приборчика похожего на дистанционный пульт, лежащего на столике у зеркала перед входом в каюту.

Я ворочалась в постели, то и дело садилась, зажимая голову руками. В голову лезли разные мысли: от почти «безобидной» — что я отравилась, отведав рыбный шнеткер, до ужасающей — что это колдуны наслали на меня неизлечимую болезнь. Было так больно, что слезы текли из глаз.

Я промаялась до середины ночи. Потом все же задремала и проснулась оттого, что что-то холодное коснулось моей руки. Прежде чем открыть глаза я успела заметить, что в каюте включен свет. Сразу стало страшно.

— Кто здесь? — спросила я, с трудом разомкнув ресницы. — Кто?!!

Я приподнялась и тут же лишилась на время дара речи. Надо мной склонилась… Гульсияра. Она казалась чрезвычайно взволнованной, губы и руки ее дрожали. Я смотрела на нее широко открытыми от удивления глазами и понимала: девочка оказалась здесь неслучайно. На ней была черная кожаная курточка с прозрачным капюшоном, брючки, а на ногах сапожки.

— Ты?!!

— Извини, Лануф, я знала, что ты не захочешь меня взять с собой, и поэтому я сбежала. Но я оставила Вороне сообщение и Ирлиса уже, наверно, все узнала. Я не буду помехой, Лануф, обещаю.

Я откинулась на подушку, ощутив, как в виски ударяют волны тупой боли.

— Скажи, что принести, я принесу. Я не могу видеть, как тебе плохо.

— И откуда ты за мной шпионила?

— Откуда и ты…

— То есть ты все это время была под моей кроватью?

Девушка смущенно улыбнулась.

— Ну, я хотела спрятаться в шкафу, но там пусто, и ты могла быстро меня найти.

— Принеси мне мокрое полотенце и что-нибудь от головы, — попросила я.

Мне не хотелось ни о чем думать и даже не хотелось укорять Гульсияру в желании отыскать похищенных. Я хотела лишь одного: чтобы прекратилась эта невыносимая боль, и я могла спокойно поспать.

Гульсияра вернулась быстро. Она помогла мне сесть и, вручая холодное мокрое полотенце, сказала, высыпая на постель с десяток разноцветных капсул.

— Из лекарств только это…

Она, наверно, сомневалась, что именно мне поможет, и потому принесла все, что смогла найти.

Я проглотила розовую капсулу и прижала полотенце ко лбу.

— Притуши свет, — попросила я.

— Да, сейчас.

Гульсияра поспешно отключила часть ламп. Стало сумрачно.

— И что же мне с тобой делать? — вздохнув, поинтересовалась я.

— Только не отправляй меня обратно. Я все равно сбегу! Пожалуйста, можно я останусь?

Я опять вздохнула и, пересилив боль, проговорила:

— Хорошо оставайся. Но если ты будешь жаловаться, предъявлять претензии или мешаться под ногами, я выкину тебя из корабля на все четыре стороны.

Гульсияра облегченно вздохнула.

— Вы не пожалеете, госпожа Лануф!

— Мы же, кажется, договорились.

— Прости, я по привычке. Я так счастлива!

— Можешь выбрать себе каюту.

— А я уже выбрала. Я остаюсь здесь!

— Тут мало места для двоих. Или думаешь, я переселюсь в другую? — от такого предположения я даже ощутила, как в глубине души зашевелился, просыпаясь, гнев.

— Нет, что ты! Я просто боюсь находиться одна. Ну, после того происшествия. Мне всюду мерещатся колдуны. Да и мужчин на корабле много… Я не привыкла, когда все пялятся на меня и шушукаются за спиной. Поверь, так было, когда я с девушками носила на корабль вещи.

— Я верю тебе. Ладно, живи у меня.

Я повалилась на подушки, легла на спину и перевернула полотенце обратной стороной.

Гульсияра разобрала кресло, вынула из тайника запасной комплект белья, переоделась и, вскоре закутавшись в одеяло, затихла. Потом погас свет.

Боль в голове не проходила. Мысленно я искала, в чем ее причина и недоумевала. Болеть вроде бы не с чего.

Пронзительный гудок в ухе заставил меня зашевелиться. Я дотронулась до уха и вынула кларкс. Прибор аж раскалился! С таким чудом сталкиваться раньше мне не приходилось.

— Что случилось? — встревожилась Гульсияра, вставая со своей постели.

— Представляешь, кларкс стал горячим, — удивленно произнесла я.

Прибор неожиданно начал краснеть и, громко свистнув, взорвался прямо на моей ладони.

Тут же автоматически от такого резкого звука в каюте включился свет.

И мы принялись с интересом рассматривать то, что осталось от прибора, и недоуменно переглядывались.

— С моим все в порядке… — наконец, сказала девушка. — Может поэтому у тебя болела голова?

Вскоре после этого странного события боль в голове утихла, и я смогла, наконец, спокойно заснуть.

Я проснулась, когда Гульсияра еще спала. Приведя себя в порядок, я вышла из каюты. Ноги понесли меня в отсек управления.

Георгий был один. Он дремал, сидя в кресле. Услышав мои шаги, открыл глаза и оглянулся.

— С добрым утром, — произнесла я. — Как дела?

— С добрым утром, госпожа. Все в порядке.

— Ну, брось ты эти церемонии. Зови просто Лануф. Мы же старые друзья, а ты все «вы», да «госпожа».

Маршал улыбнулся уголками губ.

— Я слышу твои мысли.

— Да, ночью мой кларкс взорвался. Хорошо, что я успела вынуть его из уха.

— Но… кларкс не может взорваться…

Я подошла к нему, взяла его руку и высыпала в ладонь остатки прибора. Георгий некоторое время с удивлением осматривал их.

— У тебя найдется запасной?

Маршал кивнул. Затем встал, высыпал остатки кларкса на стол и подошел к стене. На ней было что-то вроде несгораемого сейфа. Поколдовав над кодом, вскоре открылась дверца, и он вынул из недр тайника маленькую деревянную шкатулочку. Затем подошел ко мне, открыл и протянул ее мне. Я наугад выбрала один из приборчиков и поблагодарила.

— Не стоит благодарностей, — запирая сейф, произнес маршал, — я всегда к твоим услугам.

Я не спешила запихивать кларкс в ухо. Еще сказывались воспоминания о вчерашнем ночном происшествии. Разглядывая прибор, разворачивая его и сворачивая, я все больше убеждалась, что взрываться в нем совершенно нечему. Погруженная в размышления, я села в кресло перед мониторами. В кларксе ничего не было необычного. Простая мягкая металлическая пластина серого цвета.

Маршал сел по другую сторону стола, с неменьшим интересом принявшись изучать меня.

— Лануф, ты все же перекрасила волосы, — после долгого молчания произнес он.

— Это было необходимо.

— Да, наслышан о вашей внезапной страсти к религии.

Я кивнула.

— Все же мой Трокброгакрум трехликий оказался на редкость великодушен к моим мольбам. Георгий, у нас на корабле гость.

— И кто? — маршал постарался скрыть удивление.

— Девушка.

— Это интересно… Служанка?

— Нет, Гульсияра. Она сирота, из всех родственников у нее лишь старая — престарая бабушка. Она для нас как вторая дочь.

Маршал понимающе качнул головой.

— То есть ей не хватило приключений в резиденции…

— Да, она сбежала и до ночи пряталась. В общем, включи ее в судовой журнал в качестве пассажира.

— Не беспокойся. Она на корабле в полной безопасности.

— И из наших пока никому не говори о ней, — попросила я. — Я сама сообщу за завтраком. А может даже мне удастся вытащить ее из каюты.

Наконец, я решилась, свернула пластину в трубочку и сунула в ухо. Потом встала, собираясь уходить.

— Лануф, — окликнул маршал и, дождавшись, когда я оглянусь, продолжил: — передай королю, что по приказу его флотилия — за исключением флагмана — покинула Диво. Их путь лежит на Дарьяндес. Они прислали подтверждение в исполнении приказа.

— Хорошо, передам. Это все?

— И еще… ты прекрасно держишься.

— О, это уже входит в мою привычку, — сказала я и усмехнулась.

Вернувшись в свою каюту, я застала Гульсияру за беспокойным хождением от стены к стене.

— Скоро завтрак, а ты еще не привела себя в порядок, — произнесла я.

— Лануф… я… боюсь смотреться в зеркало и мне страшно оставаться одной.

Она покосилась в сторону зеркала, которое, видимо по причине своих страхов, закрыла шторами.

— Со мной ничего страшного не случилось, — сказала я. — Можешь мне поверить, колдунам больше нет до нас дела. Они получили, что хотели.

— Да? — девушка остановилась, заломив руки. — Я полночи думала о твоем кларксе. Он не мог взорваться, но взорвался. А вдруг это их проделки?

— Брось выдумывать. Слышала о людях, которые могут сами загораться? — девушка кивнула. — Так вот ученые до сих пор не разобрались в чем дело. Ну, а в нашем случае произошел какой-то сбой в схеме. Не стоит раздувать из мухи слона. И давай, расчешись, а то ты похожа на растрепанную Ворону.

Девушка, вздохнув, подошла к зеркалу. Прежде чем раздвинуть шторы, посмотрела на меня.

— Я здесь, — напомнила я.

— А можно воспользоваться твоей косметикой?

— Да. И поторопись. Ты должна выглядеть сногсшибательно, чтобы сразить короля на повал.

Гульсияра смущенно улыбнулась.

А я между тем подошла к экрану, заменяющему иллюминатор, и включила камеру внешнего наблюдения.

Снаружи бесконечное черное море с миллиардами ярких звезд и далекими пятнами цветных туманностей. Я осмотрела все вокруг. Подсчитала корабли, сопровождающие нас, и даже прочла на некоторых названия: «Желтый Ястреб», «Жемчужина Рассвета», «Смертельный Ветер», «Яростный»…

На душе отчего-то стало тоскливо, что вновь заболела голова.

— Я уже готова, — сообщила Гульсияра.

Ее голос отвлек меня от грустных мыслей. Я отключила экран, и вместе мы отправились завтракать.

Иштер и Аната уже сидели за столом.

— Привет всем, — входя первой, произнесла я. — У меня для вас сюрприз, — я позвала Гульсияру.

— Гульсияра… — удивленно проговорила Аната.

Иштер был удивлен неменьше ее, но промолчал.

— Она летит с нами, — твердо заявила я.

— Боже, девочка, это же может быть так опасно… — Аната не спускала глаз с девушки.

— Доброе утро, — пожелала всем Гульсияра и прошла к столу. Она заняла место напротив короля.

— Привет, — наконец, и Иштер обрел дар речи.

Гульсияра одарила его милой улыбкой.

Аната изнывала от любопытства.

— Лануф, где ты ее прятала?

— Я не прятала. Она сама так решила.

— Но ты же велела ей остаться.

— Да, но я просила и тебя остаться, — напомнила я.

— О, не сравнивай. У меня больше было причин лететь с тобой!

— Аната, все перестань спорить. Я же не смогу повернуть корабли обратно. И не хочу.

Пожалуй, больше всех появлению нового пассажира обрадовался Иштер. Он украдкой посматривал на девушку, и глаза его светились внутренней радостью. Он старался не разговаривать с ней, но они хорошо понимали друг друга без слов. Иштер предугадывал ее желания и по возможности помогал дотянуться то до вазы со сладостями, то до термокофейника. Если она улыбалась ему, он не выдерживал и смущенно опускал глаза.

Аната ничего этого не замечала. Она рассказывала, что видела ночью сестру, и высказывала подозрения, что колдуны ее чем-то обидели.

— Бель жаловалась, что целыми днями сидит в маленькой комнате и скучает. Еще у нее отняли все драгоценности и кольца. Ей не с кем поговорить. Вчера она отказалась есть…

Короля ее сон заинтересовал. Он отвлекся от девушки и обратился к Анате:

— Ты в действительности видишь то, что с ней происходит? Или это лишь сон?

— Все это я вижу, когда сплю. Если это сон, то он вещий. Видишь ли, Иштер, я и Бель — одно целое. Наша связь даже сильнее чем у близнецов. Во сне мы общаемся. Я утешаю ее, и она знает, что мы разыскиваем их.

— Аната, — теперь уже я обратилась к подружке, — а у Бель кларкс не отняли?

— Не знаю, а что? Думаешь…

— Да, тогда о нас уже знают колдуны, — при этой фразе Гульсияра перестала есть и побледнела. — Может Эктор не зря забрал Бель?

— Ужас… — прошептала Аната. — Я даже не могла предвидеть такую возможность. Но я не могу контролировать нашу связь. Ну, если только начать принимать таблетки от сна…

— Чего вы встревожились? — нарушил внезапную паузу Иштер. — Колдуны и так не могли не догадываться о том, что мы бросимся их искать. Они просто уверены, что мы скоро откажемся от поисков. Они же еще не сталкивались с Лануф.

— Аната, тебе не надо над собой издеваться, — посоветовала я, согласившись с Иштером. — Общайтесь. Попроси Бель узнать подробнее, где она находится. Ее сведения облегчат наши поиски.

— Ты уверена?

— Да, мы должны использовать любую возможность.

Гульсияра перевела дух и принялась за еду, но аппетит ее к этому времени полностью пропал. Она делала вид, что ест только для того, чтобы не выходить из-за стола. Ведь тогда ей придется покинуть эту каюту и вернуться к себе, что означало хоть на какое-то время оказаться одной — а этого она очень боялась.

— Гульсияра, ты ничем не занята до обеда? — поинтересовался у нее Иштер.

— Нет.

— Можно тебе предложить свое общество?

— Да, — глаза девушки засветились от радости, — а какие у тебя планы?

Король покосился в нашу сторону.

— Можем поиграть в виртуальные игры или посмотреть фильмы.

— Я согласна.

— Иштер, только не оставляй ее одну, — посоветовала я.

— Не оставлю.

И они вскоре вместе вышли из-за стола, решив оставить нас одних.

— Они, кажется, неравнодушны друг к другу, — заметила Аната, проводив их взглядом до выхода.

— Зато мне не придется приглядывать за девушкой.

— А знаешь, они прекрасная пара.

— Мне тоже так кажется.

Ближе к обеду моя голова разболелась не на шутку. Если до завтрака это была тупая ноющая боль, то теперь, усиливаясь с каждым часом, она превратилась в чудовищную муку. Я лежала с закрытыми глазами в своей постели. Каждое движение причиняло страдания, и потому я не шевелилась.

«Неужели головная боль из-за кларкса?», — не раз задавалась я вопросом.

Если это так, то мне придется перестать им пользоваться, а значит, все узнают мои мысли. Ну, или я должна буду натянуть на голову что-то типа кастрюли.

Наконец, я не выдержала и, превозмогая гудящую боль, вынула из уха кларкс. Обессилев, я уронила его на одеяло.

Кларкс свистнул, покраснел и спустя секунду взорвался. Одеяло в том месте, где он лежал, обгорело, образовав сквозную дыру размером с таллер.

После этого еще час я лежала, чувствуя, как медленно и неохотно отступает боль. Я думала о Дарьяне. Не его ли это проделки? Но зачем ему надо так надо мной издеваться? Он бы мог прийти и прямо сказать, чем он недоволен. Может я сама того не зная, наступила ему на любимую «мозоль»?

Потом я решила, что, возможно, это чудит какой-нибудь колдун, и от подобной мысли внутри все похолодело. Но я быстро нашла повод отвергнуть такое предположение. В общем, мои доводы немногим отличались от тех слов, что я сказала Гульсияре. Что им больше заняться нечем? Или может они боятся, что мы найдем их застрявшую в недрах Черной дыры планету? Вряд ли.

Этой ночью мне приснился страшный сон…

***

Я видела Мерису — одну из семи частей Богини Иринадии. То есть ту с кем я связана душевными узами, и о существовании которой знала лишь по подсказке Дарьяна.

Она сопровождала делегацию землян, следующих курсом Земля — Андромеда I. Намечались переговоры с местными властями по добыче и обработке полезных ископаемых.

Космитка Мериса проходила по салону ресторана и предлагала пассажирам напитки, а кое-кому и иного рода услуги.

Пассажиры были довольны и щедры.

Уделив всем внимание, она направилась в свою каюту. Идя по коридору, она ощутила в воздухе запах сигарет и остановилась. Курить на борту было запрещено. Для этого отводились специальные места. Ей тут же захотелось найти нарушителя.

— Капитан, это Мериса, — тихо произнесла она вслух.

— Да, слушаю, в чем дело?

— Нарушение семнадцать «Д». Возможно, потребуется помощь. Я в пятом секторе.

— Хорошо, высылаю троих молодцев. Через минуту будут. Жди.

Молодцы появились вовремя.

— Ребята, это, кажется, там… — женщина указала в конец коридора.

Молодцы молча направились искать нарушителя.

— Ну и дымит, — проворчал недовольным тоном один из них.

Они вскоре вернулись, сообщив:

— Дым висит столбом, но никого нет, даже следов не оставили. Хотя возможно, все дело в системе вентиляции… мы сообщим механику.

Мериса им не поверила и решила проверить все сама. Ей показалось, что нарушитель заплатил парням за молчание. Что ж коррупция и в космосе — коррупция.

Она не спеша, дошла до конца коридора. Все вокруг в сизом тумане. От неприятного запаха слезятся глаза и першит в горле. Взгляд наткнулся на большой иллюминатор. Далекий свет звезд манил к себе…

В этом конце коридора было сумрачно, но нарушителя действительно не оказалось.

Мериса удивилась, что лампы здесь не горят. Ее не предупреждали о неполадках.

Вздохнув, она отвела взгляд от иллюминатора и повернулась, собираясь идти обратно.

Но вдруг ее внимание привлек странный металлический скрежет. Женщина насторожилась. Затем оглянулась.

Звук доносился со стороны иллюминатора.

— Мериса, мы пошли, — отвлек ее один из парней.

— Да, идите.

Затем Мериса стала медленно подходить к иллюминатору.

И вдруг в тусклом свете далекой лампы увидела, как крутятся, скрепляющие обшивку и окно, болты.

Она вскрикнула, ужаснувшись, и решила позвать парней, надеясь, что они не успели уйти далеко, но не смогла произнести ни слова. А ноги ее словно приросли к полу.

Болты, открутившись, со звоном посыпались на пол. Туда же полетело окно. По нему словно стукнули снаружи.

— Нет, Боже… нет… — шептала Мериса. Она представляла себе масштабы предстоящей катастрофы.

Сизый дым со свистом рванулся наружу. Мериса взмахнула руками, пытаясь ухватиться за что-нибудь. Но до стен было далеко…

Неудержимая сила стала тащить ее к окну.

— Не-ет!!! — отчаянно закричала женщина.

Она кричала даже тогда, когда ее тело поднялось в воздух и почти вылетело в окно. Она кричала и хваталась руками за края иллюминатора, не замечая, как замерзает ее тело.

Но вот пальцы не выдержали, она сорвалась и, застыв в безумном крике, с широко открытыми от ужаса глазами, с развевающимися в клубах теплого сизого вихря волосами, понеслась в холодную черную бездну…

Окно тут же встало на место, болты закрутились, и ничто не напоминало о трагедии. Исчез даже сигаретный запах…

Последнее что я увидела — это то, как некто поднял с пола синее кольцо и положил его в красную бархатную шкатулку в одну из ячеек на белой подушечке.

***

С душераздирающим криком я проснулась и села. Меня трясло, лихорадило, со лба стекали крупные капли пота.

От моего крика проснулась Гульсияра, и загорелся свет

— Лануф, тебе приснился кошмар? — испуганно проговорила девушка.

— Ужас, какой ужас… — хватаясь за голову, шептала я. — Она погибла…

— Кто? Бель?

— Нет, нет… другая женщина. Ты не поймешь. Потом, все расскажу потом, — я откинулась на подушку и уставилась в потолок.

Гульсияра не стала расспрашивать меня о сне.

«Что же это? Нет, это неправда. Это всего лишь сон… Нет, это не сон, — противоречила я сама себе. — Это реальность. Кто-то нарочно ее убил. Что же теперь будет?»

Больше заснуть я не смогла. Весь следующий день я была сама не своя. Мое состояние заметили все. А поскольку скрыть от них мысли я не могла, то они вскоре узнали и о моем сне. Только ни их утешения, ни слова сочувствия и поддержки нисколько мне не помогали. Говорить вслух о своих переживаниях я не хотела.

Чтобы избавиться от их назойливого внимания, я соорудила нечто наподобие шлема, способного скрывать мысли. Опыт создания такого устройства сохранился в моей памяти со времен пребывания на Дордодотернзисе. Насмехаться надо мной никто не стал и то ладно.

Ближе к ужину я зашла в отсек управления.

— Лануф, что с тобой? На тебе лица нет, — забеспокоился Георгий.

— Все нормально. У меня к тебе просьба.

— Все что угодно.

— Нужно изменить курс.

Маршал все пристальнее вглядывался в мое лицо. Он недоумевал:

— Изменить планы? Ты решила вернуться?

— Нет, нужно подобрать тело где-то по курсу Земля — Андромеда I.

— Тело? Чье? — ноги маршала подкосились. И он ухватился за спинку кресла. — Чье тело?

— Нет, это не то о чем ты подумал. Это никто из наших — это другой человек. Нужно его подобрать.

— Да, да, если нужно… Я только уточню маршрут.

Георгий приступил к решению новой задачи. В помощь он позвал двоих ребят, и после некоторых расчетов мне было сообщено следующее: «если воспользоваться прыжком через Внутренний Космос, то через двенадцать часов мы будем на месте».

— Ты уверена, что нам следует изменить курс? — на всякий случай переспросил Георгий.

— Сколько до прыжка?

— Три часа.

— Так вот летим до Черной дыры. Пусть кто-нибудь из них, — я указала на парней, — постоянно прослушивают эфир. Если появится что-нибудь о трупе в районе туманности Андромеды, сообщите немедленно. Я буду у себя.

Ужинать я не пошла, поскольку аппетит отсутствовал напрочь.

Вместо этого я сидела у зеркала, обхватив голову руками.

«Боже, что я делаю! Мне нужно спасать Айрена, а я велела изменить курс. Ну, умерла она… мало ли несчастных случаев бывает в космосе? Нет, это не несчастный случай. Ее убили… Нарочно, но кому могла помешать обычная космитка? Лануф, умоляю, только не принимай все на свой счет. Не сходи с ума…»

Я наверно очень долго пребывала в таком состоянии. Неожиданный настойчивый стук вернул меня к реальности.

— Да, открыто.

— Это мы, — услышала я голос Иштера и, оглянувшись, увидела, что вместе с ним в каюту входят Гульсияра и Аната.

А я ведь и не заметила, что освещения в каюте недостаточно. Светила единственная аварийная лампа. Ее синеватый свет едва освещал помещение.

Иштер тут же включил полный свет.

— Вы чего?

— Ты не пришла ужинать, — сказала Гульсияра.

— Всего-то, — усмехнулась я.

— Лануф, ты ужасно выглядишь, — Аната коснулась моего подбородка. — Я сейчас принесу чай и, пожалуй, добавлю туда пять капель валерьянки. Это тебя взбодрит.

Аната тут же поспешила уйти, чтобы выполнить свое обещание.

Иштер сел напротив меня и взял за руку.

— Все в порядке, Иштер, — проговорила я. — У меня просто плохое настроение.

— Лануф, ты меня не обманешь…

— Я просто слишком впечатлительная. Мне приснился жуткий сон, и я приняла его близко к сердцу.

— Лануф, расскажи, кто эта женщина, — попросила Гульсияра, садясь рядом. Ее внимательные глаза пытались заглянуть в мою душу.

— Это очень личное. Это моя тайна. И знает ее только Дарьян и я. Я не могу посвящать вас в нее — просто хочу избежать возможных неприятностей.

Иштер кивнул.

Прежде чем посыпались еще вопросы, в дверь постучали.

— Лануф, — из домофона донесся взволнованный голос маршала, — у меня для тебя важное сообщение.

— Входи, — разрешила я.

Георгий перешагнул порог моей каюты и протянул лист бумаги.

— Что это? — поинтересовался Иштер.

Я развернула лист и прочла.

«Внимание! В районе туманности Андромеда I, патрульной службой обнаружен неопознанный труп женщины. Убедительная просьба оказать содействие в расследовании этого происшествия»

А внизу располагалась фотография женщины. Ее лицо было изменено острыми хрусталиками льда, но для меня это не было помехой. Я ее узнала!

Тут вошла Аната и, поставив передо мной чай, взяла из руки записку.

— Лануф, это же… — она потеряла дар речи.

Я, качнув головой, ответила:

— Да, это мой сбывшийся сон.

После этого дрожащими руками я дотронулась до горячей чашки и, пересиливая волнение, поднесла ее ко рту. Напиток был вкусным, но очень горячим, что я вскоре поставила чашку обратно.

— И что ты посоветуешь? — поинтересовался маршал. — Придерживаться прежнего курса или летим к Андромеде?

— О моем сне позаботятся, — немного подумав, ответила я, — я поспешила со сменой курса. Георгий, чтобы я потом не говорила, может даже буду угрожать, не слушай меня. У нас главная цель: найти султана, моего мужа, Нацтера и Бель. Только это важно. Ты понял?

Георгий улыбнулся.

— Твой боевой дух не может сломить даже горе. Я ведь сам порой не уверен, что лучше делать, а от чего лучше отказаться. Значит, летим прежним курсом…

Маршал отдал мне честь, приложив левую руку к голове, а правую к сердцу и вышел из каюты.

***

Они шли через Оленье озеро…

Когда-то очень давно охотники преследовали раненого оленя, и он, выбившись из сил, вышел к озеру и в стремлении спастись бросился в воду. Охотники видели, как олень погрузился по шею и поплыл к противоположному берегу, но вдруг пошел на дно. Разочарованные неудачной охотой, они подошли к берегу. И удивились, увидев на дне утонувшего оленя. Животное стояло на ногах с задранной вверх мордой.

Оно стояло так день, два… неделю… Все это время люди пытались подцепить его багром, на конце которого находилась петля, но напрасно. Животное словно приросло к песчаному дну. Подплыть к оленю никто не решился.

Потом прошли годы. Под прозрачной чистейшей толщей воды все также стоял олень. За это время он нисколько не изменился. Но неизменно менялось все вокруг.

Минуло две сотни лет. Олень все также стоял на дне озера. За это время бобры до неузнаваемости изменили озеро. Всюду поваленные деревья, остроконечные пни по берегам. Появилась плотина. И люди, живущие недалеко, научились использовать строения бобров в качестве дорог. Теперь не нужно было обходить озеро, чтобы добраться до противоположного берега.

Вода по-прежнему была чистой, но люди уже давно перестали использовать ее для своих нужд. Они считали озеро заколдованным, а некоторые — проклятым. В его водах даже не купались.

Они шли через Оленье озеро…

Это была молодая пара: женщина и ее муж. Однажды он спас ее и все племя от ужасного змея. Сейчас он вождь. Им нравилось незаметно уходить из племени и сообща охотиться на длиннохвостых птиц, избравших для гнезд заболоченные низины противоположного берега. В этой охоте у них не было равных.

Была весна.

Воздух, пропитанный волнениями, предчувствием любви, горячил кровь. Они шли, заигрывая друг с другом, многозначительно переглядывались, переговариваясь короткими звонкими фразами.

Вождь любил свою жену. Она такая стройная, смелая, красивая. Ее черные волосы переливались под солнцем, и, когда она искоса кокетливо поглядывала на него, у него захватывало дух. Ее задорный смех будил в нем страсть.

Перепрыгивая через бревна, она манила его за собой. Ему знаком был этот взгляд, наполненный желанием. Она заигрывала с ним, как сытая львица перед львом. Это был зов природы, инстинкт, которому трудно сопротивляться.

Он сумел разгадать ее трюк и подловил в тот момент, когда она меньше всего этого ждала. Он схватил ее, крепко прижал к себе и на мгновение замер, чувствуя, как лихорадочно стучит ее сердце. Они стояли на вершине бобровой хаты и вдруг рассмеялись. Она в притворном сопротивлении толкнула его и вырвалась на свободу. Отбежав на несколько шагов, оглянулась. Вождь спешил за ней.

Но вдруг бревно под его ногами соскользнуло, он ловко перепрыгнул на другое, потом на третье… Бревна скатывались в воду, и их громкий всплеск потревожил покой спящих бобров.

Она засмеялась. Ее смех отозвался в душе молодого вождя тупой щемящей болью, хотелось доказать жене, что он не такой уж неуклюжий, каким она себе вообразила.

Только бобровая хатка продолжала разваливаться. Он просто не сумел сохранить равновесие и, хватаясь за бревна и сучья, заскользил к воде.

Она, смеясь, поспешила представить то, как он будет барахтаться в воде, пытаясь выбраться.

Но он не барахтался. Невидимая сила потянула его на дно. Он смотрел вверх не в силах пошевелиться. Правая рука была над головой, ею при падении он пытался ухватиться за проплывающее мимо бревно, но не смог.

Женщина склонилась над водой, зовя его. Ей казалось, что он совсем рядом и ей надо лишь ухватиться за его руку. Но как она не пыталась помочь ему, у нее ничего не получалось. Даже самые длинные ветви не дотягивались до него.

Ужас произошедшей трагедии все с большей силой впивался в ее сердце. Она кричала, начала плакать и звать на помощь, хотя знала, что рядом нет никого из ее племени.

Шли минуты, а она все не хотела поверить, что стала вдовой. Ее душераздирающий крик еще долго пролетал над Оленьим озером…

А потом его воды выкинули на берег белое кольцо и чья-то рука подняла его и положила в бархатную шкатулочку рядом с синим…

***

— Не-е-ет!!! — с криком проснулась я. И с трудом отдышавшись, посмотрела на Гульсияру. Бедная девочка беспокойно суетилась возле меня. И я сообразила, что, наверно, проснулась лишь благодаря ее усилиям.

— Лануф, опять плохой сон?

— Ужасный, — я села и схватилась за голову. — Кто-то их убивает…

— Кого?

— Осталось четверо… Дарьян, черт возьми, в чем дело? Ответь, умоляю. Я не понимаю, что происходит.

— Позвать кого-нибудь? — Гульсияра не понимала, о чем я говорю. И мои слова ее напугали.

— Нет, не надо. Гульсияра рядом со мной тебе не уснуть. Попросись к Анате.

— Нет, чтобы ни случилось я останусь с тобой!

Она села рядом и обняла меня.

— Все будет хорошо, я уверена.

— Для меня это плохой сон. Очень плохой сон. И даже ритуал Нацтера по сожжению страшных снов, вряд ли поможет.

Мы долго просидели молча. Потом я отправила ее спать, и сама легла. Только вот уснуть не могла. И свет, который мы договорились не выключать, был не причем. Перед глазами стоял утонувший вождь. Он смотрел вверх и тянулся рукой к женщине, что звала его и кричала. Он хотел быть рядом с ней, но сознание сковала холодная вода. И знала я: стоять вождю там если не вечно, то очень долго, как и оленю, в честь которого было названо это зловещее озеро.

Потом было утро. Надо было узнать новости. Не случилось ли чего необычного за прошедшие часы.

За завтраком Аната сообщила, что во сне снова разговаривала с сестрой. Бель обнаружила, что за стеной ее камеры кто-то живет, и они переговариваются стуками. Еще она занялась поисками острого предмета, которым можно было бы проломить или хотя бы продырявить стену. А кларкса у нее нет. Бель подозревает, что обо всех ее намерениях становится известно колдунам. Она боится, что ее соседа могут переселить в другое помещение.

— А насчет того, где она? — поинтересовался Иштер.

— В ее комнате нет окон, и она ничего не может нам полезного сообщить. И еще: ее глазами я видела комнату. Из мебели: стол, кресла и кровать. На полу пушистый ковер, а на стенах большие картины, какие принято развешивать в замках. Есть пара зеркал, но она боится в них заглядывать и потому перевернула их обратной стороной. Кроме этого есть допустимый минимум удобств. Еду ей приносит человек в красном плаще, но лицо его из капюшона Бель пока не удалось разглядеть.

— Пусть Бель попробует поговорить с ним или еще лучше сымитирует приступ эпилепсии или чего-нибудь в этом роде, — посоветовала я. — Интересно, как отреагируют колдуны.

— Это может быть опасно, — сказала Аната.

— Так или иначе, ее жизнь все равно висит на волоске.

Все были вынуждены со мной согласиться.

На ночь я не стала глотать капсулы от сна, решив, что этим способом я не смогу предотвратить убийства, лишь наврежу себе. Утешало то, что, по крайней мере, я буду в курсе злодейств, совершаемых против меня. И я должна попытаться разглядеть убийцу.

И поэтому бессонница этой ночью была занята кем другим.

***

Энтония Крозейронеп прогуливалась по саду. Сад располагался под огромным куполом, который подстраивал наружное освещение так, что преобразованный им солнечный свет становился удобен для роста растений. Сад плодоносил. На ветвях наливались соком плоды.

Она шла и знала, что у выхода ее ждет любимец Чоги — полуптица, полузаяц. Он по давней привычке ожидает от нее гостинца, и Энтония еще ни разу не обманула его ожиданий.

Муж ее улетел устраивать старшего сына в колледж. На этой планете учить детей было негде и нечему. Остальные дети находились под присмотром молодой служанки. Энтония знала, что муж неравнодушен к служанке, но ей было все равно. Она не держала в себе обиду и злость на мужа. Она давно поняла — его не переделаешь. И радовалась тому, что у нее есть увлечение. Без этого сада и детей она давно сошла бы с ума.

Чоги вопросительно защелкал клювом, заметив за стеной купола силуэт хозяйки. Он словно спрашивал, скоро ли она выйдет.

Энтония улыбнулась. Ей нравилось чувствовать, что кто-то в ней нуждается.

Женщина сорвала с дерева три яблока и не торопясь, направилась к выходу…

***

Я вдруг проснулась. В каюте было темно. Я прислушалась. Гульсияра продолжала спать. Значит, я не кричала.

Прислушавшись к тревожным чувствам внутри себя, я села и укуталась в одеяло. Тревога в душе усиливалась.

«Он ее убьет, — в отчаянии думала я, — он ее убьет. Что я ему сделала? Дарьян, почему ты молчишь? Он убивает… их! Что мне делать? Подскажи, умоляю…»

Но Дарьян молчал.

До утра я не сомкнула глаз.

Потом встала, накинула халат и вышла из каюты. Никто не мог меня понять. Как понять, что кроме боли чувствует человек, у которого каждый день отрезают какую-нибудь часть тела?

Мне хотелось забыться. Я вошла в солдатскую столовую и заглянула на кухню. Но там не нашлось того, чего я искала.

Случайно вспомнила о маршале.

Он находился в отсеке один. Сидел перед смотровым экраном и смотрел на звезды.

— Лануф, так рано, а ты уже на ногах, — удивленно проговорил он.

— А ты, что совсем не ложился?

— Да, я тут в кресле хорошо высыпаюсь.

— У тебя есть что-нибудь крепкое выпить?

Он долго и пристально смотрел на меня. Лишь потом поинтересовался:

— Совсем плохо?

— Бывало и хуже…

Маршал подъехал к пульту и нажал кнопку. Тут же из-под стола выехал столик с баром. Через стеклянные дверцы бара было видно его содержимое.

— Могу предложить грог.

Я кивнула и, подойдя, пододвинула свободное кресло.

— Составишь компанию?

— Не могу, как говорили раньше — я за рулем.

— Тогда я буду пить одна.

Маршал открыл бутылочку и поставил передо мной бокал.

— Может, объяснишь, что происходит?

— Не могу. Я напьюсь и буду нести всякий бред, не обращай на меня внимание.

Я выпила первый бокал и даже не поморщилась. Потом опустошила второй. А после третьего на меня навалилась такая тоска, что я зарыдала. Я зарыдала, опустив голову на стол, и долго не могла успокоиться. Даже говорить не могла.

Маршал не спешил меня утешить. Он сам вдруг достал бокал и, вылив в него остатки алкогольного напитка, залпом выпил.

— Я его ненавижу… — сквозь слезы проговорила я. — Как он посмел поднять на меня руку? — я помню, что подняла голову и мокрыми от слез глазами посмотрела на молчаливого собеседника. — Он убил уже троих: Мерису — ну, ты о ней слышал, потом вождя индейцев — он его утопил, а теперь… — я всхлипнула, — теперь он убивает… нет, наверно, уже убил Энтонию. А у нее пятеро детей. У этого чудовища нет жалости. Георгий, что мне делать? Осталось трое… Ладно гигантское насекомое не жалко. Да и дерево тоже. Но среди них есть мальчик. Он такой милый… — и я опять заревела. Минут десять я захлебывалась слезами.

Маршал достал еще бутылочку и откупорил.

Услышав журчание напитка, льющегося в бокал, я снова подняла голову.

— Всего трое, Георгий, понимаешь? Он убьет их и придет за мной. Я не хочу умирать. Ты понимаешь меня?

Маршал лишь кивал, время от времени подливая мне грог. Он ни о чем не спрашивал, но очень внимательно слушал.

— Почему мне так не везет? То одно, то другое. И Дарьян куда-то запропастился. И от Трокрва… трокбро… тро… бру…ума… — я попыталась правильно произнести имя трехликого божка, — ну, как же его… ну, в общем, от него никакого толку.

Мой язык все больше заплетался. Потом я начала безостановочно икать, пытаясь при этом заглушить икоту напитком.

В каюту неожиданно вошла Аната. Я удивленно уставилась на нее и сказала: «Привет».

— Лануф… Боже… ты же пьяна.

— Да, у меня горе. Большое такое… — я, покачиваясь, развела руками.

Потом икнула.

— Что случилось? — Аната обратилась к маршалу.

— Единственное, что я понял — это опять кого-то убили.

— Уби-и-ли… — захныкала я, — гад, он, гад! Он ничтожество! Он оставил детей сиротами.

Моя рука вновь потянулась к бокалу.

— Лануф, хватит, — Аната остановила мою руку. — Тебе достаточно. Я понимаю, что тебе плохо, но нельзя же так опускаться.

— Ан, я схожу с ума, — пожаловалась я. — Этот гад не выходит из головы… Этот последний честно… — я кивнула в сторону бокала и жалобно посмотрела на подружку.

Аната переглянулась с маршалом, и тот, кивнув, убрал бутылочку со стола.

После этого Аната позволила мне взять бокал. Я с тоской посмотрела на бокал. Каким маленьким он мне показался. И прежде чем выпить, произнесла:

— Этот маньяк-коллекционер. После каждого убийства он забирает по кольцу. У Мерисы — синее, у индейца — белое, а у Энтонии… — я задумалась.

— Какое у нее? — участливо спросила Аната.

Я пожала плечами и, опустив бокал, проговорила:

— Я не знаю. Я проснулась раньше.

— Вставай, я провожу тебя в каюту, — Аната забрала у меня бокал и взяла за руку.

— Мне и здесь хорошо, — воспротивилась я.

— Лануф сюда могут прийти посторонние люди, а ты в таком виде, — Аната рассчитывала на мою благоразумность.

— Плевать, — пробурчала я, — мне жить осталось три дня. Я что не могу их прожить, как хочу?

— Лануф, не выдумывай. Вставай.

— Я помогу, — отозвался, вставая, Георгий.

В общем, они меня подняли, отвели в каюту и уложили в постель. Во время всей этой процедуры я их обзывала и грозилась обидеться на них до конца своих дней.

— Сволочи вы, — последнее, что сказала я Анате, которая, несмотря на мою грубость, терпеливо поправляла постель.

— Засыпай. Я делаю вид, что ничего не слышала, — Аната улыбнулась в ответ, — а то, когда проснешься, тебе будет очень стыдно. Уж я знаю, можешь мне поверить. Засыпай, пусть тебе приснится Айрен. Как он и Армонда ловят сачками бабочек.

И я уснула. Айрен мне не приснился. Мне приснился Татхенган. Он вместе с Армондой бегали за бабочками. Оба весело смеялись. Смеялась я. И смеялась Ирлиса, стоя рядом со мной. Все мы были счастливы…

***

Проснулась я поздно от мучительной головной боли.

В каюте никого не было. На столике стоял графин с водой, а рядом с ним капсулы от похмелья. Вода и лекарство избавили меня от страданий.

Потом целый час, лежа в постели, я пыталась вспомнить, что я творила, когда напилась. Даже становилось стыдно. Хоть провались. Но вскоре вернулись мысли о несчастной Энтонии и ее убийце. Проснувшаяся было совесть, вновь задремала. Я преисполнилась гнева и уже не в первый раз пообещала убить ее убийцу. Я насылала на него проклятия и верила, что самое страшное для него проклятие — это я сама.

«Ничего, я все выдержу, я дождусь тебя и тогда ты покойник! Я уничтожу тебя. Это будет похуже, чем моя месть султану! Ты пожалеешь, что родился на свет! Ничтожество!»