Переступив черту. 2 часть

Ольга Райтер, 2023

После трагедии судья Громова оказывается прикованной к инвалидному креслу. Но несмотря на это, она все еще не теряет надежды разрушить жизнь Юли Климовой.Какие новые козни готовит несостоявшейся снохе Людмила? И сможет ли на этот раз с ними справиться Юля?И кто та девушка, которую до дрожи в голосе боится судья Громова?

Глава 5

Наталья, как это уже вошло в привычку, появлялась в квартире Егора около восьми утра.

Неразговорчивая, сдержанная, она здоровалась и прямиком направлялась в комнату судьи Громовой.

Егор пил кофе и уходил на работу. Вечером, около восьми, он возвращался домой, где Наталья уже ожидала его у входной двери.

Юля и Маша не давали о себе знать, будто и, правда, решили навсегда исчезнуть из его жизни.

Мужчина пару раз пытался позвонить на номер Юли, но та или не успевала взять трубку, или просто не хотела.

Но так как потом она не перезванивала, можно было сделать выводы, что скорее всего здесь более уместен второй вариант.

Три дня спустя

Это утро ничем особенным не отличалось от других. Егор уехал на работу, оставив Наталью с матерью.

— Что, Люда, покушала? — вытирая полотенцем запачканный рот судьи, проворчала сиделка. — Моложе меня, а уже к коляске прикована. Эх, ты.

Женщина направилась к шкафу, чтобы взять оттуда таблетки.

— И вот на каких дозах сидишь, будто наркоманка. А была какая, а? Помнишь? Голову задерешь, платье короткое, туфли, каких я сроду не носила…и пошла задницей вилять, — Наталья принялась демонстрировать Людмиле ее былую походку.

Этот «концерт» длился до тех пор, пока сиделке не надоело. Людмила сидела в коляске и спокойно смотрела на выкрутасы Натальи.

— И ведь тогда еще была человеком. А потом кем стала? Нос задрала, даже перестала приезжать, — сиделка всплеснула руками, вспомнив, что не налила в стакан воды.

Убежав на кухню и вернувшись с полным стаканом, она продолжила припоминать Людмиле прошлое.

— Наташка, иди к черту, дурочка! Надоела! — неожиданно выпалила судья Громова.

Наталья побледнела, замерла на месте и стакан с водой непроизвольно выпал у нее из рук.

Раздался звон стекла, и пол тут же оказался усеян мелкими осколками. Но не это интересовало Наталью, а совсем другое.

— Ты…ты что же говорить можешь? — сдавленным голосом, не веря своим ушам, спросила она.

— Могу! Ты же любого вынудишь! Я столько времени молчала. Никто не мог меня вывести из себя, даже Климова. А ты смогла, кобра, твою мать! — чертыхнулась Людмила, раскаиваясь, что сорвалась.

— Вот это поворот, — Наталья присела на корточки напротив Громовой. — Ты и ходишь тоже, наверное, можешь? К чему тогда весь этот концерт?

— Ходить не могу. С позвоночником что-то. Упражнения нужно всякие делать. Но мне нужен был тот, кому я могла бы довериться. Кто бы мог помочь мне начать ходить.

— И с чего это вдруг стала я? — ухмыльнулась Наталья. — Не помню, чтобы мы с тобой были подружками. И на это, Людочка, врачи есть.

— Ага, хочешь, чтобы они сыну проболтались? — Людмила недовольно закатила кверху глаза.

— А я, значит, не скажу? — Наталья скрестила на груди руки.

По тону сиделки Людмила поняла, к чему та клонит. Она надменно скривила губы:

— Сколько ты хочешь свое за молчание?

— Ты мне еще за полгода должна, не забывай, — подбоченилась Наталья, напомнив о должке.

— Помоги мне сначала на ноги встать. Из этой коляски я тебе точно ничем не помогу, — судья Громова недовольно прищурила глаза. — Сколько?

— Потом я тебе счет предъявлю, не переживай!

— В рамках разумного, надеюсь, — не забыла уточнить судья Громова.

— Не переживай. Ты потянешь, — Наталья отправилась на кухню за совком и ведром.

Нужно было убрать с пола разбитый стакан. Пока женщина убирала, Громова по несколько раз повторяла ей одно и то же:

— Никто не должен знать о том, что я разговариваю, поняла? Особенно, мой сын!

Сбрасывая с совка в ведро осколки, Наталья проворчала:

— Я все поняла, не тупая. По сто раз не нужно повторять. А таблетки тебе давать?

— Да, они не повредят.

— А скажи мне, Людка, как ты застрелиться осмелилась? — Наталья застыла с совком в руке.

— Я тебе не Людка, мы на одной площади пирогами не торговали, поняла? И когда это ты мне «тыкать» стала? — грозно осекла сиделку судья Громова.

Наталья плотно сжала губы от недовольства, но возразить Людмиле не решилась.

— Дрянь одна меня довела: зечка. Сына моего окрутила. Тварина. Вот я и схватилась за пистолет. Убить ее хотела.

— А выстрелила в себя? Перепутала что ли? — Наталья зашлась громким безудержным хохотом.

— Очень смешно! Я чуть не умерла. Три месяца в коме лежала. Благо, все хорошо, ходить пока не могу только, — Людмила попыталась подняться в коляске, но не смогла. — Вот ты мне и должна помочь.

— А зечка эта твоя где? Не вижу я ее что-то здесь.

— Ушла. Вещички собрала и ушла. Надеюсь, навсегда. Сейчас ходить начну, я у нее внучку отберу, — поделилась своими планами на жизнь судья Громова.

— А сын-то почему не должен знать о том, что ты говоришь? — решила уточнить Наталья.

— По кочану! Так я хоть могу им манипулировать, а то он сам не понимает, на какое дно его тянет эта зечка. А узнает, еще к этой гадине уйдет. Все, кончай с вопросами. Лучше достань мне телефон. Надо сделать парочку звонков.

— Деньги? — Наталья протянула ладонь.

— Я же сказала, что все отдам с лихвой! — возмутилась судья.

— Думаешь, у меня есть лишние деньги?

— Тебе мой сын в первый же день отдал пятьдесят тысяч, поэтому деньги у тебя точно есть, — уверенно заявила судья. — Я отдам! Потом!

Наталья пару секунд покривила лицо, но ей ничего не оставалось, как сказать согласиться.

Людмила с облегчением вздохнула. Как же ей надоело молчать! Как же ей хотелось просто с кем-нибудь поговорить!

А раньше даже сама с собой она не могла вслух порассуждать, боясь, что ее услышит Климова.

И как же судья была рада, что Юле тогда привиделось, что она стояла возле кроватки Машеньки.

Именно это и стало причиной того, что Климова покинула квартиру Егора.

— Видимо, мне сам Бог помогает, — радостно произнесла Людмила.

Все складывалось так, как ей и хотелось. Теперь осталось только встать на ноги!