Любовь и смерть в социальных сетях

Наталья Андреева, 2012

Любовь Петрова – дипломированный психолог, дама серьезная, приключений на свою голову не ищет, они ее сами находят… Явился, к примеру, давний друг Стас Самохвалов и попросил помочь расследовать крупные кражи в компьютерной фирме, куда он устроился на работу начальником службы безопасности. Надо составить психологический портрет преступника, используя социальные сети. Любовь Александровна как раз собиралась защищать диссертацию по этой теме. Она даже не думала, что, всерьез занявшись социальными сетями, поймет, насколько опасным может быть это безобидное на первый взгляд развлечение. Так, умный взрослый человек, создав для подростков группу с интригующим названием «Анgелы Sмеrти», подталкивает их к суициду. Цель преступника – избавиться от кого-то одного, кто ему очень мешает. Уже есть три жертвы, и Люба понимает: она просто обязана остановить убийцу…

Человек и собака

Люба со вздохом полезла в неудобную, на ее взгляд, Люськину машину, пропустив вперед Самохвалова. Тот воспользовался правом выбора и обосновался на переднем сиденье рядом с водительским местом, хотя по глазам было видно, как Стасу хочется за руль. Закрепившись в телеэфире, Люська взяла за привычку менять машины каждый год. Как же! Звезда! Гонорары позволяют. А экстравагантный вкус у Апельсинчика был не только в одежде.

Очередным ее приобретением стал канареечный «Хаммер». Цвет машины Стас, разумеется, тут же обругал, зато об остальном сказал:

— Вот это вещь! Людмила, ты куда деваешь подержанные машины? Часом не в утиль сдаешь?

— Размечтался!

— От вас, звезд, всего можно ожидать. Говорят, вы каждый сезон очищаете гардероб от вышедших из моды вещей, которые выбрасываете на помойку в специально купленных для этого чемоданах. Вдруг и с машинами так же поступаете?

— Где ты видел чемодан такого размера, чтобы туда мог влезть «Хаммер»?

— Не цепляйся к словам. «Хаммер» я готов взять и без тары. Перекрашу его в нормальный цвет и стану человеком.

— А какой цвет ты считаешь нормальным? — как кошка прошипела Люська.

— Любой, в который ты не красишь волосы, — заржал Стас.

Он попал в точку: все краски для волос необычного цвета, какие только продавались в московских магазинах, Люська опробовала на себе. И еще ни разу ее кудри не были нормального цвета. Естественного. Ни на что люди не обижаются так, как на правду.

— Да я лучше его сожгу, чем продам тебе! — проорала Апельсинчик, заводя машину. — Ничто мое никогда не будет твоим! — крикнула она в запале.

— Возможен бартер, — скромно сказал Самохвалов.

— Что ты мне можешь предложить, наглец? Ты же нищий!

— Себя. Тебе же нужен скандал.

— Да чтоб я… — Люська даже задохнулась от возмущения.

— Ты бы посерьезнее отнеслась к моему предложению в свете последних событий. Серега далеко не дурак и лапшу, которую ты повесила ему на уши, скоро прожует. А ко мне он ревновать не будет. Потому что мы друзья.

— Машина — это слишком жирно, — сказала Люська после короткого раздумья.

— Эй, вы что? — возмутилась Люба. — Всерьез собрались разыгрывать парочку?

— Дорогая, «Хаммер» — мечта любого мужчины, — обернулся к ней Самохвалов. — За него черту душу продашь, не то что тело женщине, даже если она красит волосы в оранжевый цвет.

— При чем тут мои волосы? — взвизгнула Люська.

— Я в темноте могу перепутать тебя с лампой. Это чревато.

— Я вовсе не собираюсь с тобой спать!

— Ты — нет, но папарацци… Они, как правило, прячутся в спальне, под кроватью. Тормози! — заорал Стас, видя, как Люська мчится прямо в бампер впереди едущей машины. — Тормози, дура оранжевая!

— Что, испугался? — ехидно спросила Людмила, когда стих отчаянный визг тормозов.

— Еще чего! Это же «Хаммер»! Почти танк. — Бледный как полотно Самохвалов расправил плечи и нервно потянул молнию на куртке. — Жарко здесь.

— Надо позвать тебя на шоу, — хихикнула Люська. — Мне нравится твоя реакция на стресс.

— Еще чего! И ты того… Прекрати меня тестировать! Я никогда не буду сидеть в одной студии с идиотами, которые за пиар из собственных штанов выпрыгивают! Лишь бы на экране засветиться! Я вообще эту чушь не смотрю!

— Тест-драйв не прошел, — с удовлетворением сказала Людмила. — Не годишься ты в любовники звезды, Самохвалов. Нервы у тебя ни к черту. А папарацци терпеть не могут, когда им аппаратуру ломают.

— Перестаньте пикироваться, — поморщилась Люба. — И так тошно. И посерьезнее. Что вы как дети? Я не обязана всю жизнь вытирать вам сопли, потому что со своими проблемами вы бежите ко мне.

Оба надулись и замолчали. Стас, впрочем, нашел чем заняться. Развалился на переднем сиденье, снисходительно поглядывая на стоящие (или едущие) рядом машины. Завидуйте, я — на «Хаммере». А за рулем — звезда. Узнав Людмилу Иванову, люди открывали рты.

— А я думала, у нее парик! — прочитала по губам одной дамы Люба. Люська, давно уже привыкшая к такому вниманию, не реагировала.

«Это какой же надо иметь характер! — позавидовала Люба подруге. — Когда у тебя амплуа клоунессы, все в ожидании твоей очередной выходки. Если Людмила выйдет сейчас из машины босиком или снимет с головы скальп и начнет им размахивать, аплодисменты и залп желтой прессы ей обеспечены. А она просто едет. Для всех именно это и ненормально. Когда скандальная звезда просто едет. Или идет по улице. В магазин…»

— Прими вправо, — посоветовал Стас.

— Пошел к черту, — беззлобно сказала Люська.

— Налетишь на штраф.

— А ты тут на что? Ты же мент. Отмажешь меня.

— Уже нет. Я поумнел и теперь работаю в компьютерной фирме. Придется заплатить, родная. — В голосе Стаса звучало ехидство. — Или признаться в том, что ты Людмила Иванова, а не ее генетическая копия. Тебя еще не клонируют? Флакон оранжевой краски для волос в подарок.

— Никакого от тебя толку, — сказала Апельсинчик, выворачивая руль. — Мужчины стали бесполезны. Кстати, хорошая тема для очередного ток-шоу. Женщины на «Хаммерах» утверждают на планете матриархат. Надо пройтись по списку звезд. Кто любит большие машины? И нет ли мужиков, которые ездят на малолитражках? Может, это тенденция?

— Тенденция родину продавать за бабло, — буркнул Стас. — А за честность, видите ли, стыдно. Ты не передергивай, Иванова. Не поощряй коррупцию, с которой якобы борешься. А то я недавно смотрел передачку типа той, какую ты ведешь. Мне на пальцах объясняли в течение часа, что такое химическая кастрация, как растет популяция педофилов, и какие именно развратные действия они совершают. В семь вечера, между прочим, еще до «спокушек». Вопя при этом: «Надо перестать показывать чернуху и скандальный криминал!» Утром я услышал от семилетней девчушки: «Мама, я в лифт не пойду, дядя — педофил. Видишь, он кнопку держит, чтобы лифт не закрылся? Этого дядю скоро кастрируют, и он уже не будет дядей. Когда он станет тетей, я его уже не буду бояться». А я всего-навсего хотел, чтобы они в школу не опоздали. Обеим в первый класс, очевидно. Мамочка, конечно, сказала: «Извините. Это же просто ребенок». Только это уже не просто ребенок. А продвинутый ребенок, который в курсе, что именно надо дяде отрезать, чтобы он перестал быть дядей. Отняли у ребенка детство.

— По-твоему, во всем виновата журналистика? — огрызнулась Люська.

— Виноваты непрофессионалы, которые наводнили эфир.

— У тебя на лице написано, что ты с первого класса выигрывал олимпиады по математике. Только таких и берут в фирму, торгующую компьютерами.

К счастью, они почти приехали. Ругань в салоне прекратилась. Люська выпрыгнула из машины в дырчатый, словно изъеденный молью снег и заматерилась.

— Эти реагенты всю обувь съели, — поддержал ее Стас. — Чтоб им всем пусто было, этим коммунальщикам!

— Чтобы они всю жизнь по такому снегу ходили босиком! — поддержала его Люська.

Хоть в чем-то они были согласны.

Люба со вздохом поплелась за бывшим-нынешним любовником и лучшей подругой в подъезд: невыносимо болела голова. Увидев знаменитую жиличку, консьержка расплылась в улыбке. Холл первого этажа был огромен, рядом с одной из мраморных статуй застыл почти прилипший к ней охранник.

Насчет «Сережа ушел спать к детям» подруга сильно преувеличила. Во-первых, ее старший сын, у которого, кстати, с отчимом сложились прекрасные отношения, был уже взрослым и на свое территориальное пространство никого из домашних не допускал. Во-вторых, отдельных комнат в квартире Ивановых хватало для каждого члена семьи. Людмила деликатно говорила:

— Мы заработали на эти хоромы честно.

Хотя добытчицей в семье была она. И время от времени у нее прорывалось «я».

— Если бы не я…

— Я вас всех содержу.

— Как я сказала, так и будет, потому что это я за все плачу.

Люба уже неоднократно собиралась с ней серьезно поговорить, но все времени не находила. И вот теперь, когда ситуация усложнилась до предела, наконец оно нашлось. У Сергея уже окончательно сформировался комплекс неполноценности. Быть мужем звезды непросто. Скандальной звезды — совсем непросто, особенно если ты человек, преодолевший в свое время немало комплексов, прежде чем решиться на серьезные отношения с женщиной. Люба сама работала с Сергеем как психолог и теперь была в шоке от поведения его жены. Ведь когда Люська выходила замуж, она была простая продавщица с рынка, зато прекрасная мать, замечательная хозяйка, домовитая, экономная, и мужчины ценили ее именно за понимание. За вкусные щи, домашний уют и искрящееся чувство юмора.

Куда все делось? Щи теперь варила домработница, она же делала уборку, отчего в доме был порядок, но не уют (все-таки чужой человек), а Люськино чувство юмора превратилось в сарказм. Теперь она стебала, а не шутила. И всегда безжалостно била по больному, безошибочно отыскивая у человека самые слабые места. На телевидении быстро этому учатся.

Люба сразу заметила, что Сергей постарел. Хотя Люська была старше мужа, выглядели они как ровесники. В неравных браках муж и жена со временем подтягиваются друг к другу — либо она выглядит моложе, либо он старше, в зависимости от того, насколько удачен брак.

Брак Ивановых разваливался, это было видно невооруженным глазом. Сергей даже не спросил у жены традиционное:

— Где ты была?

Ее отсутствие стало нормой, так же как то, что она давно уже не отчитывалась за время, проведенное вне дома. Понятно: работа, за которую хорошо платят. Поэтому правило номер раз — вопросов не задавать.

— Проходите, — вяло сказал Сергей. Правило номер два: все, кто пришел с женой, нужные люди. Сейчас будет разговор о делах. Так что радоваться нечему.

Младшая дочь у себя в комнате смотрела мультики, Петька еще спал.

— Пришел домой за полночь, — пояснила Люська будничным тоном. Тоже норма жизни: взрослый сын прожигает в ночном клубе деньги мамы-звезды в компании золотой молодежи.

— Давно не виделись, — бодро сказал Стас хозяину дома и тут же предложил: — Выпьем?

— Я не пью, — отмахнулся Сергей.

— Иванова, до чего мужа довела!

— Сереженька, ты не заболел? — забеспокоилась Люська и протянула руку, чтобы потрогать мужу лоб. Тот отстранился.

Люба отметила, что Сергей сделал это рефлекторно, как дворовая собака, которая не уверена в том, погладят ее или прибьют. На всякий случай лучше держаться подальше. Видимо, звезда приходила домой в разном настроении, в зависимости от рейтингов. И родным приходилось это терпеть.

«Что она делает?!» — ужаснулась Люба. Она теперь была почти уверена, что ворует Пендраков, а Сергей сбывает краденое.

— Водки, — велел Стас, усевшись на диван в гостиной, и метнувшегося к двери хозяина тут же одернул: — Серега, сиди. Пусть бабы суетятся.

Непонятно почему, Любе это было приятно. Стас ей никто, их брачные игры закончились много лет назад, сегодняшняя ночь не в счет. Но все равно приятно. «Вот Самохвалов — мужик. Хам, да. Непорядочен, безусловно. Не добытчик — факт. Но как он умеет поставить точку: баба. Хоть доктор наук с пятью высшими образованиями — топай на кухню, я жрать хочу. И… у меня была прекрасная ночь!»

Даже Люська не стала качать права: в доме запахло мужиком. Ушла на кухню. Холеные руки телезвезды с идеальным маникюром проворно что-то нарезали, намазывали, расставляли…

Люба, которая пошла за ней, молчала. Просто не знала, с чего начать. И вдруг…

— Люба, помоги…

Люська всхлипнула и осела на диван. Плечи поникли, руки повисли, как плети.

— Тебе плохо? — испугалась Люба.

— Да.

— Болит? Где? В доме есть лекарства?

— Да. Все есть. Стой. Никуда не ходи. Здесь болит. — Люська положила руку на грудь. — Господи, что я делаю?! Он… он такой хороший. Добрый. Если бы он был злой, как твой Стас, если бы видел смерть, кровь…

— Этого никому не надо видеть…

— Но он добрый. Он позволяет мне все. Захоти я, чтобы Алекс вошел сегодня ночью в квартиру — он бы впустил его.

— Что ты говоришь?!

— Помоги мне. Я хочу жить как раньше.

— Так уже не получится.

— Мне развестись? К этому все идет.

— Ты останешься одна.

— Найдутся желающие, — горько усмехнулась подруга.

— Посмотри на меня, — велела Люба.

— А что? Классно выглядишь. Хоть с похмелья, зато после ночи любви.

— Я одна. А одиночество — это самое страшное, что может случиться с человеком.

— У меня есть дети.

— Дети вырастут. Много ты видишь Петьку?

— Не вижу совсем, — призналась подруга.

— Люсенька, поверь: я на таких, как ты, насмотрелась. Ко мне теперь звезды косяками идут. Спасибо эфирам! Тебе спасибо! Я так тебе благодарна, поэтому… — Люба слегка запнулась. — Поэтому хочу предостеречь. Ты можешь остаться одна, как многие из твоих звездных коллег. Красивые, успешные женщины. И — несчастные. Слезы льют: не хочу, чтобы меня ценили, уважали, боялись, приводили в пример. Хочу, чтобы меня просто любили. Понимаешь? Любили. За то, что я просто есть. А Сережа тебя любит. И все позволяет лишь от огромной любви к тебе, к детям. Не стоит этим бросаться. Я постараюсь вам помочь. Пусть Сергей походит ко мне на сеансы.

— Пусть походит, — вздохнула Люська. — Как думаешь, что они там делают? В гостиной?

— Стас рассказывает о своих любовницах в ожидании выпивки.

— Повезло тебе, — с завистью сказала Люська.

— Перестань. Стас, как ветер, — сегодня южный, завтра северный. Нынче он гуляет в моей квартире, в следующие выходные на другом конце Москвы. И остановить его невозможно. Сегодня он хочет надраться, по глазам вижу. Вчерашнего ему мало.

— Мне, что ли, напиться?

— Тебе надо выспаться.

— Вы тут что, девки, уснули? — заглянул в кухню Стас. — Мы с Серегой ждем…

— Ты ему уже сказал? — спросила Люба.

— Что я, дурак? Поговори с ним ты.

Люба растерялась. Оба смотрели на нее, и Стас, и Люська. Вот тебе и мужчина! Духу не хватает обвинить друга в воровстве? И эта хороша. Звезда. Сделай так, чтобы я над ним издевалась, постоянно унижала, а он летал, как на крыльях, и сиял от счастья.

— Ребята, я не волшебница, — развела руками Люба.

— Я тебе заплачу, — засуетилась Люська.

— Знаешь, подруга, ты и правда стала стервой. Это не лечится. Я скажу, что с тобой будет дальше. Популярность твоя станет расти, соответственно и гонорары, ты каждый год будешь менять машины, построишь дом с бассейном на Новой Риге, заве-дешь штат прислуги, большую собаку, чтобы охраняла твое добро. И ты никогда не станешь счастливой.

— Люба, погоди…

— Я все сказала. А с Сергеем я поговорю.

Разговор получился непростой. Во-первых, Люба сразу предупредила:

— Меня попросила твоя жена.

Сергей тут же ощетинился:

— У нас нет никаких проблем.

— А она считает, что дело идет к разводу.

— Разве развод — это проблема? — усмехнулся Сергей. — Желтая пресса будет в восторге. Соответственно рейтинги ток-шоу «Все всерьез» взлетят до небес. Люся будет довольна.

— Да при чем здесь пресса?

— А мою жену теперь только это интересует — рейтинги. Как часто о ней пишут и где.

— Неправда. Она тебя любит.

— Но странною любовью…

— Как только она узнала, что у тебя проблемы…

— У меня все в порядке.

— Видишь ли… — Люба замялась. — Я хочу поговорить о твоей работе.

— Что, не тяну? Пусть извиняет. Да, я не топ-менеджер Газпрома, каюсь, не пробивной. Связями не оброс, вовремя не подсуетился. Мог бы второе высшее получить, да поленился. Я типичный неудачник, который, к своему огромному несчастью, женат на звезде. Но когда я делал ей предложение, она ею еще не была. Ты ведь помнишь.

Конец ознакомительного фрагмента.