У нас всегда будет Париж

Рэй Брэдбери, 2009

Рэй Брэдбери был замечательным рассказчиком. Каждая история, вошедшая в книгу «У нас всегда будет Париж» – подлинная жемчужина. На каждой странице вас ждет открытие – полет на Марс и рассказ о пожилых супругах; размышления о том, как может измениться человеческая жизнь под влиянием одного момента, одного неосторожно сказанного слова. Откройте эту книгу и окунитесь в неповторимый мир, созданный Рэем Брэдбери.

Если надломится ветка…^[2]

Стояла холодная ночь. Около двух часов поднялся ветерок.

Листья на всех деревьях затрепетали.

К трем ветер установился и забормотал за окном.

Первой глаза открыла она.

Затем по какой-то неизъяснимой причине он заворочался в полудреме.

— Не спишь? — спросил он.

— Не сплю, — ответила она. — Я слышала какой-то звук. Словно кто-то зовет.

Он приподнял голову.

Издалека донесся едва уловимый стон.

— Слышишь? — спросила она.

— Что?

— Что-то стонет.

— Что-то? — удивился он.

— Кто-то, — сказала она. — Словно привидение.

— Бог ты мой! Ну и ну. Который час?

— Три часа. Жуткая пора.

— Жуткая?

— Помнишь, доктор Мид говорил нам в больнице, что в этот час люди просто сдаются и перестают бороться. Вот тогда-то они и умирают. В три ночи.

— Лучше не думать об этом, — сказал он. Звук снаружи усилился.

— Вот опять, — сказала она. — Точно привидение.

— Господи, — прошептал он. — Какое привидение?

— Младенец, — сказала она. — Плач младенца.

— С каких это пор у младенцев завелись привидения? Разве в последнее время умирали младенцы? — он тихонько засмеялся.

— Нет, — ответила она и покачала головой. — Но, может, это плач не умершего ребенка, а… не знаю. Прислушайся.

Он стал вслушиваться, и плач повторился, очень далеко.

— А что, если… — сказала она.

— Что?

— Что, если это призрак ребенка…

— Говори, — попросил он.

— Который еще не родился.

— Разве такие призраки бывают? Как они могут издавать звуки? Боже, зачем я это говорю? Какие странные слова!

— Это призрак нерожденного ребенка.

— Откуда тогда у него голос? — спросил он.

— Может, ребенок не умирал, а просто хочет жить, — сказала она. — Как далеко, как жалобно. Как бы нам на него откликнуться?

Они стали прислушиваться, и тихий плач продолжался, а за окном подвывал ветер.

Она напрягла слух, и из ее глаз покатились слезы. И то же самое, пока он вслушивался, происходило с ним.

— Это невыносимо! — сказал он. — Мне нужно встать и перекусить.

— Нет, нет, — сказала она и схватила его за руку. — Лежи тихо и слушай. Может, мы поймем, в чем дело.

Он откинулся на спину, держа ее руку, стараясь смежить веки, но тщетно.

Они лежали, а ветер ворчал, листья дрожали за окном.

Издалека, с большого расстояния, непрерывно доносился плач.

— Кто бы это мог быть? — спросила она. — Что бы это могло быть? Никак не перестанет. Наводит тоску. Может, оно просится к нам?

— Просится к нам? — спросил он.

— К нам жить. Оно не мертвое, оно никогда не жило на свете, но хочет жить. Как ты думаешь… — она засомневалась.

— Что?

— Боже, — сказала она. — Как ты думаешь, наш разговор месяц назад…

— Какой разговор? — спросил он.

— О будущем. О том, что у нас не будет семьи. Не будет семьи, детей.

— Не припоминаю, — сказал он.

— А ты припомни, — сказала она, — мы пообещали друг другу, что у нас не будет ни семьи, ни детей. — Она замялась и промолвила: — Ни младенцев.

— Ни детей? Ни младенцев?

— Как ты думаешь… — Она приподняла голову и прислушалась к отдаленным стонам за окном, за деревьями, в открытом поле. — А что, если…

— Что? — спросил он.

— Может, тебе перебраться на мою половину кровати?

— Ты хочешь, чтобы я перебрался к тебе?

— Да, пожалуйста, перебирайся ко мне.

Он повернулся, посмотрел на нее и, наконец, перекатился к ней. Далеко-далеко на городских часах пробило четверть четвертого, половину четвертого, без четверти четыре, потом четыре.

Они лежали и прислушивались.

— Слышишь? — спросила она.

— Слушаю.

— Плач.

— Перестал, — сказал он.

— Именно. Этот призрак, ребенок, младенец, этот плач прекратился, слава богу.

Он взял ее за руку, повернулся к ней и сказал:

— Мы его угомонили.

— Да, угомонили, — сказала она. — Да, боже мой, угомонили!

Ночь притихла. Ветер улегся. Листья на деревьях перестали трепетать.

И они во тьме рука об руку прислушиваются к тишине, прекрасной тишине в ожидании рассвета.

Примечания

2

Строка из английской колыбельной:

Если надломится ветка,

Выпадет из люльки детка.

(Прим. перев.)