Порча

Максим Кабир, 2022

Новая леденящая кровь история от Максима Кабира, лауреата премий «Мастера ужасов» и «Рукопись года», автора романов «Скелеты» и «Мухи»! Добро пожаловать в провинциальный городок Московской области, где отродясь не происходило ничего примечательного. Добро пожаловать в обычную среднюю школу, построенную в шестидесятые – слишком недавно, чтобы скрывать какие-то мрачные тайны… Добро пожаловать в мир обычных людей: школьников, педагогов. В мир, где после банальной протечки водопровода на бетонной стене проявляется Нечестивый Лик с голодными глазами. Добро пожаловать в кровавый кошмар.

Марина (3)

Расправившись со шторами, Марина долго глотала минералку из бутыли. Теплый ветер дул в распахнутые окна, шевелил тюль. Колени подгибались от усталости, но настроение было превосходным. Подвиг Геракла зачтен. Конюшни расчищены.

Кабинет — ее личный кабинет! — благоухал полиролем и освежителем. Запах ремонта практически выветрился. Завхоз приволокла три банки голубой краски. Остальное Марина купила за свои кровные. Сама орудовала валиком и кистью, сама покрывала лаком мебель. Идущие мимо школы дети могли видеть взгромоздившуюся на подоконник девушку, в процессе работы подпевающую Робби Уильямсу.

За седьмым классом числилось двадцать шесть стульев, тринадцать парт, учительский стол, доска и допотопный, частично отреставрированный по урокам из ютуба, шкаф. Макулатуру, набивавшую ящики, помогли выносить пригнанные Костровым одиннадцатиклассники. Книги по марксизму-ленинизму, собрание сочинений Иосифа Сталина в тринадцати томах, пятнистые слипшиеся методички (ничего не выбрасывать! — хлопотала завхоз).

Из бывшего кабинета Ахметовой переселились классики. Шолохов, Толстой, Маяковский. Их портреты заняли место над дверью.

Мелом Марина написала на доске: «Крамер — ты лучшая!» Пририсовала сердечко. Снаружи раздались шаги — Марина быстро вытерла тряпкой самовосхваление.

В кабинет вошла блондинка лет тридцати пяти. Раньше они не встречались.

— Тук-тук-тук. Здесь снимают передачу «Квартирный вопрос»?

— Уже сняли. Бюджетный выпуск.

Марина отряхнула ладони и пожала протянутую руку.

Блондинка присвистнула, оглядываясь:

— Да ты — волшебница.

— Только учусь, — польщенно ответила Марина.

— Я, как узнала, куда тебя квартировали, Кострова чуть не прибила.

— Он тут ни при чем.

— Уж поверь мне, он везде при чем. Я тринадцать лет с ним живу.

— О, так вы…

— Прошу, не надо «выкать». Кострова. Просто Люба.

— Марина.

У директора был отменный вкус на женщин. Библиотекарь обладала восхитительными зелеными глазами и гладкой кожей — Марина, оббегавшая десяток дерматологов, позавидовала.

— Как тебе у нас?

— Хорошо. Тихо, спокойно.

— Это поправимо. Детей меньше, чем в городских школах, сто семьдесят штук, но зато таких штук, что мало не будет. — Люба потрогала ткань штор. — Красивые. За свой счет брала?

— Да они дешевые.

— Малых потряси, пусть возмещают. Не затоскуешь в Горшине-то?

— Я из Судогды.

Библиотекарь изумилась:

— Это где?

— Владимирская область.

— Ясно. Привыкшая, значит, к тмутараканям. Кто у тебя на родине остался?

— Мама, дедушка с бабушкой.

— Жениха нет?

— Не-а.

Марина отмахнулась от образа того, чье имя нельзя называть.

— Плохо. У нас дефицит женихов. Или пьяницы, или лентяи. Был один, но я его… — Люба показала безымянный палец с кольцом.

«Неужели, — подумала Марина, — предупреждает, мол, мое, не трогай?»

Так она и не претендовала.

— Я теперь классный руководитель у вашей дочери.

— У чьей дочери? — шутливо насупилась Люба.

— У твоей то есть.

— Так-то. Да, у Насти. Она про тебя расспрашивает папу. Ты ей понравишься. Ты — модная.

— Модная, — прыснула Марина, облаченная — ремонт же! — в рваные джинсы и вылинявшую рубаху.

— Марина… как отчество?

— Фаликовна.

— Ой-е. — Люба прикрыла глаза пятерней.

— Что такое?

— Кто ж с экзотическими отчествами в педагоги идет?

— Намучаюсь? — улыбнулась Люба.

— Этим зубастикам только дай за что-нибудь уцепиться. Первое, что услышишь: «Как-как? Шариковна?» Так и прилипнет. Не реши, что каркаю…

Марине, свыкшейся с крестом отчества, было не обидно, а смешно.

— Ну я еще и Крамер. Может, они фамилию предпочтут исковеркать.

— А что, — прищурилась Люба, — может быть.

— Костровым легко рассуждать на такие темы. К Костровым не придерешься.

— А к Окуньковым?

— Это кто?

— Это я. Девичья фамилия. С ней я в библиотеку пришла и до сих пор хожу Окунем. Раньше думала, вот выпустится класс, новенькие про Окуня не узнают. Ага. Мне кажется, им в школе сразу говорят: «Эй, парень! Кострова-то — Окунь».

Марина смеялась, слушая слезливую тираду.

— А у других клички есть?

— Записывай. Костров — Борода. Кузнецова — понятно — Кузя. Каракуц — Каракурт. Англичанка, Александра Михайловна Аполлонова — уж до чего красиво и звучно, в честь покровителя искусств. А ее Половником дразнят.

— И ничего нельзя поделать?

— Пиши жалобы в районо.

Они болтали полчаса, оглашая смехом пустой этаж. Покосившись на часы, Люба встрепенулась:

— Я совсем забыла, зачем к тебе пришла. Идем!

— Куда?

— Как куда? Получать учебники и пособия.