Синестезия

Мария Норд

В Новосибирске происходит серия ритуальных убийств. Каждое тело – это очередное предупреждение о конце Света. Что это – работа сумасшедшего или хорошо спланированные действия преступной организации? Подполковнику ФСБ и майору УГРО нужно действовать на опережение, ведь над городом «уже нависло тёмное знамение».

Глава десятая

«Зачем вам воскресать? Вы всё равно приведёте новый мир к смерти. Вы же не можете жить без неё. Вы хотите смерти. Так, отдайтесь её власти. Она любит вас».

МЛ

Четверг 8 октября выдался на удивление дождливым, словно уже месяц как вступившая в свои права осень вдруг резко исчерпала свой лимит погожих дней. Игорь, стряхнув в коридоре с куртки дождевую влагу и быстро стерев с ботинок налипшую грязь, бодрым шагом прошёл в коридор конторы. Сегодня, по согласованию с Озеровым, он явился на работу на два часа позже, а потому, решив не медлить, сразу же направился к своему начальнику с докладом.

— Явился, — дружески улыбнулся Озеров, заметив, как светится счастьем лицо подполковника.

— Так точно, — отозвался Игорь. — Всё, заявление подали. Свадьба 17 декабря.

— Это что будет?

— Четверг. Ну, — Игорь, улыбнувшись, развёл руками. — Пятницы все заняты.

— Лучше скажи, хочешь дополнительный выходной, — усмехнулся Озеров, махнув перед лицом ладонью. — Ну, ты и надушился, подполковник! У меня уже глаза слезятся.

— Виноват, исправлюсь, — Игорь инстинктивно отступил.

— Там в ЗАГСе ни у кого глаза от твоего одеколона не выпали? — Озеров поднялся и направился к окну, чтобы открыть форточку.

— Настолько, товарищ генерал-майор? — извиняющимся тоном произнёс Игорь.

— Ты сам-то не чувствуешь? — обернулся Озеров, открыв форточку.

— Никак нет, — Игорь помотал головой. — Да, я как-то, в последнее время запахов мало ощущаю.

— Везёт тебе, — вздохнул Озеров. — А у меня то дома под окном из помойки воняет, то ты тут приходишь, весь раздухарённый.

— Буду иметь в виду, — улыбнулся Игорь. — Владимир Владимирович, я ещё по такому вопросу. Я могу Риту в контору пригласить? Чтобы она на документы взглянула, как психиатр.

— Опять с шизофренией какой-то имеем дело? — уже серьёзным тоном произнёс Озеров. — Ты уж прости, — он бросил взгляд на Игоря, садясь за стол.

— Ну, да, не гиперакузия в этот раз, — Игорь потрепал волосы на затылке. — Но вся эта радужная канитель в дневнике настораживает. Тем более, вчера мы с Лёхой.… С майором Меркуловым и майором Кондратьевым нарисовали схему нападений и приходим к выводу, что это — либо секта, либо обставлено под секту. Даже пришли к предварительному заключению, где может произойти очередное нападение. Но, сами понимаете, официально это дело у полиции, так что там их патрули дежурят. Что касается школы — есть подозрения на Артёма Нефедченко — сына директрисы. Он мог быть замешан в поставках наркотиков в школу. Я даже думал, что и к убийствам он причастен…

— Говорил с ним? — спросил Озеров.

— Никак нет. Гражданка Нефедченко утверждает, что из-за нервного срыва отправила его в санаторий, в село Довольное. Позвонил, проверил — да, такой там находится. Выезд у него двенадцатого. Готов съездить.

Озеров склонил голову, обдумывая слова Игоря.

— Подождём, — ответил он, наконец. — Понаблюдаем за школой. По поводу Маргариты Владимировны — даю добро.

Маргарита Заверская прибыла, как они и договаривались, после обеда. Игорь спустился на первый этаж конторы, чтобы провести её через КПП, заметив, как дежурный, при его появлении, словно ненароком приоткрыл форточку.

— Я с одеколоном перестарался? — тихо спросил он Риту, когда они шли по коридору. Рита пожала плечами.

— Как мне, так, нормально, — улыбнулась она.

— Кто в коридоре с духами носится? — вдруг послышался из приоткрытого кабинета голос одного из сотрудников.

— Не могу знать, товарищ полковник, — прозвучал ответ.

Игорь и Рита только молча переглянулись и ускорили шаг.

— Не скажу, чтобы это было слишком необычно, — произнесла Рита, выборочно просмотрев несколько страниц дневника и теперь приступая к более тщательному изучению содержания. — Но, да, это в моей практике впервые.

— Я тут с предположением, — Игорь указал на даты и цвет пасты. — Это до приёма психотропных, — он указал на текст, написанный чёрной пастой. — А это — в процессе.

— А что принимала? — Рита слегка нахмурилась, припоминая информацию.

— В последнее время, по всей видимости, марихуану, — ответил Игорь. — В крови нашли тетрагидраканнабинол. Но есть информация, что она пыталась с тяжёлых соскочить.

— Ну, да с ТГК таких видений, конечно, не будет… — задумчиво произнесла Рита, медленно перелистывая страницы. — А, вот, если под воздействием ТГК у неё был флэшбэк, тогда это многое объясняет.

— Что у неё было? — усмехнулся Игорь, невольно отмечая, что теперь готов вслед за Ритой получить дополнительное образование нарколога.

— Флэшбэк, — Рита перевела на него взгляд, невольно улыбнувшись. — Это такая реакция, которая может быть спровоцирована употреблением того же тетрагидраканнабинола или другого лёгкого наркотика. То есть, если она ранее принимала, скажем, ЛСД или мескалин, при воздействии ТГК её организм мог, так сказать, вспомнить прежнее состояние. Это происходит потому, что гиппокамп, это часть мозга, которая отвечает за формирование эмоций и консолидацию пространственной памяти, особенно восприимчив к канабиоидной кислоте. Этим, отчасти, объясняется зависимость.

— Ну, да, — покивал Игорь. — Приход, уход, а потом мозги на асфальте. И всё за собственный счёт.

— Ну, кто из них думает об этом? — произнесла Рита, продолжая изучать дневник. — Да, ты прав, — согласилась она, пролистав ещё несколько страниц. — Видения все написаны цветной пастой. Значит, написано в момент «прихода». А разъяснения — обычной пастой, — она оторвалась от дневника. — Ты говорил, ещё документы есть?

— Да, — Игорь открыл папку, взятую у школьного психолога. — Стимулы, по Вартеггу.

Рита взяла бланки с рисунками.

— Так, а вот это ещё интересней, — произнесла она, изучая рисунки. — В целом, норма, для её возраста. Но, на лицо то ли комплекс, то ли страх не дотянуть до какого-то идеала. И, явно, не родительского.

— Ну, да, — согласился Игорь. — Её подруга говорит, что она хотела видеть мир глазами Учителя.

Рита вопросительно взглянула на Игоря.

— Она по субботам куда-то ходила, — пояснил Игорь. — Известно только, что этого Учителя зовут Кравас. Ни какой информации по нему мы не имеем.

Рита, кивнув, снова перевела взгляд на рисунки.

— Могу сказать, что он для неё — большой авторитет, — заметила она. — Скорее, это — мужчина средних лет. Возможно, не отталкивающей внешности. И, — Рита сделала паузу, внимательно изучая изображения. — У них могла быть близость, — завершила она, понизив голос.

— Даже так, — без удивления произнёс Игорь.

— Она часто рисует его.

— А это не может быть её парень, Артём? — предположил Игорь.

Рита склонила голову на бок, изучая рисунок.

— А как её родители относились к этому Артёму? — поинтересовалась она.

— Положительно.

— Тогда не он.

— Но мать Артёма была против, — заметил Игорь.

— Значит, Алёну это мало волновало, — Рита указала на квадрат, со стимулом, обозначавшим «общение, открытость миру». — Смотри.

Игорь внимательно посмотрел на рисунок. В квадрате, содержащем стимул, были изображены фигуры двух человек, окружённых жирным контуром, словно ограждавшим их от внешней среды. Они держались за руки, при этом подошвы их ног соприкасались, так что фигурки образовывали собой форму сердца. Из головы более крупной фигуры тянулся луч, проходивший насквозь голову другой фигуры, чуть меньшего размера. Под ними, чуть слева, за пределами кокона, глядя в противоположную сторону, была изображена одинокая фигурка, на которую изливался свет от парящих в коконе двух фигур. Ещё ниже, словно распределённые по одному автору известному пантеону божеств третьего мира, стояли прочие изображения людей.

— Вот Артём, — Рита указала на одинокую фигуру. — Друг, но не более. А вот здесь, — Рита указала на квадрат со стимулом «беспокойство, страх», где был изображён стоявший на пьедестале человек, перед которым, раскинув руки, стояла женская фигура. — Её страх. И её не беспокоит чьё-то отношение к ней, она не видит преград для общения. Она боится не достичь его уровня. И это не Артём. И не отец.

Игорь откинулся на спинку стула, заложив руки за голову и сосредоточенно глядя на рисунки.

— А он мог заставить её совершить суицид? — предположил он.

Рита перевела на Игоря взгляд.

— Более чем, — произнесла она. — Она за ним шла как овечка.

— Ну, да, — согласился Игорь, снова облокачиваясь о стол. — Так, что мы имеем? Секта, наркотики и суицид. И символизм.

— Символизм сектам присущ, — согласилась Рита. — А какие именно символы?

— Черенки красные, — ответил Игорь. — Ножи с красными рукоятками. И цифры в дневнике все красные. Я, правда, не совсем ещё вник в закономерности этих чисел. Если они, конечно, есть.

— Красные цифры, — Рита снова обратилась к дневнику, внимательно рассматривая страницу за страницей. — Слушай, ты говорил, хотела увидеть мир глазами Учителя?

— Так точно, — кивнул Игорь.

— Ты обращал внимание, как она соединяет буквы? В нормальном и изменённом состоянии? — Рита снова открыла разворот дневника, где на одной стороне записи были сделаны чёрной, а на другой — цветными пастами. Сделанная чёрной пастой запись была относительно ровной, со стандартным правосторонним наклоном и довольно плавным соединением букв. Разве что сильное нажатие свидетельствовало о выраженном тревожном состоянии автора строк. Записи, сделанные цветными ручками, состояли из букв разного цвета и размера, с беспорядочным наклоном и почти не имели соединений.

— Ну, да, — протянул Игорь. — Ну, так, это в состоянии «прихода».

— Да, — энергично кивнула Рита. — Но, смотри сюда. — Рита указала на некоторые буквы, по размеру слишком выбивавшиеся из текста. — Посмотри, эти буквы как будто влепленные. И само написание — как будто какой-то ребус разгадывали. Знаешь, мне кажется, она в момент прихода не видение, а вот этот текст видела. Смотри, — Рита продолжала указывать на отдельные буквы, выделенные разными цветами. — У каждой буквы алфавита свой цвет. И они написаны не по очереди, а так, словно сначала одним цветом писали какую-то одну букву по всему листу, затем другим цветом — вторую букву, также по всему листу, не линейно. Чтобы цвет не забыть. Видишь? А теперь смотри, «С» везде красная. И здесь, и на других страницах. «М» зелёная, «Д» фиолетовая. За каждой буквой свой цвет закреплён. Это синестезия. Когда человек видит звуки, слышит цвета, или когда, вот, у каждой буквы свой цвет.

— Только «С» не должна быть красной, — сам себе произнёс Игорь, всматриваясь в текст. Рита изучающе посмотрела на него.

— Какого цвета цифра «три»? — вдруг спросила она.

— Зелёного, — с ходу ответил Игорь.

— Ну, вот, и я про то же, — усмехнулась Рита.

Игорь, рассмеявшись, закрыл лицо рукой.

— Это нормально? — спросил он.

— Ну, ты же звуки видишь, — отозвалась Рита, — Значит, нормально. Тут — другой момент. У неё синестезии не было. Во всяком случае, в нормальном состоянии.

— То есть, она списывала откуда-то текст, находясь под воздействием психоделиков? — Игорь сдвинул брови, устремив взгляд на текст дневника.

— Может, предоставляемый её Учителем, — предположила Рита. — В любом случае, психоделики провоцировали временную синестезию. А он, видимо, от природы синестет, и представлял это ей, как какой-то особенный дар. Вот она и хотела увидеть мир его глазами.

Игорь некоторое время помолчал, обдумывая сказанное.

— Наш маньяк рисует на лбах жертв разноцветные цифры, — наконец, произнёс он. — Значит, синестет.

— Вероятно, — кивнула Рита.

— Знаешь, — Игорь перевёл взгляд на Риту. — Может, ты к нам перейдёшь работать? После свадьбы.

— Я подумаю об этом, — улыбнулась Рита.