Охотники за сновидениями. Рай

Селестина Даро (2024)

Привет! Меня зовут Элеонора и я — глава организации «Охотники за сновидениями». Я из XXII века и, знаете, там все сильно изменилось за сто лет: люди больше не видят снов, не испытывают чувств, не заводят домашних животных, не едят фрукты и овощи, и не смотрят на Луну. Потому что Луны больше нет. Здесь, в прошлом, Охотники попытаются сделать все для того, чтобы спасти Землю от Хаотического Распада.

Глава 8. XXII век

Проспект Энгельса, Санкт-Петербург

Лето быстрым и настойчивым шагом вступило в свои права. Год. Я прожила в этом новом для меня мире уже целый год. Я понимала, что многое успела за это время построить, понять и многому научиться. Но сейчас в мою жизнь вновь ворвался тот, от кого екает мое сердце — Леон. Он, как тяжелая гиря, лег на другую чашу весов. Всего пару недель назад я думала, что никогда больше его не увижу, и готовилась к сложным отношениям с Вороном… А теперь я и сама не отдаю себе отчет в том, что на самом деле происходит с моим сердцем. Я люблю Леона, но Ворон, спустя этот год, тоже, кажется, успел засесть занозой в сердце. Он словно инородный предмет, от мыслей о котором меня периодически подташнивает. Но когда я приближаюсь к нему в реальности — меня тянет к нему, словно магнитом…

Я купалась в ласковом летнем ветерке, который весело играл с моими волосами. Сегодня мне нужно было добраться до ещё одного «Лабиринта Фавна», магазина из сети классных книжных, где «Охотники» совсем недавно начали продавать свои произведения и ещё не успели решить некоторые возникшие вопросы с отправкой заказов — полностью отладить логистику.

К вечеру я собиралась попасть домой: на следующую неделю была запланирована поездка в Калининград, и мне нужно было успеть собрать вещи. Я по инерции посмотрела на браслет: часы показывали пятнадцать сорок. Как-то так получалось последнее время, что я старалась выйти пораньше, а приходила все равно в последнюю минуту.

Обычно все эти книжные дела решала моя помощница, но сегодня она отпросилась на «ещё на один денек». Я отпустила её, так как та и так постоянно вносила весомую пользу в наши дела. Я дала ей отмашку ещё с утра, по мобильному, так как догадывалась, что вчера Нина бурно отметила свое тридцатитрёхлетие, и сегодня ей нужно отдохнуть.

Я сделала Переход прямо на проспект Энгельса, к торговому центру «Озерки». К сожалению, нужный мне человек, с которым я собиралась решать все накопившиеся вопросы, оказался не на месте.

— У Эдика программа на компе не работает, — сообщила мне девушка-продавец за кассой. — Сказал, что вернется не раньше пяти.

В моих планах изначально не было столь долгого ожидания, но, раз уж все так сложилось, то я решила убить время в кафе неподалеку. И даже обрадовалась, так как в двадцать втором веке ни шоколада, ни кофе не было. Самым популярным напитком был тархун — тонизирующий напиток из эстрагона. Фруктов и овощей также не было. Как и вкусов у чего бы то ни было, я почти не ощущала. «Почти» — потому что я уже тогда была «сломана», и, в отличие от других, некоторые вкусы для меня все же существовали, но лишь в качестве бледной тени тех, что я ощущаю сейчас. Странно думать о будущем в прошедшем времени. Но еще более странно то, что будущее — и есть для меня прошлое. Я пришла в дикий восторг, когда Ворон впервые принес мне целый пакет разных фруктов и ягод. В двадцать втором веке из всего этого разнообразия остались только апельсины, и то, мне так и не удалось их там попробовать, потому что один апельсин стоил как месячная зарплата — сто кредитов. Здесь же, больше всего по душе мне пришлась черешня, китайские груши, мандарины и арбуз. Из яблок понравился сорт «белый налив», который, как оказалось, больше не продают в супермаркетах, зато эти деревья в обилии росли в лагере Охотников.

Я была готова поглощать всю эту растительность остаток жизни, но иногда меня все же тянуло к привычному, чему-то безвкусному и кашеобразному, и тогда я шла и покупала какой-нибудь витаминизированный коктейль, и пила спокойно эту «жижу», как раньше называл функциональную питательную смесь Леон.

В будущем питательная смесь, в-основном, была четырех цветов: бежевая, голубая, желтая и коричневая. Только на островах отдыха иногда можно было наткнуться на другие оттенки — голубую лагуну — окрашенную в морской аквамариновый, орех — бежево-каштановый, карамель — молочно-золотистый и клубнику — розового или красного цвета.

Кстати, самым сложным для меня было выучить русский язык. В будущем русский можно встретить только у"диких"людей — Отшельников, живущих за пределами круга, принадлежавшего корпорации «Рай». Мы же, живущие в кругах, говорили на едином стандартизированном языке — юникло.

И как только мозг Леона так быстро переключился на совсем иной язык? Хотя, я слышала, что после амнезии такое бывает.

После закрытия портала я успела провести свое маленькое расследование. Конечно же, никакого взрыва, как писали в интернете, не было. Точнее он был, но это случилось из-за остаточной энергии от закрытия портала (странно, что ее оказалось так много). Но амнезия Леона была связана не с остаточной энергией. В дротике корпорации, который попал в Леона был не только транквилизатор, но и «Нёбиум» — всем, кто решит выйти за пределы круга, стирали память. По всей видимости, в меня попасть таким не успели, по какой-то причине в меня прилетел лишь транквилизатор.

Я рассчитывала на то, что найдя Леона — вместе с ним найду и ответы на другие свои вопросы. Откуда появился портал? То, что это был именно портал, я узнала из рассказа Ворона. Почему Леона не оказалось рядом со мной, куда он исчез?

Я зашла в кафе. Красивой мелодией отозвалась в уголке музыка ветра. В разгар воскресенья народа за столиками было очень мало. Это и понятно: погода шепчет. Сейчас не то время, когда хочется печь яблочные шарлотки в уютных домах. Пляж, отпуск — вот что занимает умы людей в данный момент. Я же считаю, что у жизни не бывает выходных, поэтому всегда нужно что-то делать. Даже в воскресенье.

Я взяла на пробу фраппучино с мятными нотками, лаймом и эстрагоном. Лимонада почему-то не хотелось.

За полчаса я успела пролистать всю ленту популярной соцсети, и уже успела заскучать, как вдруг мне на глаза попалась красивая брошюра с изображением ловца снов на главной странице. Конечно же, ловец снов не мог не привлечь мое внимание. Я ловким движением руки подтянула брошюру к себе.

«У индейцев есть свой амулет, который защищает спящего от злых духов и изгоняет кошмары. Называется он «ловец снов», и представляет собой паутину из ниток, веточек, или оленьих жил, которые натянуты на круг ивовой ветви. К ветви прицепляются соединенные друг с дружкой перья.

Круг — это символ жизненного пути человека, а множество нитей — это дорожки, которые выбирает человек. Паутина это идеальный круг, в центре которого всегда есть отверстие. Через это отверстие она пропускает добрые сны, а злые запутываются в ней, и исчезают с рассветом.

Наверное, истинное значение снов в нашей жизни пока недостижимо. Но к ним стоит относиться более внимательно, ведь как факт они имеют место быть в прошлом, настоящем, и будущем. Поэтому желаю Вам не только спокойных сновидений, но и проснуться вовремя».

О да, проснуться вовремя! Я не понаслышке знала об этом все. Ворон заставлял меня раз за разом, сон за сном отрабатывать техники выхода из сновидения. Я знала все о том, как проснуться и как не проснуться.

После того, как я оказалась у закрывшегося портала, мне пришлось начинать жизнь заново. Пошарив тогда у себя в карманах, я обнаружила колоду карт в синем бархатном мешочке. Я была уверена, что у меня её не было с собой, ведь подобные карты — это устаревший предмет. Кто и когда подложил мне их в карман — непонятно… Но, тем не менее, я решила оставить их у себя. Это оказалось правильным решением. Вскоре я познакомилась с истинным значением и возможностями колоды Создателей.

Ворон тогда здорово помог мне. Приютил у себя. Он жил в небольшом деревянном доме. Остальные десять домов будущего Лагеря Охотников мы построили позже — очень быстро, буквально за три месяца. Там, в доме Ворона, у меня и случилось первое сновидение. Я уснула впервые после случившегося, «отключилась на время», как называли это в моем времени. «Или уже не моем времени», — одернула я себя. И вместо того, чтобы просто пребывать в забытье, как обычно, я оказалась в замке. Такое я видела только на проекциях в воспитательном сообществе. «Странно, я видимо, сильно ударилась головой, раз мне кажется, что нахожусь в проекции», — подумала тогда я.

В роскошном зале, в кресле сидел Ворон. Он посмотрел на меня и сказал:

— Ты спишь, Элла. Просто спишь… Понимаешь меня? Это — сон. Сновидение… Это так называется.

— Что это значит? — спросила его тогда я. — Что такое сон?

Глаза Ворона блеснули, и он рассказал мне о сновидениях очень многое.

Мне приснился не просто сон. Это был мой первый сон. И он был осознанным сном. И даже больше — контролируемым. Ворон назвал его"светимым сном, дремой". Он очень удивился тому, как легко я сохраняла осознание в сновидении сама, без его помощи.

В новом для меня мире я стала одеваться по-новому: технологичный костюм из моего времени был бы слишком заметен. Серебряный облегающий, словно вторая кожа, комбинезон обрамляла такая же юбка. Он больше не подходил для жизни в новых условиях и выглядел слишком вызывающе. Рассматривая принесенную Вороном одежду, я выбрала вещи в стиле Ши: он мне показался диким, природным… Перекликающимся с той дикой магией, которая не так давно проснулась во мне. От прошлой жизни я оставила только цвет волос — расставаться с ним я не была готова. К тому же, поддерживать его, в отличие от остальных девушек, мне не приходилось. Мои волосы сами по себе росли именно сине-фиолетового цвета, что не было удивительным для моего времени, но было совершенно в новинку здесь. Такого цвета волос можно сейчас было достичь лишь специальным окрашиванием. Мне же оно не требовалось.

Я чувствовала, будто бы Вселенная отдает мне долг за все то, чего я была лишена. Все эти силы, которые проснулись во мне, мечты… То, как легко у меня все получалось, почти игриво, в отличие от других Охотников…

Я осознавала, что, еще до того, как мы оказались в этом времени, моя привязанность к Леону начала перерастать в нечто большее. И это совсем не то же самое, что я чувствую к Ворону. Любовь к Ворону — если это вообще можно назвать любовью — была больше похожа на плач отчаяния. А любовь к Леону — это… Я осеклась. Как же мне было жаль, что он меня больше даже не помнит…

Второй причиной громко бьющегося сердца был Элайн. Я прятала мысли о нем подальше, позволяя себе пока обдумать происходящее где-то на подкорке и не рубить с плеча.

Я спрятала брошюру к себе в карман, чтобы выяснить, кто их напечатал, и отправилась обратно в «Лабиринт Фавна».