Видящая во снах

Ольга Которова, 2022

В небольшом провинциальном городке находят тела девушек. У каждой из них вырезан определенный орган, а вместо него вложена монета, завернутая в лист папоротника. Для поимки преступника из столицы направляют Романа Скоблева. Опытный следователь надеется в кратчайшие сроки раскрыть дело, но сталкивается с рядом мистических событий. И встречает девушку, видящую во снах смерть. Смогут ли эти двое остановить маньяка и найти всему объяснение?

Глава 4

Вернувшись домой, Оля не стала рассказывать деду о случившемся в лесу. Ей произошедшее еще казалось нереальным. Но когда взгляд цеплялся за едва заметные длинные, тонкие шрамы, словно сделанные лезвием скальпеля, приходило понимание, что все было на самом деле. Ворон, который набросился на нее, вовсе не привиделся, и озеро действительно залечило кровавые раны.

До сегодняшнего дня Оля ни разу не сталкивалась с мистикой, если не считать, конечно, ее снов, не верила в привидений и всякую подобную ерунду. Но случившееся несколько часов назад заставляло сомневаться.

Дедушка, как и обещал, сварил отвар. Питье должно помочь избавиться от снов, и хотя бы сегодня она сможет нормально выспаться. Выпив залпом кружку ужасно вонючей жидкости, в которой еще плавала какая-то субстанция, похожая на слизь, Оля слегка поморщилась, надеясь, что не зря употребила это. И спать уже ложилась с довольной улыбкой, предвкушая, как встанет завтра утром выспавшаяся, отдохнувшая. Наконец-то забудет о головной боли от недосыпания, и не понадобится очередная горсть таблеток от мигрени.

Стоило девушке закрыть глаза, как она буквально тут же провалилась в сон. И все ее надежды именно сегодня выспаться перечеркнул очередной кошмар.

Все та же поляна напротив алтаря, на котором опять была девушка. Оля все так же не видела ее лица, оно словно размывалось, а вот мертвого мужчину, лежащего рядом на земле, узнала: незнакомец, встретившийся сегодня на вокзале.

Она медленно направилась к камню, пытаясь рассмотреть лицо девушки, кажущейся до боли знакомой. Только откуда — так и непонятно. Бедняжка лежала на холодном камне в одной только белоснежной простыне и что-то неразборчиво шептала. Руки и ноги ее были привязаны к вбитым деревянным кольям. Оля оглянулась, но больше никого не заметила. Ей очень хотелось помочь, научиться управлять своими снами и хотя бы один-единственный раз дать кому-нибудь в них выжить.

Подошла к девушке и встала позади головы. Потянулась рукой к лицу и увидела, как широкая мужская ладонь с небольшой порослью волос на тыльной стороне легла на лоб незнакомки. Оля вздрогнула, поняв, что это не ее рука. Получается, она сейчас находится в теле убийцы и все видит его глазами!

Стало безумно страшно. Сердце зашлось в бешеном ритме, отчеканивая каждый удар. Хотелось проснуться, но не получалось.

Взгляд упал на вторую руку. В ней мужчина держал нож, лезвие которого призывно сверкнуло в ярком свете луны.

Незнакомка еще сильнее завозилась. Оля видела, как из ее глаз текут слезы, спускаясь тонкими дорожками к вискам. Мужчина ладонью, лежащей на лбу бедняжки, слегка нажал, заставляя запрокинуть голову, а ножом резко полоснул по шее. Кровь брызнула фонтаном.

Оля перевела взгляд на лицо девушки и в испуганных и заплаканных глазах незнакомки признала себя. Без сомнений, сейчас в ее сне на алтаре лежала она сама.

Где-то над головой громко каркнул ворон, отвлекая внимание, и Оля проснулась. Села на кровати, тяжело дыша. Сердце стучало неистово, заглушая любые звуки. На лбу и висках выступила испарина, а руки настолько дрожали, что их даже в замок не получалось сцепить.

Оля осмотрела комнату. Дед спал по-соседству, и в доме стояла тишина, которую разбивало лишь тиканье настенных часов с кукушкой. В горле все пересохло, девушке хотелось подняться и сходить попить, но она не стала этого делать. Мало ли, разбудит дедушку, ведь надо пройти мимо его комнаты. Придется тогда объяснять, почему ее так трясет, а в глазах покоится страх, как всегда бывало после каждого ужасного сна.

Снова опустилась на подушку. Полежала с открытыми глазами минут пять, пока дыхание и сердцебиение не пришло в норму. Успокоившись, опять попыталась уснуть. И у нее получилось. Ну, почти получилось.

Кровать стояла возле окна, и через деревянные ставни, если прислушаться, отчетливо слышались шаги. Кто-то прошел совсем рядом. Девушка порадовалась, что перед тем, как лечь спать, закрыла окно, не оставляя для себя приток свежего воздуха, и задернула шторы. Но они не слишком плотные и не могут скрыть тень за окном. А та была большая и не похожая на человеческую. По крайней мере, Оле так показалось. Если только человек размером минимум с медведя.

А может, она просто спит?

В опровержение этой мысли тень двинулась вперед и остановилась возле окна. Девушка даже перестала дышать. Что же делать? Бежать к деду? У того есть ружье, с которым он хорошо управляется. А еще лучше — добраться до телефона и вызвать полицию. Может, просто местные алкаши решили побродить под окнами чужих домов? Но как они так неслышно перелезли через высокий забор?

Оля, как в детстве, закрыла глаза, надеясь, что сейчас их откроет — и все кошмары сами по себе развеются. Зажмурилась сильно-сильно, аж векам стало больно. Ладонями смяла простынь и молча, практически не дыша, прислушалась к звукам за окном.

А они стихли.

Девушка придвинулась к стене, пытаясь понять, ушел ли неизвестный. Но не услышала ничего. От страха сковало все тело, Оля боялась даже пошевелиться. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Задержала дыхание, снова прислушиваясь к малейшему шуму за окном.

Внезапно раздалось резкое, громкое карканье. Оля не выдержала и закричала. Даже не сразу поняла — кричит именно она. Видимо, страх все-таки вырвался наружу, и терпеть больше не получалось.

— Олюшка! — взволнованный голос деда прервал ее крик. Девушка резко распахнула глаза и тут же зажмурилась от яркого света. — Что случилось, милая?

Горячая, сухая ладонь прошлась по влажным спутавшимся волосам. Оля всмотрелась в растерянное и взволнованное лицо Николая Петровича.

— Сон, — ответила кратко. Говорить о шагах за окном не стала. И без того напугала старика.

— Бедная ты моя девочка. Пойдем, я травки успокоительной заварю.

Молча кивнув, Оля поднялась с пружинной кровати и, накинув на плечи халатик, вышла из комнаты. Дед к тому времени уже поставил на плиту чайник.

Оля сидела за большим обеденным столом, держа в руках горячую кружку с отваром. Ладони все еще немного подрагивали, а в голове раз за разом слышалось воронье карканье. Почему именно оно? Откуда взялся тот странный ворон, который сначала изувечил ей руку, а теперь словно наблюдает и напоминает о своем присутствии.

— Деда, скажи, а ты знаешь, как избавиться от этого… — Оля замялась, не зная, как назвать то, что с ней происходит вот уже на протяжении двадцати пяти лет, — …дара? — последнее слово она произнесла чуть слышно.

От ее вопроса лицо Николая Петровича стало хмурым, резче обозначились морщинки. Он задумался, решая, рассказывать ли то, о чем знает, или нет. Стоит ли расстраивать внучку, не по своей воле обреченную на такое существование?

Раздумывал мужчина недолго, а потом заговорил, смотря в одну точку над головой Оли. Он словно перенесся мыслями куда-то далеко, туда, откуда давно уже ушел.

— Когда был еще молодым, лет двадцать, не больше, я видел, как страдает моя сестра. Изводит себя после этих проклятых снов, которые не давали ей нормально отдыхать по ночам. Они приходили к ней не так часто, как к тебе, но все же после них она ходила сама не своя. Я уже тогда знал, что, стоит ей родить дочь, в тот же день моя любимая сестренка умрет. И я стал искать возможность избавиться от проклятья. Спрашивал, узнавал, кто еще из семьи владел даром и с кого все началось. Мне так никто и не дал внятного ответа. А когда я пытался настаивать, на меня смотрели как на врага. Раньше не приветствовалась какая-либо магия. Сейчас-то всякие гадалки и колдуны делают из нее бизнес, а в мое время их бы давно уже осудили и подвели под трибунал, — Николай Петрович покачал головой, а потом продолжил: — Так вот, я, когда не нашел нужного мне ответа, вспомнил про одну травницу. Тетя Нюра ее звали. Дед рассказывал, никто не знал, как та появилась в деревне. Просто пришла и стала жить в заброшенном доме. Дед тогда еще ребенком был, а она — уже старухой, и тем не менее его пережила. А он ведь умер в глубокой старости. Многие говорили, мол, травница эта с нечистой силой дружит. Я тогда к ней пошел, несколько дней порог обивал, а бабка только меня к лешему посылала и дверь перед носом захлопывала. Когда же поняла, что не уйду, пока правду не узнаю, то смирилась и в дом пригласила. Пообещала рассказать, откуда дар этот взялся, если только я на сделку с ней пойду.

— Какую сделку? — перебила Оля, нетерпеливо постукивая пальчиками по кружке.

— Я принимаю ее знания, обучаюсь всем премудростям, а она открывает мне правду.

Старик замолчал, словно вспоминая то, о чем ему трудно говорить.

— Ну, деда, не томи! — подогнала его Оля.

— Так вот, — продолжил Николай Петрович. — Я согласился. Учился в растениях разбираться и запоминать какое от чего лечит, вставал на рассвете, иногда и в полночь, собирал травы, а потом правильно их сушил. Как оказалось, нелегкое занятие. И вот, спустя целый долгий год, когда старуха убедилась, что я освоил знания и все же есть от меня толк, она рассказала. Моя прапрапрабабка происходила из богатого рода купцов. Первая красавица на деревне, все парни головы сворачивали, когда встречали ее на своем пути. А девка в простого конюха влюбилась. Небогатого, да еще и женатого в придачу. И решила красавица отбить его у жены. Это не привечалось, если бы отец узнал, то выпорол при всем честном народе, но гляди-ка, не побоялась. Видать, сильно любила. Не знаю как, но девица добилась взаимной симпатии, и они стали тайком встречаться. Подговорила она мужика жену бросить, а та на сносях была. Конюх же, повинуясь своему затуманенному страстью мозгу, пришел домой и рассказал все благоверной. А жена-то у него оказалась непростая. Говорили люди — с нечистым дружит и магией черной балуется. Муженек после того разговора сразу же ушел из дома. Бабе той плохо стало, она в ту ночь родила мертвую девочку и сама много крови потеряла. Повитуха, которая роды принимала, сказала, что обманутая жена перед смертью прокляла мужа и прабабку мою. Но никто не принял близко к сердцу ее слов, — старик покачал седой головой и тяжело вздохнул. — Не прошло и сорока дней, как конюх и красавица свадьбу сыграли. А на сороковой умершая жена пришла ночью посмотреть, как они счастливо живут. После ее прихода сны и начали купчихе сниться. Сперва та внимания на них не обращала, а потом заподозрила в этом не просто совпадения. Через год супружеской жизни она сына родила. Еще через год — дочь. И вот при этих родах-то и умерла. А дочь, как подросла, тоже сны видеть стала. Отец ее понял — передалось ей проклятье от матери. Он тогда на могилу бывшей жены пришел, каялся, на коленях стоял, плакал, прощения просил, и ночью во сне ведьма пришла к нему. Но лишь смеялась и говорила, что весь род теперь по женской линии разлучницы-купчихи проклят. Вот так отомстила она за смерть нерожденной дочери и за предательство. И как снять проклятие никто не знает.

Старик замолчал, и в комнате повисла гробовая тишина. Оля тоже не находила слов после такого непростого рассказа. А еще ее одолела злость на дальнюю родственницу и на конюха. Как они могли так поступить? Ладно, купчиха — дурная и избалованная девица, в чем Оля не сомневалась. Но мужчину, предавшего беременную жену, она не понимала. Жалела ту, и почему-то не осуждала ее злости. А чего еще ожидать от огорченной и преданной мужем, тем более если она — ведьма?

— А откуда все знала тетя Нюра, если сама не из той деревни, а пришедшая? — задала Оля вопрос, который ее мучил с самого начала.

— Уж не знаю. Спрашивал, но старуха только посоветовала не забивать себе голову. Я подозревал, что она не просто травница какая-то, а силу имеет. Мне, когда учился у нее, случайно попалась фотокарточка, где тетя Нюра с дочерью своей стоит, а снизу год написан. И получается, на тот момент, когда она взяла меня в ученики, ей было минимум сто лет. Но выглядела травница не больше чем на шестьдесят. Я тогда не стал ничего спрашивать, убрал фотокарточку на место.

— А что потом случилось с этой тетей Нюрой?

— Исчезла в ту ночь, когда рассказала мне все, и больше никто о ней не слышал. Мужики говорили, будто видели на рассвете, как она в лес уходила. Я, когда в избушку ее утром пришел, на столе нашел записку: мол, теперь все книги и знания мне достаются, и я должен лечить людей. Так потом и делал. Какая медицина-то в деревне? Все врачи в городе только, вот и лечились как могли.