Одержимость

Майя Рэд (2024)

Искусство — это болезнь, а театр — кладбище талантов, вокруг которых собрались самые безжалостные, думающие лишь о собственной выгоде люди.В какой-то момент ты ломаешься, и твое отношение к театру меняется. Ты становишься призраком и продолжаешь бродить в четырёх стенах оперы.

Глава 4. Арабеск

«Here she comes again

Troubles on her brow

Here she comes again

With worries she can't hide…»

Меня поднял с постели очередной звонок будильника. Я часто ставила разные песни на каждые дни недели. И сегодня играла песня «Royksopp — ft. Jamie Irrepressible». Как же не хотелось вставать. Под утро всегда становилось холоднее, а одеяло такое теплое. Когда же выходной? Хочется уже весь день пролежать в кровати и никуда не выходить. Проснувшись до конца, спустив ноги вниз, я посидела на кровати пару минут. Встав прошлась по своей новой квартире, зашла на кухню и поставила чайник, затем отправилась в ванную комнату. Сегодня было солнечно, из окон виднелись солнечные лучи. Я подошла к дивану, на которой лежала спортивная сумка и принялась ее собирать. Взяв из ванной постиранное трико, что пахло морозной свежестью, я аккуратно, не помяв его, сунула в пакет. Затем подошла к шкафу в гостиной и достала оттуда оранжевый купальник с длинными рукавами, такого же цвета юбочку, чуть длиннее колена, серые гетры и новое белое полотенце. Сложив все в сумку, я отнесла ее к входной двери. Зайдя на кухню, заварила себе чай. Особо много чая я не пила по утрам. В стакан обычно наливала меньше половины содержимого. Хоть я и не опаздывала, тем не менее мне хватило одного глотка, чтобы высушить стакан.

Снова подойдя к шкафу и достав оттуда красную футболку и черные бриджи, я подумала, что стоило бы мне обновить свой гардероб. И так как деньги, что я с собой взяла, постепенно заканчивались, стоило этим вопросом заняться после получения первой зарплаты в новом театре.

Полностью одевшись, подняв сумку с пола, я оглядела свою квартиру и, подняв наушники с комода, вышла из дома.

Погода действительно была солнечная, судя по гревшему солнцу уже в девять утра, можно было сказать, что сегодня будет жарко. Включив в телефоне треки в жанре реггетона и зумбы, я отправилась на работу. Настроение у меня было замечательное. Я ни о чем особо не думала. Шла по улице, слушая музыку и улыбаясь во весь рот.

Поздоровавшись с Давидом и расписавшись в журнале работников, я прошла к лифту. Подойдя, я увидела двое мужчин, которые ждали, когда лифт спустится. Один из них был коренастым и среднего роста, с темно-русыми, слегка посидевшими волосами и светло-карими глазами. На вид мужчине было где-то тридцать семь лет. Рядом с ним стоял Аки Фудзи, у него были черные кудрявые волосы, такие же черные глаза и прямой нос, одет он был в комбинезон, слегка напоминающий кимоно по разрисованной ткани. Я подошла ближе к ним. Они обернулись.

— Доброе утро! — сказала я.

— Привет! — ответил японец.

Мужчина рядом с ним даже не удостоил меня своим вниманием. Уф… ненавижу невоспитанных мужчин! Даже если ты такой гордый, что мешает тебе просто-напросто проявить уважение к другому? Тебя же не просят залезть на Эверест, а всего лишь поздороваться в ответ.

— Как прошел просмотр? Взяли? — спросил Аки.

— Взяли, — расплывшись в улыбке, ответила я. — Урок был не из легких, но, кажется, я справилась

Мужчина, что все это время стоял молча, все же удосужился ответить.

— Себастьян, — сказал он и смерил меня взглядом.

Лифт приехал, и мы зашли внутрь, нажав нужные нам этажи. Поднявшись до третьего этажа и улыбнувшись японцу, я прошла к своей гримерной комнате. Дверь комнаты была открытой, в замке висел ключ с брелком «Pussy Wagon», напоминающим брелок из фильма «Убить Билла» Квентина Тарантино. Открыв дверь, я зашла. В комнате была Юна и на удивление Эва, которая по всей видимости впервые так рано пришла. Чудеса! Возможно, сегодня она впервые не будет опаздывать на урок.

— Всем привет. Эва, неужели это ты! Ведь на часах еще десять утра, — ответила я.

— Не знаю, как это получилось, Киара. Но сегодня я очень плохо спала, мне снились кошмары, поэтому пришлось встать раньше обычного. К тому же у меня дома собака, и ее надо было выгулять, а родители уехали в очередную командировку, — сказала Эва.

— Собака? Как круто. Ты о ней не упоминала, — возразила я.

— Да. Забыла сказать. Это девочка, ей недавно исполнилось четыре года, зовут Альма, — сказала она.

— А какая порода? — спросила я.

— Мопс. Черного цвета и с белой лапкой. Вообще я чисто случайно ее завела. Как-то гуляла по району Ля Бока и увидела женщину, что даром пыталась отдать щенка. Я хотела пройти уже мимо, как она начала просить меня взять собаку себе, так как щенок не был чистокровным и его не могли продать за большие деньги. Я, конечно, не соглашалась, но когда она сказала, что придется его усыпить, в итоге забрала себе. Так Альма у меня уже четыре года живет, — сказала Эва.

— Мопсики! Самая лучшая порода, как мне кажется. Они такие милые! Постоянно хрюкают и сопят. Как можно таких пупсиков усыплять! Ужас, — ответила я.

— Вот именно! Хочешь, как-нибудь придешь ко мне и поиграешь с ней? — спросила она.

— С удовольствием, — ответила я.

Мы начали переодеваться, продолжая болтать обо всем. Тем временем у Юны зазвонил телефон. Она взяла трубку и начала говорить на английском. Я не стала подслушивать.

— И вот знаешь, что… — не дав договорить, Юна ее перебила. — Сакура уезжает, — сказала кореянка.

— Как? — воскликнула Эва. — Куда? Что случилось?

— Мне звонил Аки, сказал, что у нее виза закончилась и она не захотела отдать ее на продление, — грустно сказала Юна.

— Странно! — ответила Эва. — Ей же нравилось тут. И проработала уже у нас лет пять где-то. Интересно, почему она так резко решила уехать, не подписав договор о продлении? — задумалась Эва.

— Я точно не знаю, но как-то Аки упоминал, что она часто жаловалась на Альваро Мигелеса Гарсия, — ответила Юна.

— Руководителя? — переспросила я.

— Угу, — ответила она. — Эва, ты же знаешь, я уверена, что если это так, то он виноват в ее решении.

Я посмотрела на Эву, которая в этот момент отвернулась к своему столу и начала делать шишку. Она не ответила Юне, но от меня не ушло то, как она кивнула Юне через зеркало своего стола.

— Что это значит? Дон Альваро приставал, что ли, к ней? — спросила я.

— Не бери в голову! Конечно, это не так. Может, она просто попросила ведущую партию и он ей отказал, а она взяла и раздула из мухи слона, — сменив тему, сказала подруга. И, повернувшись к столу, начала дальше собираться.

Тем временем я уже была готова и собиралась выходить из комнаты, как вдруг Юна произнесла, — Он приставал.

Посмотрев ей в глаза и поняв, что она не врет, я поспешно отпустила свой взгляд. Я хорошо разбиралась в людях и могла с уверенностью отличить ложь от правды, и так как мне самой приходилось иногда врать, я знала, какие механизмы люди используют для лжи.

— Юна! — громко сказала Эва. — Тема закрыта. Нам пора идти разогреваться.

— Да, — ответила кореянка.

Взяв сумку, я первой вышла из комнаты прикрыв за собой дверь.

Почему Эва не могла рассказать мне все? Подумаешь, руководитель пристает к артистам. Это не в первой. Я часто слышала о таком из других театров. Сама, конечно, не сталкивалась. Но слышала. Мир балета и не такой бывает. Мой бывший руководитель дон Диего, конечно, не приставал ни к кому, но частенько морально насиловал. Бывало, я часами в истерике билась о несправедливости его решений и проклинала свою жизнь. Часто плакала, что он не дает мне танцевать ничего сольного. И это, несмотря на то что я могла весь день провести в зале, работая над собой и репетируя, мой труд никак не вознаграждался. Наоборот, все артисты, которым было все равно на балет и которые приходили для галочки, поощрялись больше, чем я. И почему в жизни всегда так? Кто не работает, тот ест!

Медленно идя по коридору, я увидела, что лифт начал закрывать двери, а значит, там кто-то был, я побежала в надежде успеть запрыгнуть в него.

— Подождите! — крикнула я.

Девушка, что стояла в лифте, выглянула, а затем резким движением нажала на кнопку. Подбежав, я бы точно успела, но за одну долю секунды двери все же закрылись и лифт тронулся вверх.

— Тварь! — воскликнула я.

Как мне показалось, в лифте была та самая Сандра, чей разговор я недавно подслушивала в туалете. Вот гадина! Могла ведь и подождать. И, вспомнив, как я сама долго не могла решить, подождать мне Карлу или нет, немного успокоилась, подумав, что карма прилетела мне на голову. Пока я снова вызвала лифт, ко мне уже подошла Юна.

— Все еще ждешь? — спросила она.

— Ага, не успела забежать, — ответила я. — Значит, Сакура уехала из-за дона Альваро? — спросила я.

Юна взяла свой палец и приложила к губам, а затем кивнула.

— Здесь нельзя говорить. Только в комнате можно, когда нет Эвы и Шейлы, — ответила она.

— Почему Эва не дала тебе возможность выговориться? — спросила я.

— Потому, что Эва сама была в такой ситуации и боится теперь, — тихо сказала Юна.

— Что? — воскликнула я. — Руководитель к ней приставал?

— Не руководитель. Не знаю. Не спрашивай меня. Спроси ее, она расскажет, — сказала Юна и зашла в приехавший лифт.

Я осталась стоять, задумавшись. Эва, что же с тобой случилось?

— Идешь? — спросила Юна.

— Да, — ответила я и зашла в лифт, оставив свои мысли на третьем этаже женских раздевалок.

Доехав до балетных залов, мы вышли. Подойдя к доске с расписанием, я начала все изучать. На нем висело расписание на сегодняшний и завтрашний день, а также список спектаклей на месяц. Там были и оперные, и балетные спектакли, а также концерты. Сезон решили открыть «Дон Кихотом» Людвига Минкуса. В казенном варианте Мариуса Петипа и Александра Горского. Посмотрев на выписку в партиях, я обнаружила свою фамилию в графе «Второй акт, Цыганка — Герреро».

Моему счастью не было предела. Я только пришла, и мне сразу дали соло. Пусть даже характерного плана, и то здорово. В колледже я, конечно, мало танцевала и репетировала характерные танцы, но предмет народно-сценический танец всегда любила. К тому же у нас был очень хороший педагог. Она была заслуженной балериной и ведущей солисткой в характерных партиях в театре. Мы безумно гордились тем, что попали к такому педагогу. Вот она все соки из нас выжимала, никто не выходил с урока сухим. Помимо цыганки, я также была выписана в «Сегидильи первого акта и в гран-па третьего акта». Следующим в списке было «Лебединое озеро» П. Чайковского. Там моя фамилия была написана в кордебалете. Постановка «Лебединого» тут была Юрия Григоровича, русского танцовщика и балетмейстера. Я не знала его хореографию, но слышала, что все характерные танцы в третьем акте у него исполняются на пальцах. Мне предстояло учить порядок вальса первого акта, лебедей второго и четвертого актов и танцы в третьем. Благо «Лебединое» было назначено на девятое октября, а значит, времени было еще полно. К тому же я очень быстро учила порядок и за это вообще не волновалась

— Киара, зайди ко мне, пожалуйста — крикнул Хулио Сильва из инспекторской.

Я послушно подошла к дверям инспекторской и заглянула. Комната была маленькой. На стенах красовались разные афиши спектаклей и висели большие листы, напоминающие расписания, они были все исписаны, и невозможно было разобрать почерк. Сбоку стоял длинный стол коричневого цвета с большим доисторическим компьютером, за столом которого сидел Хулио. На нем были темно-синяя рубашка с воротником и светлые джинсы, на глазах квадратные очки. На вид ему было в районе сорока девяти. Оторвав взгляд от компьютера и взглянув на меня, он улыбнулся.

— Добро пожаловать в нашу труппу. Меня зовут Хулио Сильва. Как тебе у нас? — спросил она.

— Еще не освоилась. Здравствуйте, сеньор Сильва, — ответила я.

— Не нужно формальностей, можешь называть меня просто Хулио, — сказал он. — С сегодняшнего дня ты будешь заниматься в малом балетном зале и приходить в большой только на общие репетиции.

— А почему в малом? — спросила я.

— Во-первых, в малом занимаются все новички в первое время работы, переходят в большой, только если станут исполнять сольные партии. Во-вторых, у нас очень большой список артистов и не всем хватает места. В малом зале также занимаются и «старички», тебе не будет скучно, не волнуйся. Педагоги меняются каждый день. Ты ничего не пропустишь, — ответил он.

— Хорошо, — сказала я.

— Так… дай мне свой номер, я запишу, и мой тоже запиши себе на случай, если нужно будет отпроситься с урока или репетиции, — сказал он.

И что? Получается, Эва солистка? Или это как-то связано с тем, что с ней произошло? Почему ей можно заниматься в большом зале, а мне нет?

Сделав все, о чем меня просил инспектор, я пошла к малому залу. Зайдя, я увидела около одиннадцати артистов, среди которых по правому боку станка в углу сидела на шпагате Даниэлла и держала в руках телефон. Поздоровавшись, я прошла к ней. Встав рядом, я опустила сумку с плеча, достала коврик и, разложив его на пол, села.

— Привет, — сказала я.

Она оторвала взгляд от телефона, посмотрела на меня и улыбнулась. Затем и вовсе отключила его и положила на пол.

— Привет. Как дела? — спросила она.

— Нормально. Значит, ты занимаешься в малом зале? — спросила я.

— Да, тут спокойнее. И нет всяких взглядов. Всем тут пофиг, что и как ты делаешь, — невзначай ответила Даниэлла.

— А почему Эва занимается в большом, если она не солистка? — спросила я.

— Она дружит с Раулем, а он вроде как бывшая элита. Вот как бы по дружбе на нее и закрывают глаза, — ответила она.

Ах, вот, значит, как. Он бывшая элита. Но почему он мне не сказал? Что в этом такого? Теперь понятно, почему я тогда на классике поймала взгляд Сандры, после того как он ушел. Сандра! Зараза, что не остановила лифт.

— Слушай, а Сандра вообще какая? С ней можно общаться? — спросила я.

— Зачем тебе это? — спросила Даниэлла. — Она что-то сделала тебе?

— Нет, просто лифт не подержала, пока я бежала — ответила я.

— Ааа… это нормальное явление. Она в принципе считает себя королевой, хотя ничего из себя не представляет. Танцует соло не из-за стремления и данных, а только потому, что состоит в элите. К тому же она года как два живет с местным бизнесменом, которому, прикинь, пятьдесят восемь лет. А ей самой двадцать девять. Такая разница в возрасте! К тому же как можно спать с таким стариком? Беее… — ответила Даниэлла.

— Да, уж… — ответила я и решила сменить тему. — Кто урок ведет сегодня?

— Роса Мария Нуньес и ворчун, — ответила Даниэлла и рассмеялась. — Она, конечно, не Белен, но и у нее бывает жаришка на уроках. Надеюсь, сегодня будет легкий

Я разогрелась на полу и, отодвинув коврик, встала к станку. До начала урока оставалось две минуты.

— С тобой тут можно стоять? Место занято? — спросила я.

Выбор места у станка был очень важен, так как у каждого всегда было свое место. Часто артисты могли ругаться, если кто-нибудь вставал на чужое место. Иногда доходило даже до драк. Мне было это ни к чему. Поэтому я заранее решила узнать.

— В малом зале это особой роли не играет, здесь все встают, как хотят. У нас тут более лояльный контингент, нежели в большом. Так что, если хочешь, можешь стоять со мной, — ответила она.

Тем временем в зал забежало еще шесть человек, среди которых была и Эва. За ними зашли ворчун и сеньора Роса Мария.

Эва, не посмотрев в нашу сторону, встала к левому станку. Ребята, что забежали в зал, быстро подошли к любым свободным местам у станка. К нам подошел Энрике Гальярдо, муж Ады.

— Привет, девчонки, — сказал он и улыбнулся.

— Привет, — ответила я с улыбкой.

— Ты что, сбежал из большого? Ты ж в малом не занимаешься, — спросила Даниэлла.

— А ты не заметила, что кроме меня еще другие сбежали? — ответил Энрике и ухмыльнулся.

— Лайонел? — уточнив, спросила она.

Энрике лишь кивнул и обратил свой взор на педагога. Опять это имя, подумала я. И, посмотрев на Даниэллу, уже было открыла рот, как она резко ответила:

— Потом.

— Ребята, встаем! — громко сказала Роса Мария. — Урок сегодня будет коротким, дальше репетиция по опере «Искатели жемчуга». Лицом к станку. Одно тандю вперед, сократить стопу и провести балансуар назад и закрыть, обратно так же. В сторону два тандю, нажим и закрыли в плие по первой. Затем релеве. И с другой ноги. В конце свободное пордебра. Начали! — крикнула она.

Начался урок. Через некоторое время в зал заглянул Хулио с папкой в руках и начал что-то подмечать в ней. Я повернула голову к Даниэле и едва заметно качнула ее в сторону инспектора в дверях. Даниэлла, увидев мой взгляд, обернулась на секунду посмотреть на дверь и затем сказала:

— Отмечает, кто пришел на урок, а кто нет. Это потом влияет на зарплату. Если ты прогулял урок и не позвонил Хулио, с тебя снимается пятьсот евро. А это ужас как много, — ответила она.

— Ясно, — сказала я.

У нас такого в Валенсии не было. Инспектор, конечно, был, но не отмечал каждого присутствующего артиста на уроке.

Прошло пятнадцать минут, и мы вышли на середину. Роса Мария начала давать сразу тандю, без адажио. Наверное, из-за ограниченного времени решила сократить. До конца урока оставалось полчаса. Еще со станка у меня болела левая икра, надо было промассировать ее дома, которая после вчерашнего фуэте с непривычки забилась. Я пропустила тандю и на пол у станка. Педагог ничего на сказала. И слава богу, у нас в Алькароне сразу бы начали отчитывать. Энрике сделал комбинацию с первой группой и подошел ко мне.

— Икра забилась? — спросил он.

— Да, — ответила я и подняла на него голову.

— Еще бы. Ада рассказала мне, как вчера ты выложилась по полной. Это был фурор, но будь аккуратна, некоторые будут следить за твоими успехами.

— Кто? — спросила я.

— Да всякие. Кто из зависти, кто просто. Фиг знает. Найдутся, — ответил он и пошел на следующую комбинацию.

Я же решила ограничиться сегодня только станком. Ничего не случится, из формы не выйду, если один день не сделаю середину и прыжки. Поэтому, встав и собрав сумку, я решила уйти. Даниэлла, аккуратно схватив меня за руку, спросила:

— Уже уходишь?

— Ага, у меня что-то ноги слишком уставшие. Думаю, хватит на сегодня. — ответила я.

— Поняла, я тогда сейчас доделаю середину и тоже закончу. Потом можем посидеть в гримерке или погулять, — сказала она.

— Хорошо, я пока подожду тебя у себя в комнате, номер триста пятьдесят девять, — уточнила я.

— Ок, — ответила Даниэлла и пошла ко второй группе.

Я обошла зал. С Эвой попрощаться не удалось, она занималась во второй группе. Я подошла к двери, поклонилась ворчуну, потом повернулась к педагогу, поклонилась, поблагодарила за урок и вышла из зала. Вдалеке у расписания толпились артисты.

Проходя мимо большого зала, я решила заглянуть. Урок давал педагог, с которым мне еще не довелось познакомиться. Женщина маленького роста, с длинными вьющимися каштанового цвета волосами, в цветной оранжевой майке и черных легинсах. У них уже было вращение на середине. Мужчины-артисты вращались все вместе с разных позиций. Некоторые девочки сзади них пробовали с четвертой и пятой позиций. Музыка остановилась. Педагог крикнула:

— Гранд пируэты!

И только я хотела отвести взгляд, как на центр вышел молодой человек. Я не видела его лица, он стоял ко мне спиной. Рядом с ним никто не встал. Я зашла в зал одной ногой — посмотреть, где все. Артисты стояли сзади у станка, кто-то сидел. Все смотрели на артиста, стоявшего по центру в препарасьоне со второй позиции ног.

Он был высок, ростом, наверное, где-то сто восемьдесят. На нем были серые лосины и белая майка, заправленная в них. Светлая кожа и русые волосы.

— И! — крикнул педагог.

Как же хорошо он вращался. Судя по всему, он был правшой. Правая нога в стороне была до предела натянута. В стопе красовался большой подъем, который так красиво сочетался с телесным цветом балеток. Мужчина делал по два-три тура с открытой ногой в алясгон взяв при этом огромнейший форс.

Я думала, он упадет. Но он четко свертел шесть туров и сел на колено в позу, как в мужской вариации. Все артисты зааплодировали, кто-то засвистел. Даже педагог немного похлопала в ладоши, а затем крикнула:

— Продолжаем! Соте!

Мужчина развернулся и пошел к центральному станку. Я пыталась разглядеть его черты лица. Но он шел вперед, и его голова была повернута к левому плечу. Он смотрел на педагога.

В этот момент Роберто, увидев меня в дверях, направился ко мне.

— На меня пришла посмотреть, красотка? — спросил он.

— Думаешь, на тебе одном свет клином сошелся? — ответила я.

— Эх ты, пропускаешь такой шедевр! Что делаешь сегодня? — спросил он.

— Гуляю, — коротко ответила я.

— Надеюсь, у меня? — сказал он и рассмеялся. — Мы могли бы с тобой повеселиться.

— К счастью, мне есть с кем провести время, и это не ты, — ухмыльнувшись, ответила я.

— Ты меня дразнишь, — громко сказал Роберто.

Слишком громко, как мне показалось. Педагог тут же шикнула на нас, и некоторые артисты повернули голову в нашу сторону. Когда Роберто обернулся на педагога, я посмотрела на центр станка. Мужчина, что недавно вращался, пил воду из своего термоса. Затем он поднес его к голове и немного вылил содержимое на голову. Капли воды стекали по лицу, я увидела очертания острых скул на лице и слегка заметную щетину. Мужчина опустил свой термос и поднял голову в сторону педагога. Мимо него прошли артистки и, что-то сказав ему, направились к выходу из зала. В этот момент он повернул голову в мою сторону и лишь на долю секунды встретился со мной взглядом. Этой доли секунды хватило для того, чтобы я отшатнулась, ударившись о дверной косяк и столкнувшись с каким-то артистом.

— Извините, — сказала я.

— Ты в порядке? Не ушиблась? — ответил артист, в которого я влетела, можно сказать.

— Нет, нет… все хорошо. Спасибо, — ответила я.

Артист ушел. И я сразу же направилась к лифту, не оглядываясь. Ни один взгляд человека еще не пугал меня настолько, как этот. За долю секунды я увидела бездонные серые глаза, словно прожигающие тебя насквозь ледяной глыбой. Тонкие губы и светлые брови. Не знаю, почему меня напугал его взгляд, но ощущения были не описать словами. Казалось, будто бы его серые глаза вот-вот остановят мое сердце в плохом смысле. И, несмотря на его устрашающий взгляд, он мне показался довольно симпатичным. Даже больше. Тем не менее я мысленно порадовалась, что занимаюсь в малом зале. Не хотелось бы видеться с этим артистом. Он конкретно меня пугал. И тут я подумала: а не его ли Эва боялась? Неужели тот самый Лайонел, это он? Если это так, то теперь я понимаю, почему его боятся. Хотя мне и самой частенько говорили, что когда я не улыбаюсь или нахожусь в плохом настроении, то на меня лучше не смотреть, так как я и сама могу взглядом убить кого угодно. Надеюсь, со стороны я не выгляжу так, опасно как он.

Спустившись на третий этаж, я подошла к гримерке и собиралась вставить уже ключ в замок, как меня окликнули:

— Киара.

Я оглянулась и увидела Даниэллу, подходящую ко мне.

— Не открывай, идем ко мне. У меня сегодня никто из девочек не пришел на работу. Мы будем одни, без лишних ушей, — сказала она.

— Угу. Пойдем, — ответила я, вынув ключ из замка.

Мы зашли в триста пятьдесят пятую гримерку. Даниэлла бросила вещи на свой стол и предложила мне сесть на диван. Я опустила сумку на пол и села на диван. Даниэлла подошла к двери и закрыла ее на ключ с внутренней стороны.

— Всё, теперь я уверена, что если кто-то услышит наш разговор, то не сможет ворваться, — ответила она и рассмеялась.

— Зачем такая анонимность? Можно подумать, в театре всем есть до нас дело. Ну, услышат, и что дальше, убьют? — спросила я и подавила смешок.

— Если б мы собирались сплетничать о ком-то другом, мне было бы все равно, кто нас услышит. Но когда речь идет о Лайонеле, это всего лишь мера предосторожности, — ответила она и, подойдя ко мне, села на диван с другого бока.

— Начинай, — сказала она.

Вздохнув — я только открыла рот, — Даниэлла резко вскочила:

— Черт! Забыла покурить. Придется открыть тут окно. Ты начинай, не молчи — сказала она, подойдя к окну.

Открыв его нараспашку, потянулась к своей сумке и вытащила оттуда пачку сигарет «Мальборо». Достав одну и взяв зажигалку, закурила. Бросила пачку обратно в сумку.

— Я тебя слышу, — ответила Даниэлла и высунула голову в окно.

— Выходя из малого зала, я заглянула в большой. И… там на середине вращался какай-то артист. У него очень хорошая техника… — говорила я.

— И не только… — ответила Даниэлла. — Продолжай.

— В общем, я встретилась с ним взглядом лишь на пару секунд и…

Замолчав, я посмотрела на Даниэллу. Которая, не докурив, затушила сигарету о подоконник и выкинула в окно. Затем закрыла его и, подойдя к дивану села на край.

— И? — смотря мне в глаза сказала она.

Тут я всё поняла. Это был он. Ей не нужно было произносить имя. Все встало на свои места и моя интуиции была права на сто процентов.

— Это он, да? — спросила я всё же, хотя и сама уже знала ответ.

Даниэлла ничего не ответила, лишь улыбнулась, но как-то зловеще.

— Он чертовски сексуальный, правда ведь? — начала она.

— Не знаю, не заметила., — наврала я.

— Всё, ты заметила. Не стесняйся, говори как есть. Мне можно доверять. Я тут серая мышка, и никому нет до меня дела, — ответила она.

Не понимаю почему, но внутреннее чувство безопасности ей верило. Интуиция подсказывала, что с ней можно дружить и нормально общаться.

— Ну, ладно. Да, он немного красавчик, — ответила и стеснительно улыбнулась

— Но его глаза… такие холодные… жестокие…беспощадные…

— Немного? — рассмеялась она.

— Ты слышишь? Я говорю, его взгляд способен вытащить душу наружу, — сказала я.

— Да, я знаю его взгляд. Ты еще не видела его злым, — ответила она.

— Хочешь сказать, что, когда он в гневе, в театре вообще нельзя появляться, что ли? — спросила я.

Девушка лишь кивнула.

— Короче, расскажу все, что знаю о нем, — сказала она. — Ему тридцать три года. Он премьер и мастер сцены. Вообще, темный человек, я бы сказала. И не знаю как, но он может руководить вместо дона Альваро. Иногда он сам распоряжается, что хочет и будет танцевать. Даже партнершу может поменять. Была как-то ситуация на «Эсмеральде», когда должна была танцевать наша прима-балерина Кармен Санабрия Перес, так вот, он снял ее со спектакля, потому что ему не понравилось, как она выглядела рядом с ним. Мол, уже не дотягивает до его уровня.

— Ничего себе, — открыв рот, ответила я.

— Еще у него очень много приспешников и всяких жополизов. Такие нарциссы, как он, всегда нуждаются в своей собственной свите. Он живет в самом дорогом районе нашего города. Ездит на Bugatti La Voiture Noire за тринадцать миллионов евро!

Временами, когда становится совсем скучно, он спит с Сандрой. Насчет нашей шлюшки Шейлы, не знаю, а вот Алисинья де Карбера часто выходила из его гримерки. И не всегда в хорошем виде.

— В смысле? Он что, избивает? — спросила я с ужасом в глазах.

— Нет. Он может и любит издеваться, но только морально, не физически. Просто девчонки как-то между собой говорили, мол, он любит жесткий секс и все такое. Он что-то в виде Дориана Грея. Снаружи весь такой чистый и белоснежный, а внутри зверь. И к тому же у него есть собственный клуб «Сиеста», он его вроде как открыл на пару с каким-то бизнесменом. И часто там зависает со своей элитой, — сказала она.

— Значит, он так же состоит в элите? — спросила я.

— Не просто состоит. Он глава, альфа. Элиту придумал он, — ответила она.

— Понятно… Легче не стало от всего этого, — сказала я, вздохнув.

— И не станет. Мой тебе совет, постарайся не попадаться ему на глаза. Держись в стороне от Сандры, Матео, Себастьяна, Оскара, Беатрис, Винсенте. И тем более от Лайонела.

— Матео? Он тоже с ними? — ахнула я.

— Он его лучший друг. Ты с ним уже знакома? — подняв одну бровь, спросила она.

— Да так, виделись в баре для танго, и он странно себя вел, а я пару раз дерзнула ему.

— Аххаа… я и забыла, что ты не промах. Эва говорила, что ты слишком дерзкая, но знаешь, когда отвечать, а когда не стоит, — сказала она. — Ладно, в этот раз прокатило, но в следующий раз, если кто-нибудь из этой кучки-могучки тебе попадется, постарайся не открывать рот. Мало ли что, — сказала она. И с Матео тоже будь аккуратна: он тот еще жополиз. Не знаю что и как, но мне кажется у него много скелетов в шкафу, о которых даже Фабиана не знала, пока была с ним в браке.

— Запомню, — ответила я.

— Все партии с ним репетирует Пилар Домингес, она его педагог еще с хореографического. Иногда даже ей приходится переживать страх на их репетициях, — сказала Даниэлла.

— М-да… Непонятно только, почему дон Альваро Мигелес никак не реагирует на это. Мог бы давно уволить такого артиста, — сказала я.

— В том то и дело, что он, наоборот, как-то поддерживает Лайонела. И никто не знает, почему так. Вроде бы они не родственники. И он даже не ученик Мигелеса. Тем не менее бывало так, что Лайонел затыкал руководителя и тот послушно уходил, прикинь? — уточнила она.

— Пипец… куда я попала? — сказала я.

— Да, ладно, забей. Есть и хорошее. Не думай об этом, — сказала она.

— Что именно хорошее ты имеешь в виду? — спросила я.

— Например, я! — ответила Даниэлла и рассмеялась в полный голос. — Или Эва и остальные. Роберто так вообще умора.

Я рассмеялась, и в эту секунду в дверь вставили ключ, но открыть не смогли, так как ключ Даниэллы все еще висел с внутренней стороны комнаты.

Бум-бум-бум.

— Дверь, откройте! — прокричал женский голос.

Даниэлла, убрав улыбку с лица, поднялась и, повернув ключ, открыла дверь

— На хрена ты закрылась? Совсем больная стала? — еще в дверях на Даниэллу накричал чей-то голос.

Даниэлла, ничего не ответив, отвернулась и отошла от двери. В комнату зашла очень худая девушка, не так чтобы выглядела она как анорексичка, но в будущем, возможно, все близилось к этому. У девушки были распущенные, прямые, до поясницы волосы. Крашеная в блондинку. С голубыми глазами и с излишне накачанными губами. Она была в уличной одежде, лодочках на небольшом каблуке, в короткой школьной юбке черного цвета в клетку и красной блузке с вырезом в декольте. Слишком вечерний наряд, как мне показалось. А ведь на часах было всего лишь около часа дня.

— Ты еще кто такая? — рявкнула она.

— Киара, ты сможешь меня подождать у себя в гримерке, я сейчас быстро оденусь, и вместе пойдем, — спокойно сказала Даниэлла, не обращая внимания на девушку.

— Да, конечно, — быстро ответила я, встав с дивана и схватив сумку, направилась к двери.

Но меня опередила девушка. Не успев открыть дверь, она шарахнулась к ней и хлопнула ее обратно. Мое лицо оказалось напротив ее лица.

— Ты глухая? Я спросила, кто ты такая? — яростно говорила девушка. Настолько, что ее слюни вылетали изо рта.

Фу, мерзость, подумала я.

— Дай пройти, — стараясь изо всех сил, спокойно сказала я.

— Охренела? Это моя гримерка! Что ты тут делала? Говори! Иначе…

— Иначе что? — перебив ее, произнесла я.

Терпеть этот цирк я больше не могла.

Девушка попятилась, прижимаясь к двери и явно не ожидав такого ответа.

— Ну? Что, нечего ответить? — продолжила я. — Дай пройти. И не угрожай мне.

Чуть ли не выдернув ручку двери, резким движением открыла ее и вышла.

Ох, как же меня взбесила она. Раньше ее я не видела, может, она не относится к этой элите. Надеюсь, что не относится! А то я, походу, погорячилась. Ну и пусть. Терпеть такого поведение от хрен знает кого я не намерена! Пусть идет лесом, подумала, я и направилась в свою гримерную. Дверь была открыта. Внутри переодевалась Эва.

Я зашла с невозмутимым видом и постаралась как можно быстрее унять свой гнев.

— А я тебя потеряла, — сказала Эва.

— Я гуляла по театру, а потом зашла к Даниэле, посмотреть ее гримерную, — ответила я.

— Так она ж как и у всех, ничего особенного. Ну ты даешь. Нечем было заняться? — спросила подруга.

— Типа того. Без тебя скучно стало. Ты, кстати, всегда в малом занимаешься? — спросила я наивно, а сама следила за ее выражением лица.

— Нет, я раньше занималась в большом. Но что-то сегодня было слишком много народу, и я решила, пока не начнутся репетиции, позаниматься в малом — ответила она спокойно.

Ни один мускул на ее лице не дрогнул. Но свой взгляд она не подняла на меня.

Я подошла к своему столу и начала переодеваться.

— Погуляем сегодня? — спросила она.

В дверь постучались, и зашла Даниэлла. Увидев Эву, она натянула свою улыбку и сказала:

— Приветики! Может, погуляем? — предложила она.

— Да, я как раз предлагала Киаре Я не против, — ответила Эва.

— Мне нужно домой. Но вы можете меня проводить, — ответила я.

— Хорошая идея! У тебя ведь новая квартира, да? Театр снял, — сказала Эва.

— Да, — ответила я.

— Когда на новоселье позовешь? — спросила Даниэлла.

— Давайте в воскресенье, я как раз приведу все в порядок. В понедельник же выходной. Можете прийти ко мне с ночевкой Эва, ты можешь и собачку свою взять, — предложила я.

— Не, ее в другой раз увидишь. Я хочу оторваться без лишних хлопот. Может, потом куда пойдем еще, я не хочу с Альмой таскаться.

— Тогда решено! В воскресенье гуляем. Надо будет заказать еды и купить выпить, — сказала я.

— Я этим займусь, — ответила Даниэлла.

Одевшись, мы спустились на первый этаж. Проходя мимо охраны. Даниэлла вдруг воскликнула:

— Да что такое сегодня! Опять про сигареты забыла. Вы подождите меня, я быстро сбегаю, — сказала она и побежала обратно.

Мы с Эвой решили пока выйти на улицу.

Погода стояла, жаркая, солнечная, ни единой тучи на небе. Недалеко от служебного входа стояли трое мужчин. Одного из них я узнала. Они смеялись и курили. Увидев нас, они обернулись, и двое из них начали подходить к нам. Третий остался стоять на месте.

— Киара, какая встреча… Не видел тебя сегодня на уроке, прогуливаешь? — спросил мужчина.

— Я занималась в малом зале, Матео, — гордо вскинув подбородок, ответила я.

— А ты почему сбежала из большого? Неужто кого испугалась? — переводя взгляд на Эву, рассмеявшись, произнес он.

— В большом зале сегодня было много народу, и я не хотела заниматься в тесноте, — явно нервничая, ответила Эва.

— Угу. Так я и подумал, — с ухмылкой на лице ответил мужчина, стоявший рядом с Матео. — Мм… у нас появилось что-то новенькое, — произнес он, в открытую разглядывая меня с ног до головы, — Эва, ты хоть познакомь нас, а то как-то невежливо с твоей стороны.

Громко вздохнув, Эва метнула свой полный ярости взгляд на мужчину.

— Оскар, знакомься, это Киара Герреро, — ответил за нее Матео.

Мужчина подошел ко мне вплотную и, галантно подхватив мою руку, оставил поцелуй на тыльной стороне ладони.

— Все хорошие знакомства начинаются с поцелуя, — произнес Оскар, не отрывая взгляд от моего лица.

— А я думал, с хорошего траха, — крикнул мужчина, стоявший около мусорного бака.

Мужчины хором засмеялись.

— Винсенте! Не пугай новенькую, а то ее сердечко не выдержит, — произнес Матео, оборачиваясь к нему.

Наконец-то из театра показалась Даниэлла, тем самым спасая нас от очередных шуток артистов.

— Что встали? Идем, — сказала она, не обращая внимания на мужчин.

— О… Даниэлла, ты как-никак нашла себе подруг. Может, они тебе и мужика найдут? Нехорошо в двадцать-то лет в старых девах ходить, — не унимался никак Оскар.

— Если хочешь, я избавлю тебя от этого, ты только скажи, — поддерживая друга, произнес Винсенте.

Краем глаза я увидела, как Даниэлла заметно сжалась, ее взгляд испуганно забегал, и она не произнесла ни слова. Весь этот фарс мне надоел, взяв Даниэллу под руку и кивнув Эве, мы молча развернулись, чтобы уйти.

Я прекрасно помнила наставления подруг о взаимодействиях с элитой. И как можно дольше старалась держать язык за зубами.

И если бы Оскар не опустил снова какую-нибудь шуточку в наш адрес, уверена, я бы сдержалась.

— Может, устроим групповуху, что думаете, ребят? Даниэлла, ты сможешь как раз попрактиковаться, а Эва покажет класс.

Его слова показались мне настолько мерзкими, что, не выдержав, я оставила подруг и, немного подойдя ближе к мужикам, ответила.

— А вы только и умеете, что попусту чесать языками, — произнесла я и, обводя взглядом всех мужчин и задержав взгляд на Матео, добавила: — Вам лишь бы свое раздутое эго потешить, а на деле вы все трусы, прикрывающиеся за спинами сильных.

Одарив его самой милой улыбкой в своем арсенале, я развернулась к ним спиной и быстрым шагом догнала девчонок. Мы двинулись в сторону Каминито.

Тем временем…

— Она просто не знает, что я умею вытворять своим языком, — ответил Оскар. — Что думаешь, Винсенте, хороша девка?

— Так себе, не мой типаж. Я привык к большим сиськам, а не к нашим плоским девкам, — ответил друг, выбрасывая окурок.

— Матео, ты чего замолк? Понравилась, что ли? А хотя ты ж любишь таких, своенравных и не умеющих вовремя заткнуться, — с ехидством произнес он.

Все еще смотря вслед уходящим девушкам, Матео ответил:

— Надо бы преподать ей урок…

* * *

— Выпьем за дам, потому что «не дам» — слово плохое, — икая, кое-как произнесла Эва.

Я весь вечер смеялась от души. Вчера мы все втроем занимались в малом зале, а после девчонки показывали мне порядок танцев в «Дон Кихоте». Придя домой в два часа дня, я так крепко уснула, что проснулась только уже сегодня утром, и то благодаря своему будильнику. Сегодня класс давал Хулио, и урок прошел весело. Он постоянно задавал смешные комбинации и комментировал каждое движение. Да и с урока отпустил пораньше, аргументировав это тем, что скоро начнутся репетиции и нужно в последний раз отдохнуть перед началом нового сезона. Эва пошла сегодня в большой зал заниматься, а я не стала задавать ей вопросы по этому поводу. Быстро собравшись, я побежала домой, чтобы как следует подготовиться к нашей домашней вечеринке.

И вот сейчас, спустя четыре часа, мы с Даниэлой так и не опьянели, что нельзя было сказать о Эве. Она снова меня опередила, перебрав лишнего.

— Эва, остановись, а то опять побежишь в туалет. И это уже будет третья по счету рвота, — сказала Даниэлла.

— Оставь меня, я кайфую! — отмахнула она. — Хочу еще… Сегодня у меня счастливый день, — пропела подруга, загадочно улыбнувшись.

— Что же такого хорошего произошло с тобой сегодня? — спросила я, закусывая солёным кренделем.

— Ну… во-первых… когда я прыгала, Роберто своей рукой коснулся моего бедра… йик!.. но вы ничего не подумайте такого, он не мой типаж… а может, и мой… — рассмеялась Эва, — йик! Надо срочно запить, икота началась… налейте ка мне еще.

— Думаю, тебе хватит на сегодня выпивки, — произнесла я, отодвигая от нее бутылку мартини. — Ты даже разобраться не можешь, нравится он тебе или нет.

— Роберто? Серьезно? Он же бабник, постоянно изменяющий жене! — с отвращением сказала Дани. — Я была лучшего мнения о тебе.

— Что вы на меня напали сразу? Да, Роберто не самый порядочный мужчина, но какой красивый… — Подняв глаза к потолку, Эва улыбнулась, вспоминая внешность мужчины. Спустя секунду она опустила взгляд на Дани и, ткнув в нее пальцем, произнесла: — Я знаю, что ты втайне влюблена в Сезара! А он, между прочим, тоже женат…

— Это неправда, я не люблю его. Мне нравятся другие… — начала оправдываться Дани.

— Другие… так их много? — рассмеялась я. — А ну-ка подробнее об этом.

— Зачем? Ты все равно их еще не видела, — спросила Дани.

— Вдруг они мне тоже понравятся, а так я буду знать, что это твоё, — пожав плечами, ответила я.

— Хавьер и Самуэль. Но они тебе не понравятся, поверь, да и не подходят они тебе по характеру, — произнесла подруга, удивив меня.

— Как это? Мой характер настолько жесткий? Получается, ни один артист мне тут не подходит тогда, — посерьёзнев, произнесла я.

— Не жесткий, просто такой своенравный. Мне кажется, вы с Матео чем-то похожи и…

— Даниэлла! Не говори так. Как ты можешь сравнивать Киару с этим придурком? — встрепенулась Эва, не дав договорить подруге.

— Эй, я так и не поняла, что не так с этим парнем? Ты так сильно его не терпишь? — наполняя свой бокал, спросила Эву.

— Просто я считаю, что он не достоин тебя. Да и не думаю, что он свободен сейчас, наверняка в театре спит с кем-то из 315-й гримерки, — перехватив бутылку из моих рук, попутно отвечала Эва.

Конец ознакомительного фрагмента.