Трижды одинокий мужчина

Ольга Баскова, 2010

К изданию готовятся мемуары известного академика Хомутова. Главный редактор отправляет к нему лучшую журналистку Екатерину Зорину. Хомутов – пожилой, но весьма интересный мужчина – показывает Кате фотографии своих близких: лучшего друга, жены, аспирантов, единственной дочери. Все они ушли из жизни. Зориной такая закономерность кажется более чем странной. Ей удается встретиться со следователем, который сорок лет назад вел дело об исчезновении аспирантов. Как и журналистка, старый опер считает историю темной и абсолютно точно криминальной…

Глава 12

— Так вы были у жены Кирилла Панина?

Хомутов, развалившись в кресле, пил кофе маленькими глотками.

— Да.

— Представляю, что наговорила вам эта истеричная особа, — он пристально посмотрел на собеседницу, ожидая признания.

Катя выдержала взгляд:

— Ничего особенного.

— Неужели? — он недобро усмехнулся. — Извините, не верю. Дама уже давно существует на свете со сдвинутой крышей. Такую супругу мог вытерпеть только Кирилл, — Игнат Вадимович засунул в рот кусочек овсяного печенья. — Да и тот иногда позволял себе расслабиться. Только не говорите, что она смолчала о Викторовой. Не вы первая удостоились откровенности этой женщины. В свое время она пыталась нажиться на гибели мужа.

— Каким же образом?

— Да очень простым, — Хомутов откашлялся и продолжил: — Это в наше время никого не удивишь криминалом. Однако если мы перенесемся на сорок лет назад, в спокойное совдеповское прошлое, то поймем: случай с моими аспирантами — из ряда вон выходящий. Впрочем, при возможности поднимите подшивку газет за шестьдесят шестой год. Понимаете, куда я веду? Скромная женщина, несостоявшийся врач вдруг привлекла всеобщее внимание, сделавшись героиней массы репортажей и статей. Согласитесь, хоть какая, но все же слава. Я с удивлением заметил, что дама, которую все считали недалекой, великолепно себя, как сейчас выражаются, пиарит. Но не буду многословным. Вы поймете, что я прав, прочитав статьи. От себя лишь добавлю: я давно заметил такую закономерность: дураки умеют заставить работать на себя тех, кто считает себя намного умней их. В течение нескольких лет Тамарочка подкидывала вашей братии различные версии случившегося, одной из которых стала фантазия на тему: «Эта гулящая Викторова». Я думаю, Панина в конце концов сама поверила в свои бредни. Во всяком случае, до сих пор при встрече с журналистами она рассказывает о нашем романе с Викторовой.

Катя взглянула на академика:

— А это неправда?

Игнат Вадимович поморщился:

— Я до сих пор люблю одну и ту же женщину — свою покойную жену. У постели умирающей я дал слово хранить ей верность. Я понимаю, в это трудно поверить. Мужчин всегда рассматривают как существ полигамных. Однако мне многолетнее воздержание не стоило труда. Возможно, это и есть настоящая любовь, как вы считаете? Не об этом ли писал Куприн в «Гранатовом браслете»?

Зорина пожала плечами:

— Мне хочется сказать «да», но как журналист, я обязана верить не словам, а фактам.

— И факты у вас будут! — Хомутов встал с кресла и, подойдя к письменному столу, что-то написал на листке бумаги.

— Моя симпатия к вам столь велика, — заметил он, бросив написанное ей на колени, — что я постоянно думаю, как помочь вам собрать побольше сведений. Мне уже понятно, как вы напишете обо мне. Вы правы. Без эротики и криминала мы вряд ли сможем рассчитывать на обширную аудиторию. А вот событие с Викторовой и Паниным действительно сделает бестселлер из сухого биографического очерка.

Катя поднесла листок к глазам:

— Здесь адрес и телефон. Чьи?

Он усмехнулся.

— После вашего ухода я стал обзванивать коллег. Представьте, они сообщили мне интересную информацию: тетушка Марины жива и здорова. Остается надеяться, что старческий маразм поразил не все клетки головного мозга. Улавливаете, куда я клоню?

Катя почувствовала, как вспотели ладони.

— Вы хотите, чтобы я поговорила с ней?

— Конечно. И как можно скорее.

Девушка с удивлением посмотрела на академика:

— К чему такая спешка?

Хомутов на мгновение смутился, но взял себя в руки.

— Самому не терпится увидеть наше с вами произведение, — расхохотался он. Его смех показался Зориной несколько натянутым. — Если желаете — отправляйтесь прямо сейчас, а диктофончик оставьте. Соображаете зачем?

Журналистка развела руками.

— Сегодня мы с вами не продвинулись ни на шаг, — пояснил ей Игнат Вадимович. — Поскольку главный герой вашей книжки все-таки я, позвольте наговорить на диктофон без вас.

Его горячее желание помочь вызвало улыбку.

— Хорошо, — согласилась Катя.

— Жду вас завтра к четырем. Приедете?

— Обязательно.