Острова. Вторая жизнь. Роман-фантастика

Олег Северянин

События этого романа разворачиваются в придуманном мире, который мог бы существовать и на нашей планете.Книга позволяет читателю погрузиться в интересную жизнь героев, плакать и смеяться вместе с ними.Выстраивание сюжетных линий, множество образов раскроют перед читателем удивительный мир больших и самодостаточность маленьких островов.Герой романа проходит путь длиною в целую жизнь. Его ожидает масса открытий, испытаний и, конечно, любовь, а в финале он обретёт шанс на лучшую жизнь.

Глава 7. Новые открытия

Капитан белоснежного свадебного парохода закурил маленькую пафосную трубочку и начал привязывать к борту корабля разноцветные надувные шарики. Затем куда-то скрылся; далее послышался сначала вой сирены, после чего прогремел салют.

Седобородый матрос торжественно стоял на трапе и отдавал нам честь. Вернувшись обратно, капитан свистнул чуть ли не мне на ухо и отдал приказ матросу отчаливать, а сам скрылся на капитанском мостике. Глуховатый матрос, видимо получивший эту досадную для него болячку, благодаря привычке капитана громко свистеть, неторопливо начал развязывать веревку, соединяющую пароход с берегом, а мы с Ватрушкой уселись за стол, где нас ожидала бутылочка шампанского, покоящаяся в ведерке со льдом, шоколадки да огромный свадебный торт с нашими именами.

«Как вождю так быстро удалось всё это дело обстряпать?» — недоумевал я, наливая в бокал шампанское и наблюдая за тем, как свадебный пароход, словно ленясь, медленно отходит от берега.

Матрос вальяжно развалился в гамаке и начал похрапывать. Со стороны рулевой рубки иногда вырывался табачный дымок — видимо, капитан опять набил свою трубочку. Всё вокруг было очень мирно и покойно, свадебный пароход неспешно раскачивался на волнах, а я сонно наблюдал за всем происходящим, постепенно погружаясь в дрёму, мечтая вот так и дальше прожить оставшуюся жизнь — в безмятежности да в гармонии с окружающим миром.

На следующее утро мы вошли в свадебное море. Ватрушка недоумённо повертела вокруг себя головой и возмущённо воскликнула:

— Нас обманули! — экспрессивно кричала она. — Море не белого цвета!

— Ну почему оно должно быть белым? — недоумённо допытывался я.

— Как почему? — недовольно бормотала Ватрушка. — Фата же белого цвета, или нет, платье белого цвета, или я ошибаюсь? Свадебное море тоже должно быть белым — вот поэтому нас и обманули. Везите нас куда положено! — кричала она, обращаясь к ни в чём не повинному капитану.

Я мудро молчал, поглаживая её по голове, и понимал, что спорить с ней нет никакого смысла, потому лишь тихо произнёс:

— Не всё так, как кажется, должно называться.

Таким вот образом мы потихоньку приближались к Острову №2, который был уже отчётливо виден и выделялся чёрным пятном среди золотистых волн, окрашенных ярким сиянием южного солнца. Остров на горизонте вырастал на глазах, поэтому я принялся считать минуты, отделяющие нас от земли.

Из рулевой рубки опять пахнуло табачком, показался сизоватый дымок — видать, капитан закурил трубочку заново и ожидал манёвров, готовясь причаливать свой свадебный пароход к пристани. Глуховатый матрос проснулся, зевнул, посмотрел на часы и лениво проследовал к верёвке, намереваясь приготовить её к воссоединению парохода с берегом.

Мы вышли на землю, капитан с матросом пожали мне руку, а Кая недовольно фыркнула им в ответ на прощание. Затем опять увидели салют в нашу честь и пошли прочь от причала.

Я изредка оглядывался на уходящий в море свадебный пароход, с теплом в душе вспоминая доброжелательного капитана и глуховатого седоусого матроса. Войдя в деревню, утопающую в растительности, мы обосновались в маленьком домике, который находился, к нашему сожалению, на краю деревни, но зато вблизи небольшого прудика, полного карасей и рыбаков, по пояс залезших в водоём. Они с огромным удовольствием забрасывали свои удочки на середину пруда и буквально через каждые пять секунд получали для себя новую рыбёшку, однако снимали её с крючка и отпускали обратно на волю.

Я сидел на крылечке, дивясь пасторали и гармонии человека с природой. Ватрушка строила планы на будущие дни, восхищённо описывая достопримечательности острова, обнаруженные в путеводителе, я же впервые в жизни слышал такие термины, как «дольмены», «сероводородные источники» и прочие необычные выражения, кажущиеся мне ругательствами.

Но об этом расскажу далее, более подробно и по порядку.

— Что такое дольмены?! — воскликнул нервный гид.

И тут его понесло:

— Учёные! — гневно поднял он указательный палец вверх. — До сих пор ломают себе головы над этим проявлением нравственности и ума первобытного человека, который, ещё будучи не избалованным благами цивилизации… — Гид поперхнулся и продолжил: — Был объединён с природой, умел творить и создавать вещи себе по душе, а не по заказам торгаша, вздумавшего паразитировать на человеческом обществе и сгребать себе жалкие разрисованные бумажки, пользуясь человеческой глупостью и заранее отняв у него мозг…

Из его речитатива я только и понял, что он чем-то недоволен, поэтому попытался переспросить, но он, не слушая меня, продолжил:

–… приучая к повадкам черни, — тут он задумался и продолжил: — Благо изобрёл для своей особы средство массовой дебилизации или информации, это как вам будет угодно, — нервный экскурсовод вскричал фальцетом, — наняв искусных менеджеров по обработке информации, перешагнувших ту грань, когда человек становится животным и воспринимает весь мир только при помощи денежных знаков и массовости информации, преподносимой нам сверху сектой торгашей. И этот пример особенно четко выражен на Дальнем острове! — уже орал с исказившимся лицом он.

— А теперь я буду изгонять из тебя злых духов! — указал он пальцем на Ватрушку.

Кайю запихнули в какую-то глухую комнату, продев её через круглую дырку. Она визжала, словно поросёнок, затем с любопытством выглядывала наружу, словно тушканчик, и не понимала, что с нею происходит.

— Самоочищайся! — молвил грозно гид.

После чего Ватрушка опять скрылась в каменной комнате и тихо, словно мышка, там сидела, надеясь что-то понять и осмыслить.

— С вас двести, — строго глядя на меня, продолжал он, с интересом заглядывая мне в карман.

— Природа разрушена, — с горестью ответил я и протянул ему дань, после чего Ватрушку выпустили на свободу, а меня заточили в дольмен.

Я сидел в нём долго и вдумчиво, пытаясь понять идею предков и стараясь представить себе, зачем сие сооружение было изобретено. В голове почему-то крутились неясные образы мамонта и первобытного человека, чья воля и тяга к жизни, а впоследствии — и приобрётенная поколениями мудрость привели бы к идеальному общественному строю. Этому не суждено было сбыться, поскольку с развитием цивилизации человек, повинуясь стадному чувству и мастерству кукловода, придумавшего, как из человечества сделать скотину или на худой конец рабов для себя, напрочь потерял гармонию с природой, даже не замечая того, что природа уже его начала отторгать.

Было очень грустно и сыро, поэтому я попросился на волю. Теперь уже Ватрушка передала дань экскурсоводу — и меня отпустили на свободу.

Настроение окончательно испортилось, потому что это послужило как бы подтверждением моим мрачным мыслям о крохоборстве. Я желал лишь загладить удручающее впечатление от увиденного следующим зрелищем в надежде вернуть обратно хорошее настроение и таким образом больше не задумываться о столь грустном проявлении человеческой алчности, глупости или глупой жестокости, вызванной недостатком интеллектуального потенциала.

Вернувшись в деревню с намерением смягчить впечатление от дольменов, мы заглянули на местный рыночек в надежде прикупить себе немного вина. Оно зело приходится по вкусу местным жителям.

Мы вошли в дом, и я, испытывая обиду на человеческую глупость, желал напиться. С первого раза откупорить вино у меня не получилось, поскольку, переволновавшись, я сильно дёрнул за пробку — и бутылка, выскользнув у меня из рук, в полёте обрызгав низенький потолок, упала, разбившись об пол.

Кайя недоумённо и ошарашенно смотрела на испачканный вином некогда белоснежный потолок, то и дело повторяя:

— Как теперь мы будем смотреть хозяйке в глаза?

Я постоянно подливал себе в бокал из другой бутылки вина и бездумно смотрел на узоры, оставленные на потолке.

— А может быть, сбежим отсюда, пока не поздно? — уговаривала меня Ватрушка.

Но я ей не отвечал, желая добиться душевного равновесия, что у меня получилось после пятого бокала. Мозг начал проясняться, настроение поднялось, и я стал хохмить по поводу этого досадного казуса, предлагая то сжечь хижину, чтобы не было так стыдно за свою неряшливость, то свалить всю вину на предыдущих жильцов. А то вообще полностью залить потолок вином и сказать, что так и было.

Я веселился, одновременно соображая, как исправить столь плачевное положение. Когда мне это надоело, то вышел на улицу, прошёл несколько домов и оказался в баре, чтобы подумать, как поступить с этим несчастным потолком. Там взял себе штоф с вином и медленно его попивал. Рядом со мной сидел худосочный мужик и порывался вступить с барменом в разговор на тему, чтобы тот дал ему пива в долг, но бармен долго не соглашался. И всё же дядьке удалось его уговорить, и тот, взяв в руки мелок, записал на доске фамилию посетителя и сумму долга.

Меня как током дёрнуло. Я расплатился и принялся умолять бармена подарить мелок, на что он предложил заказать ещё один штоф, в результате чего я согласился, понимая, что мелок уже в моей собственности.

Вернувшись в хижину, я принялся водить белоснежным мелком по потолку, но на нём оставались лишь царапины да борозды. Однако тем не менее неясная идея находилась где-то уже совсем близко.

— На рынок пойдём! — вскричал я. — Краску купим.

После чего мы заторопились.

Найдя краску с кисточкой, я долго перекрашивал весь потолок в белоснежный цвет на радость так и ничего не узнавшей хозяйке. Раззадорился до того, что уснул лишь в полночь, потому что, увлёкшись собственным изобретением, я был доволен своей смекалкой и поэтому наносил слои краски за слоями, пока та попросту не закончилась.

Вот таким образом прошли первый полноценный день пребывания на острове и начало медового месяца.

На следующий день к нашему крыльцу подъехал высокий автомобиль с широкими колёсами и просигналил, приглашая на посадку. Я, увидев в окно водителя, сообщил Ватрушке, что за нами приехали, после чего та усердно закопошилась — и через пять минут мы уже сидели в автомобиле, который, взревев мощным мотором, резко дёрнулся с места. А после начался ужас.

Машина въехала в близлежащие кусты и куда-то вниз, я ничего не понимал и только успевал загораживать лицо руками от веток, в охлёст бьющих меня со всех сторон. А далее происходили совсем странные вещи — те, что не укладывались в моей голове.

«Водитель сошёл с ума! — лихорадочно пытался думать я, пересиливая эмоции. — Он нас угробит!»

Упав в очередную яму, автомобиль вдруг оглушительно взревел всеми своими могучими лошадиными силами, и мы, к своему ужасу, поплыли по реке, вернее — поехали по ней, поскольку ощущали, что сильно трясло и постоянно кренило то вправо, то влево. Я сидел в нём словно в лодке, с которой случилась пробоина, и наблюдал, как вода подбирается к моим коленям.

Была бешеная скорость. Ватрушка визжала и подняла юбочку настолько, что показались трусики, но мне было не до этого — я не обращал на неё никакого эротического внимания.

Внезапно адская машина подскочила вверх и накренилась так, что автомобиль чуть не завалился набок, но водителю всё было нипочём. Я лишь крепко держался за поручень и, цепенея, предчувствовал приближение смерти. Но это были ещё цветочки по сравнению с тем, что произошло дальше. Сильно газуя, да так, что наши лица покрылись копотью, садист и довольно сумасшедший водитель направил бешеный автомобиль к большому озеру. Далее я не помнил ничего, кроме брызг и фонтанов, бьющих мне в лицо.

Вдруг всё стихло.

— Приехали, мои хорошие, — ласково произнёс наш водитель, которого я после всего случившегося возвел в чин божества. — Буду ждать вас здесь, в тенёчке. Вы же хотите доехать обратно?

— Нет! — пропищала Кайя сорвавшимся голосом. — Я лучше пешком обратно пойду.

— Да нет, — ласково умолял водитель, — не дойдёте.

Я ощутил ужас от того, во что вляпался, а особенно чувствовал скорбь, потому что нам предстояло испытать то же самое на обратном пути. Водитель, наконец-то угадав наши мысли и опасения, произнёс:

— Я просто хотел вас развлечь, чтобы все окончательно развеселились. Не взыщите, обратно повезу тихо и другой дорогой, хорошие мои, — расслабленно произнес он.

После чего накрыл автомобиль тканью и удалился отдыхать на скамеечку, расположившуюся под деревом на самом краю обрыва, который открывал великолепный вид на озеро. Я узнал его — ведь мы недавно форсировали сей водоём, — поэтому хорошо запомнил окружающую его местность, всю покрытою жёлто-зелёными красками природы.

Мы прошли немного по просеке в ожидании необычного, бурно обсуждая адскую транспортировку и радуясь, что обратно поедем с комфортом, но наткнулись лишь на ручеёк, неприятно пахнущий тухлыми яйцами.

— Это сероводородные источники, — пояснил нам мужик, который сидел на берегу и купал свои ноги в ручье. — Он очень полезен для организма в целом, а если его пить, то особенно полезен для пищеварения и кишечника.

Я посмотрел на его жирные ступни, находящиеся в воде, представил, как я эту противную воду буду пить, — и меня начало сильно подташнивать. Оступившись, я высвободил утробную смесь мужику на левое плечо и поёжился, ожидая удара в ухо, но ничего подобного не произошло. Мужик омыл плечо из ручья, улыбнулся и произнёс:

— Сам так начинал, ничего в этом страшного нет. Ты испей водички. Станет легче, а ноги я уберу. Течением принесёт свежую воду, угостись ею, но, пожалуйста, я тебя умоляю: когда опять затошнит, держись от меня подальше, а то ненароком получишь в глаз или в нос, я просто ещё не решил, куда ударить. — И с этими словами человек улёгся на песок, подставив своё толстое тело лучам солнца.

Несмотря на отвратительный запах, сероводородная водица пришлась мне по вкусу. Я пригласил Ватрушку отведать её из ключа, но она наотрез отказалась. После чего мужик опять подошёл, опустил свои ноги в ручей и, по-видимому, погрузился в свои мысли.

Я ещё раз извинился перед ним за свой проступок, и мы, попрощавшись, направились далее. И вдруг… перед нами материализовался Ефимыч.

— Как ты тут оказался? — воскликнула Ватрушка, в то время как я медленно погружался в полуобморочное состояние.

— Да я не здесь, а там, просто сочинил мудрёный ящик и теперь могу чудиться вам повсюду. — Дед сделал удивлённое лицо и почесал затылок.

— Телепортация называется, — с умным видом произнёс я гордо.

— Да не то, неправ ты: из ящика моя голограмма гуляет по всему миру.

Он на мгновение пропал из виду, но тут же показался его облик на небосводе, хитро подмигнул нам лукавым глазом и вовсе исчез. Затем в небесах показался вождь, сурово сдвинув брови, погрозил мне пальцем и растворился в ближайшем облачке.

Ватрушка рассмеялась, не поняв ничего из происходящего вокруг, а я принял решение идти дальше, надеясь избавиться от увиденной мною бесовщины, по дороге размышляя о том, какие психиатрические лечебницы мне придутся по душе.

Мы вошли в прохладную тень. Я немного отдохнул от впечатлений и решил подниматься вверх по реке, навстречу к водопадам.

Шли мы по воде долго, со временем за нами увязался щенок. С ним переходили реку несколько раз, надеясь избавиться от непрошенного гостя, но всё было безуспешно. Разглядев неподалёку деревню, я услышал лай местных собак и намеренно направился в сторону ближайшего жилища. Навстречу выбежала огромных размеров псина и негромко залаяла. После чего наш нечаянный попутчик присоединился к ней, предпочитая находиться в стае, нежели кочевать с людьми вдоль реки, тем самым оставив нас в покое.

Мы облегчённо вздохнули и отправились вверх по реке далее, осторожно ступая по осклизлым камням, боясь оступиться. Затем вышли на берег и дружно зашагали вдоль неё.

— Змея! — неожиданно закричала Ватрушка и принялась бегать вокруг камня, где этот гад, по-видимому, грелся на солнышке. Я, устав от впечатлений, близоруко прищурился и, ничего не разглядев, мудро вошёл обратно в воду, поднял голову вверх и закрыл глаза в ожидании окончания спектакля. Также одновременно размышлял о природе женской логики, поскольку не понимал её. А именно — зачем она крутится вокруг змеи, пугает её, вместо того чтобы отойти в сторону и продолжить путь далее?

Итак, Кайя бегала вокруг змеи, верещала, но ей так и не пришло на ум, как избавиться от столь неприятной ситуации.

— Иди сюда, в реку, — уговаривал я её, но она меня не слышала, только повиновалась первобытному инстинкту. Поэтому мне пришлось выйти на берег и утянуть её за руку обратно в водный поток.

И опять мы ступали по воде, даже не ведая о том, что уже давно шли по притоку, а настоящая река ушла от нас вбок, прячась под камнями и уводя к водопадам, которые питали укрывшиеся от глаз человека потоки, в свою очередь насыщающие Свадебное море.

Нас обгоняли длинные угри, похожие на змей, да веселящаяся в воде, нагретой приветливым солнышком, мелкая рыбёшка. Я, разомлевший, даже не помышлял их вылавливать в корыстных целях, а лишь желал присоединиться к природному естеству, преклоняясь перед совершенством мироздания, определяющего им место жить и особо не задумываться об инстинкте самосохранения.

— На, держи. — С этими словами Кайя отдала мне в руки камушек. — Я слышала, что тот, который с дыркой, надо поднимать и беречь его — он приносит счастье.

Мягко говоря, камушек, может быть, и был счастливый, однако весил аж под два килограмма. Я безропотно повесил его себе на шею, опечаленно смотря на гирьку, привязанную к моему пальцу, оглянулся на Ватрушку, которая, любовавшись камешком, вправленным в своё колечко, с шутками да прибаутками смеялась над камнем — тяжким бременем, повисшим на моей шее.

«Ефимыч-предсказатель, будь он неладен!» — с печалью и раздражением думал я.

Но, повинуясь законам супружеской жизни и её быту, продолжал идти далее, не смея снять груз со своей шеи и даже не подозревая, как в дальнейшем сложится моя нелёгкая судьба.

Где-то в районе полудня наш путь вверх по реке был вынужденно остановлен, поскольку мы банальным образом очутились в тупике. Он был выражен в виде завалов брёвен, огромных валунов, на которых рос мох, и фрагментов скал, свалившихся с вершин гор. Поэтому мы решили, что дальше идти опасно, развернулись и отправились обратно к нашему водителю, чтобы тот довёз обратно до Свадебного моря.

Спустя несколько часов мы вошли в деревню ужасно проголодавшиеся и отправились на местный рынок за продуктами, поскольку я вдруг захотел приготовить на ужин нечто оригинальное.

Вечером я суетился на кухне: чистил и разделывал рыбу, запихивал в неё всевозможные приправы да овощи, жарил картошку, периодически оценивающе рассматривая покрашенный мною потолок.

На этом очередной наш свадебный день был окончен.