Пешка королевы

Мария Николаевна Сакрытина, 2024

Лион – мир вечной ночи, где живут высшие демоны, во всем покорные своему Повелителю. Он жаждет заполучить власть над волшебниками, но королеве Междумирья пока удается его сдерживать. Меня зовут Шериада, и я ненавижу Повелителя, ведь он убивает всех, кого я люблю. Маги, способные подчинять демонов, крайне редки. Поэтому, когда я наткнулась на юного Элвина, обладающего особым даром, я знала, что он изменит соотношение сил в нашу пользу. Увы, демонолог оказался не обучен. Я отправила его в академию Арлисс, но не смогла спрятать от Повелителя, и тот пытается шантажом заманить юношу на службу. Теперь мир между волшебниками и демонами зависит от выбора мальчишки, чей магический потенциал растёт день ото дня, и который даже не понимает, что стал пешкой в большой игре.

Глава 3

На четвертый после отработки в посольстве день — а точнее, вечер — мы наконец закончили задание Байена, и Нил позвал меня это отпраздновать.

— Тебе понравится! Я покажу тебе такие места в Междумирье, где ты точно не был.

Я уже достаточно ему доверял, чтобы согласиться. Но недостаточно, чтобы забыть про защитные артефакты, не говоря уже про подвеску Шериады.

Портал привел нас в роскошный дворец, каких, вообще-то, много в Междумирье. Но этот отличался: здесь, словно, попытались смешать все стили и традиции ближнего круга миров, с которыми торговал Нуклий. Были и луковичные купола Золотой империи, и высокие шпили Кайрина, а еще, словно ощетинившиеся ежи, башни Вейстера с шипами. Смотрелась вся эта эклектика на удивление гармонично.

Я посмотрел на Нила в надежде получить объяснения, но тот лишь покачал головой.

— Интрига, Элвин, а то не интересно. Ты же мне доверяешь?

Я кивнул, делая вид, что ответ дался мне легко. Нил с такой же фальшивой легкостью улыбнулся и потянул меня к крыльцу.

Мы поднялись по лестнице из розового мрамора и вошли в распахнутые двери, украшенные позолотой. Юноша-привратник в роскошном шелковом халате, меньше всего похожий на стражника, протянул нам две бархатные полумаски.

— Господа, вам знакомы правила?

От него веяло спокойствием и немного скукой. Рутиной.

— Мне знакомы, а другу я объясню, — пообещал Нил, забирая маски.

Юноша кивнул.

— Ложь под запретом, — сказал он напоследок. — Помните об этом, господа. Приятного вечера.

— Ложь? — переспросил я.

Нил уже вел меня дальше — по мраморному павильону во внутренний дворик, откуда раздавалось журчание фонтана и женский смех.

— Да, здесь всюду артефакты. Ты просто не сможешь солгать. Элвин, сними флер и надень маску.

Я остановился как вкопанный.

— Флер? Зачем? Здесь он тоже под запретом? Куда ты меня привел?

Нил посмотрел на меня как на ребенка. Мимо прошла группа имперцев в золотых парчовых одеждах, а за ними — чернокожие вейстерки, явно заинтересовавшиеся нами.

— Флер остается, — отчеканил я.

Нил вздохнул.

— Как скажешь. Но тогда мы зря сюда пришли.

— Сюда — это куда?

Нил пожал плечами.

— А на что это похоже?

Я осмотрелся. Музыка, веселье, маски…

— На чью вечеринку ты меня привел?

Нил покачал головой.

— Ни на чью. Здесь развлекаются, Элвин. Отдыхают, знакомятся и приятно проводят время. Без обязательств. Понимаешь?

Я сглотнул.

— Это что, бордель?

Нил нахмурился.

— Я не знаю, что ты имеешь в виду. Но здесь безопасно. Такие места в Междумирье под защитой Повелительницы. А это — особенно. Говорят, она сама здесь бывает. Элвин, оказаться здесь — большая честь, я с трудом выбил для нас приглашение. Но ты, конечно, можешь уйти, если хочешь.

«Если боишься», — сквозило в его голосе. И только поэтому я остался. И следом за ним надел маску. Мне было не по себе, но показать это значило бы проявить слабость. Я должен быть сильным, а не избегать женских заинтересованных взглядов.

Стоило выйти во внутренний дворик, как к нам, точно бабочки к огню, подлетели девушки. Совсем юные, не старше восемнадцати, в блестящих легких одеждах. Обычные люди, не волшебницы. Мой флер их не привлекал, и меня это абсолютно устраивало, а вот на Нила они заглядывались.

Нас очень быстро разделили — девушки увлекли его в галерею возле сада, задорно смеясь и флиртуя так несдержанно, что меня бы это покоробило, если бы я не знал, что в некоторых мирах такое поведение для женщины считается нормальным, если не приличным. Я же остался один.

Не помню, как оказался в беседке у фонтана. Увитая виноградом, она располагалась на возвышении, и наблюдать за другими гостями оттуда было удобно. Слушать музыку тоже. Я желал одиночества и там нашел его и на какое-то время даже обрел покой.

В черном небе уже привычно танцевали звезды, — это было красиво. Я смотрел на них, потом мое внимание привлекли спустившиеся с неба, как огромные бабочки, альвы. Впрочем, ни Хэфа, ни Фэйя среди них не оказалось.

И вдруг я увидел ее.

Испуганная до слез девушка — почти девочка — дрожала в объятиях юноши, пока тот что-то нашептывал ей на ухо. Она была обычным человеком, я видел это даже издалека. Он же был одет в черное. То, как осторожно и почтительно его обходили другие гости, говорило громче любых слов: он из Нуклия, и его род очень влиятелен. Наверное, как у Криденса: почему-то именно его юноша мне напомнил, когда поднял голову, посмотрел в мою сторону и улыбнулся. Вряд ли он меня заметил, но эта хозяйская улыбка — такая же, как те, что я столько раз видел на лицах господ — заставила меня вздрогнуть от неприятного воспоминания. На Острове на меня смотрели и улыбались мне так же. Я хорошо понимал страх бедной девочки и не мог ей не сочувствовать.

Он — маг, он старше меня и он — нуклиец. Было бы очень глупо вмешаться, ведь эта девочка была мне никем. Правильнее всего было бы отвернуться и обо всем забыть.

Так бы я, наверное, и сделал, но тут несчастная девочка тоже посмотрела в мою сторону. Ее взгляд был ярким от слез, и он пронзил меня до самого сердца.

Вдруг налетел ледяной ветер и раскачал беседку, заморозив листья винограда. Я сжал кулаки — сейчас это был не мой страх, не мое отчаяние. Моей была только ярость, и мир снова сделался для меня предельно четким.

Удивительно: в такие моменты я словно становлюсь другим человеком. Или, наконец, собой? Не знаю.

Кинжал у меня, как и у Нила, «одолжили» еще на входе. Но я — демонолог. За прошлый месяц я четко уяснил одну вещь: мне нельзя оставаться без клинка или хотя бы длинной шпильки, булавки — чего угодно, чем можно проткнуть палец и выдавить каплю крови. Такие вещи иногда спасают жизнь. А на занятиях с учителем Байеном, которому плевать, выживем мы или отправимся на тот свет, запасной клинок спасал меня не однажды.

Короткий кинжал прятался в широком поясе-корсете. Удобная модная новинка, я уже говорил?

Позже, когда я думал об этом, меня удивило, пожалуй, только одно — я не попытался заговорить с этим магом. Не попытался обойтись без оружия. Странно и совсем на меня не похоже. Я просто подошел и всадил клинок ему в плечо. И то лишь потому, что он успел увернуться. Это могла быть и шея.

Странно и то, что меня это ни тогда, ни спустя время не испугало. Я просто обо всем забыл.

Зато тот высокородный волшебник моментально выпустил девушку — и тут же меня проклял. И быть бы мне кучкой пепла прямо там, на мраморном полу, в ту же секунду, если бы не подвеска Шериады: она тут же поглотила вспышку алого света, видимую, наверное, лишь нам двоим, и мощное проклятие мага заставило меня разве что поморщиться от жара, когда мой артефакт раскалился.

Волшебника это нисколько не смутило. Наоборот, он поймал мой взгляд, покачнулся и рассмеялся.

— В эт-том п-проклятом м-месте шагу ст-тупить нельзя — об-бязательно натк-кнешься на св-воего. — Язык у него заплетался, и я думал, что это хорошо. Возможно, он будет невнимательным. Возможно, все еще закончится удачно. Для меня.

Музыка стихла, плачущую девушку подхватили другие работницы и куда-то ее повели, а к волшебнику бросился юноша-привратник, встретивший нас на входе.

— Господин, позволь проводить тебя к целителю.

Волшебник вытащил мой кинжал из раны и даже не поморщился.

— А-а-а! Д-демонолог! Девка, чт-то ли, понравилась?

Удивительно: я его ранил, а он как будто не злился. Может, потому что был пьян?

Впрочем, и я вряд ли мыслил трезво.

— Не называй ее так, — вдруг услышал я свой голос словно со стороны.

Волшебник поймал мой взгляд и прищурился.

— В-вечер оп-пределенно станов-вится в‑веселее!

— Господин, — попытался привлечь к себе внимание привратник, но волшебник только отмахнулся, и юношу тут же отбросило в стену в десяти шагах от нас.

А волшебник все смотрел на меня — и я вдруг подумал, что его взгляд больше не кажется мне пьяным. Скорее, оценивающим.

— Мне казалось, волшебники не берут силой. — И снова мои слова прозвучали как будто сами по себе. Впрочем, ярость застила мне разум, ясно мыслить я не мог.

Волшебник оглянулся на стайку девушек у стены, рядом с привратником. И улыбнулся почти дружелюбно.

— Да-а-а… Но п-п-простушки не в‑всегда зн-нают, чт-то им н-надо. П-поверь, ей бы п-понравилось. — И тут же добавил почти внятно: — Ты хоть знаешь, кого оскорбил? Я — Антор, лорд дома Нэйт. Запомни это, мальчик, потому что отныне я — твой господин.

Он собирался поставить на меня печать, и, поняв это, я впервые за этот вечер почувствовал страх. Мне вдруг показалось, что со следующей атакой подвеска принцессы не справится. Не знаю, интуиция, наверное. Волшебники всегда доверяют интуиции.

Паника делает людей медлительнее — я много раз это видел. Но не меня. Мой мир становится невероятно ярким и почти неподвижным. Я открываю рот, и ледяной ветер сдавливает горло, замораживает связки. Я не могу говорить, но мне это и не нужно. Боевые заклинания — третья ступень магии. Мысленная.

Беда в том, что неопытный демонолог способен вызвать духа или демона — и только. Я смотрел, как сияет магия моего соперника, и понимал, что он очень силен. Меня буквально слепил его свет.

И тогда от страха я вызвал демона. Второй раз в жизни — высшего демона.

И какого!

— Наконец-то, — сказал Руадан, вставая с пола и смахивая с рукавов пыль. — Кто бы ты ни был, несчастный маг, я не стану отрывать тебе голову, потому что ты вытащил меня из такой… — Тут он обернулся и уставился на меня. — Опять ты?!

«Опять ты?!» — эхом прозвучало в голове. Я опустил взгляд на свои руки.

Как?!

— Повелитель? — спросил Антор Нэйт (так ведь он представился) и обернулся к кому-то в толпе гостей и работников с таким несчастным видом, что мне его стало почти жаль.

— Даровитый ты мальчишка, Элвин, — хмыкнул Руадан и обвел взглядом зал. — М-м-м, отличное место. Давненько я здесь не был…

Он не договорил: рядом тут же возникла светящаяся сфера, а потом пространство разорвалось, и в прореху шагнула Шериада.

— Руадан, бездна! Я с тобой еще не закончила.

Повелитель подмигнул кому-то из девушек, и та тут же покраснела, а потом указал на меня.

— Не моя вина. Он меня вызвал.

— Что? — Шериада повернулась ко мне. — Элвин?! Ты-то что здесь делаешь?

Я открыл рот и понял, что не могу произнести ни звука.

— А что, у мальчика целибат? — хмыкнул Руадан, разглядывая Антора. — Куколка, ты, оказывается, умеешь ревновать?

— Все, хватит. Руадан… — Она взмахнула рукой, и пространство снова прорвалось. — Идем.

— Погоди, куколка. А давай возьмем его с собой? — Руадан схватил Нэйта за воротник и подтащил к принцессе. Бледный до синевы маг даже не сопротивлялся.

Шериада посмотрела на Нэйта как на таракана.

— Боги, этого только не хватало…

— Но дорогая, разве тебе не нужен доброволец? И потом, у тебя так ску-у-учно, — плаксиво протянул демон.

Я вдруг понял, что он играет. Как актер. Но зачем?

Шериада вздохнула, снова посмотрела на Нэйта.

— Ладно, возьмем. Но учти, убьешь его — и я возьму в жертву кого-нибудь из твоих. Второго круга, не ниже.

— Почему второго? Это же просто мальчишка.

— Это глава древнего нуклийского дома.

Руадан вгляделся в несчастного Нэйта.

— Он не выглядит древним.

— Его отец выглядел. Я убила его на прошлой неделе.

— Плохая ты девочка!..

Пространство схлопнулось, и на какое-то время настала абсолютная тишина. Точнее, настала она у меня в ушах, а мир вдруг потемнел. Наверное, это был обморок — после всплеска магической активности — обычное дело. Это как работать на фабрике сутки напролет, а потом не дойти до кровати. Да, похоже.

Очнулся я в постели, но отнюдь не в своей спальне. Комната была простой, с белыми, ничем не украшенными стенами и круглым окном, в которое заглядывали звезды. Я смотрел на них, пока моих губ не коснулся бокал с лимонадом.

— Говорят, маги после дуэлей пьют кровь, но я подумала, что и сладкое не помешает.

Я повернулся на голос.

Девушка, с которой все началось, сидела рядом со мной на постели. Она внимательно смотрела на меня и выглядела задумчивой. Лямка серебристого платья сползла, обнажив ее плечо. На плече была родинка, и сейчас она казалась мне такой волшебной!

Глупости, правда?

— Тебе лучше? — Девушка наклонилась, все еще рассматривая меня.

Я отпрянул. Она была слишком близко — я задрожал, смотря в ее зеленые глаза.

Девушку это рассмешило.

— Неужели ты боишься меня, волшебник?

Наверное, я покраснел. Ее смех звучал в ушах звоном серебряных бубенцов на Новогодье.

— Ты спас меня, — выдохнула она, отстранившись. — Ты победил того ужасного мага. Спасибо тебе.

— Я не… Где я?

Она пожала плечами.

— Я подумала, тебе надо отдохнуть.

Дальше она говорила какую-то бессмыслицу, но мне хотелось слушать ее голос еще и еще. Это нисколько не напоминало трепет, охватывавший меня рядом с Шериадой, а уж у нее слова просто звенели от магии. Эта же девушка волшебницей не была, но ее голос казался мне чудеснее всего на свете.

Тогда я не понимал, почему.

— Как тебя зовут, маг? — спросила она между тем.

— Элвин.

— Отлично. А я — А́лия, — сказала она и принялась раздеваться.

Сначала я просто смотрел. Мысли тянулись, как вязкий осадок в зелье. Не то чтобы я не понимал, что происходит, и не то чтобы Алия была так уж красива. Хороша, это правда. Угловатая фигура, маленькая грудь, узкие бедра, впалый живот. Но в моих глазах она внезапно превратилась в одно из тех волшебных существ, о которых я читал в детстве — слишком чудесных для нашего мира, и потому ушедших на страницы сказок. Сначала я восхищенно смотрел на нее, а потом меня буквально скрутило от желания. Никогда раньше, ни до, ни после я никого так остро не хотел. Это тоже было странно, но тогда я не мог мыслить трезво и ничего не понял.

Алия тем временем сняла платье и осталась в одной нижней юбке — в Междумирье не носят нательную рубашку из-за жары. Так она замерла, смущенно глядя на меня и прикрывая рукой грудь (было бы там что прикрывать!) и кусая нижнюю губу. Так она тоже была прекрасна, но я быстро опомнился.

— Постой!

Она вздрогнула и снова укусила губу, на этот раз до крови.

— В чем дело?

Я сел на постели. Так резко, что голова закружилась. Почти не видя сквозь рой черных мошек, я принялся искать ее платье, чтобы подать ей.

— Что ты делаешь? — выдохнула она.

Я наконец нащупал платье на полу.

— Оденься. Пожалуйста. И не нужно… Мне это не нужно.

Она нахмурилась. Во взгляде ее зеленых глаз читалась обида.

— Я тебе не нравлюсь? Да, я знаю, я и вполовину не так красива, как ваши ведьмы. И даже не так умела. Но…

Тут она расплакалась.

Уверен, если бы не эти слезы, я бы просто извинился и ушел. Но она плакала, и я не мог на это спокойно смотреть. Она словно всаживала клинок мне в сердце с каждым всхлипом, и поворачивала его в ране.

Я обнял ее, усадил на постель — стоять я бы просто не смог: голова кружилась.

— Ты прекрасна. Ни одна волшебница с тобой не сравнится.

Ха-ха. И это говорит спутник, пусть даже бывший? Господи, я словно все свои навыки растерял!

Она подняла на меня заплаканные глаза.

— П-правда?

Ее волосы пахли вишней. До сих пор она встает перед моими глазами как живая, когда я чувствую этот аромат. Запах одержимости. Запах страсти. И первой любви.

— Конечно, — ответил я, на этот раз нисколько не покривив душой. — Прости. Я знаю, что здесь это нормально. — Хотя что может быть нормальным в том, что девушка благодарит спасителя собственным телом? Извращенный мир. — Но я не… Не могу.

Она опустила взгляд и вдруг усмехнулась.

— Уверен? А по-моему, очень даже можешь.

И коснулась меня — легко, даже робко, но мне этого хватило. Я прижался к ней, впился в ее рот — поцелуем это назвать сложно. Господи, где мой профессионализм? Я же знал, как сделать девушке приятно — и явно не так.

— Ты дрожишь, — сказала она потом. — Почему?

— Мне страшно, — признался я.

Видите, как помутился мой рассудок? Страшно — я признался незнакомке. В Междумирье. Пусть и человеку, а не волшебнику.

Она слабо улыбнулась.

— Мне тоже.

Я смотрел в ее глаза и хотел гладить ее плечо — то, с родинкой. И ласкать ее шею — мне говорили, у меня это отлично получается.

На мгновение мир снова сделался ярким от паники. Что я делаю?! Нет-нет-нет, я не…

— Тише, — шепнула Алия и положила мою руку себе на грудь. — Тише. Ты же не сделаешь мне больно, правда?

Я убрал руку с ее груди и погладил ее волосы.

— Ты не обязана.

Она растерянно посмотрела на меня. Потом твердо сказала:

— Я знаю. Но я хочу.

И я остался. Просто, как дважды два: раньше женщины при мне сами проявляли инициативу. Как мои хозяйки. Как Адель.

Алия даже не пыталась, и это все поменяло.

— Боги, — выдохнула она потом, вглядываясь в меня. Я больше не мог держать флер. — Боги, это какая-то магия, да? Ты… Ты стал таким красив… ах!

Я не ответил. Я был занят — пытался сдерживаться, пока она стонала подо мной от наслаждения. Впервые это не было унизительно. Впервые мне нравилось доставлять кому-то радость таким образом. Но это все еще не приносило удовольствия мне.

Алия быстро пришла в себя. Она снова прикусила губу и, неожиданно толкнув меня, уселась верхом.

— Ну все, маг. Я не стеклянная кукла. Ты будто боишься меня разбить. Нет! Молчи. Позволь мне.

Умелой она точно не была, зато какой старательной! Со мной и раньше играли в такую игру: иногда госпожам нравится, когда ты возбуждаешься от их прикосновений. Но это всегда было обязанностью.

Сейчас я сам прикусил губу, сдерживая стон. Мир подернулся рябью… и словно взорвался у меня перед глазами танцующими звездами.

— Ну-ну, — услышал я ее смех. — Я ведь даже как следует за тебя не взялась.

Что ж, девушки Нуклия и Междумирья раскованы, почти как волшебницы. Здесь рано начинают и быстро учатся удовольствию. Его не считают предосудительным. Скорее, наоборот.

Это была моя последняя мысль, потому что мир снова пошел волнами — остались лишь зеленые глаза, заполнившие для меня все.

И еще — удовольствие, хоть это и слишком слабое слово, чтобы все описать. Да. Слишком слабое.

— Ты очень необычный волшебник, Элвин, — сказала потом Алия, одеваясь. — Прости. Я не хотела тебя обидеть. Ты же меня за это не убьешь?

Она шутила, но по ней было видно, что ей страшно.

— Я увижу тебя снова? — спросил я вместо ответа.

Она рассмеялась, закалывая волосы.

— Ну что ты! Ты на меня в следующий раз даже не взглянешь.

— Алия…

— О, ты запомнил мое имя. — Она наклонилась, быстро поцеловала меня в щеку. — Спасибо, мастер Элвин. И… Не бойся своей красоты, ладно?

Выпалив это, она торопливо выскользнула из комнаты. А я был слишком медленным, слишком сонным. Я ее не догнал.

— Боже, Элвин, — выдохнул Нил. Он ждал меня во внутреннем дворике, рядом с фонтаном. — Ты светишься.

Я поймал за руку пробегавшую миму девушку: она показалась мне похожей на Алию.

Но это была не она.

— Прости, господин, — и ее дрожащая рука выскользнула из моей.

Нил подтолкнул меня к дверям. У него хватило такта не расспрашивать. Впрочем, и он не стремился поделиться со мной своими победами — что ж, мы уже не подростки, чтобы этим хвастаться.

Этой ночью я видел тот старый сон, приснившийся мне еще в поместье Шериады на Острове. Под розовым небом Нуклия всадница в летящих одеждах смотрела на меня сверху вниз, и ее лицо скрывали блики от алого водопада.

— Мне жаль, Элвин, но тебе придется выбирать. Кому ты будешь верен? Мне? Или…

— Тебе, моя королева, — не задумываясь, отвечал я.

Я очень любил ее во сне.

Алия наклонилась ко мне, погладила по щеке.

— Я тебе верю.

Проснувшись, я обнаружил Ори стоящим у моей кровати. Только-только забрезжил рассвет, птицы еще не начали петь, и не все светлячки померкли.

Он осторожно тряс меня за плечо.

— Господин, проснитесь! Вы…

Посреди спальни бил ключом алый родник — как тот волшебный водопад в моем сновидении.

— Вы наколдовали во сне, господин, — объяснил Ори.

— Я?

— И вы светитесь.

Я бросился к зеркалу и чуть не ослеп.

Как?