Прирожденные аферисты

Сергей Зверев, 2016

Конец 1960-х годов. В Москве действует шайка профессиональных аферистов. С мастерством настоящих актеров они занимаются «относительно честным отъемом денег у населения», выдавая себя то за чиновников Госплана, то за снабженцев крупных предприятий. Жертвами преступлений становятся нечистые на руку представители Кавказа и Средней Азии. Поимка аферистов поручена старшему инспектору МУРа Владимиру Маслову. Вскоре он выходит на след главаря шайки по кличке Король. В уголовном розыске уже готов план операции по захвату банды, и все пошло бы как по маслу, но… обманутые кавказцы вдруг объявили Короля своим кровным врагом и начали мстить мошенникам.

Глава 12

С избранной позиции глазастый Давид отлично видел проходную. Завершился рабочий день, и народ валил валом. Через забор с территории фабрики перебросили мешок, ушлый мужичонка тут же деловито подобрал его и неторопливо скрылся в кустах.

— Ты смотри, что творят! — возмутился Давид.

— Э-э, ты туда не смотри. Там не наше дело. Ты туда смотри, — ткнул его под ребра локтем дядя — он не мог похвастаться таким орлиным зрением и в последнее время иногда вынимал из кармана очки, которых стеснялся.

Давид едва не пропустил нужного им человека. В толпе работяг Трофим проскользнул незамеченным. Но потом открылся взору, когда, отойдя к забору, начал методично обшаривать свои карманы, извлекая мелочь и чуть ли не пробуя каждую монету на зуб. Вид при этом имел невеселый.

Выудив из нагрудного кармана желтой байковой рубашки еще пару монет, счетовод повеселел и бодрой походкой направился к автобусной остановке.

— Смотри, чтобы он нас не заметил, — напутствовал Баграм.

— Нам с ним все равно в автобус лезть, — заметил Давид.

— Тогда не смотри на него. Мол, мы ни при чем.

— Я тучка, я вовсе не медведь, — процитировал Давид вышедший недавно на экраны и сразу полюбившийся всем мультфильм «Вини Пух».

— Какой медведь? — не понял Баграм.

— Из мультфильма.

— Э-э. Ты не расслабляйся. Смотри внимательнее…

На их счастье, пьянчуга Трофим был углублен в себя и не смотрел по сторонам. Автобуса он ждать не стал, а проследовал мимо многолюдной остановки и двинулся дальше, в сторону пятиэтажных новостроек. Похоже, он жил где-то неподалеку.

Давид ощущал себя контрразведчиком из приключенческого фильма. На миг ему показалось, что он преследует иностранного шпиона, который должен отравить водохранилище. Но тут же ему подумалось, что вовсе он не чекист, а ведет себя больше как бандит. Бандит? Да нет. Отважный горец, который не прощает обид. И эта мысль его еще больше воодушевила.

Трофим свернул к дощатому покосившемуся сараю с вывеской «Пиво», перед которым стояли высокие столы для употребления пенного напитка стоя — «чтобы больше влезло». Толпились там и телогреечные завсегдатаи, и гордые портфеленосцы, и задумчивые очкарики. Стоял галдеж, как на птичьем базаре.

Трофим здесь был своим в доску. Он пожимал руки, хлопал приятелей по плечам и спинам. Встал в очередь и по мере ее продвижения долго отсчитывал медяки. Потом объяснялся с продавщицей — похоже, денег не хватало. Но все-таки получил две кружки пива и поставил их на самый крайний столик. Жадно осушил сразу целую кружку. Вытащив из кармана широких брюк завернутую в фольгу рыбу, отщипнул кусочек и стал меланхолично пережевывать. Попутно от щедрот плеснул какому-то доходяге в пустую кружку немножко пива.

Разглядывая все эти бытовые сценки издалека, со стороны лесополосы, идущей вдоль берега реки, Баграм раздумывал, удастся ли его задумка. Счетовод все время на людях. А для разговора с ним свидетели не нужны.

Наконец пьянчуга закончил со второй кружкой, перевернул ее, потряс, проверяя, нет ли там еще капельки, с сожалением поставил на столик. Распрощался с братвой и направился дальше.

К радости Баграма, путь счетовода лежал к мосту — на той стороне реки раскинулись частные кирпичные и деревянные домики.

Дорожка завиляла между деревьями и кустами. И, что отрадно, в этом месте сейчас было совершенно безлюдно.

— За ним! — азартно воскликнул Баграм, подталкивая племянника.

Трофима они настигли перед самым мостом. И там не было никого, кто мог бы помешать доброй беседе.

— Э, Трофим, постой! — крикнул Баграм. — Поговорить надо.

Счетовод оглянулся. Увидев армян, немного присел, будто получил удар по голове. А потом припустил прочь со всех ног.

Но куда закоренелому пьянице соревноваться в беге с выносливым, стремительным, выросшим в горах Давидом? Тот настиг его, в прыжке сбил с ног и навалился на спину:

— Ты бегать будешь, баран, да? Ты говорить не хочешь, да?

— Отпусти! — захныкал счетовод.

Подбежал отставший Баграм. И армяне оттащили пленного в сторону — в кусты на берегу реки, подальше от посторонних глаз.

— Денег нет. Все пропито. Зря бежали, — выдал скороговорку Трофим.

— Э-э, я за твоей мелочью бежал? — удивился Баграм. — Ты правда так считаешь?

— Не знаю, зачем я вам понадобился, — поморщился Трофим, и по нему было видно, что прекрасно он все понимает и валяет дурака.

— Рассказывай, как ты жулику помогал, — потребовал Баграм.

— Я? Жулику? Да вы с ума сошли, граждане? — Счетовод возмутился так искренне, что ему хотелось верить.

Но Баграм никогда никому на слово не верил. А касательно этого типа — вообще наверняка знал, что тот причастен к мошенничеству.

— Не помогал? — критически посмотрел на него Баграм.

— Конечно, нет. — Первоначальный испуг у Трофима постепенно сменялся воодушевлением. — Люди могут упрекнуть меня в чем угодно, но только не в презрении вопросов чести.

Когда-то счетовод был интеллигентным человеком, и от старых времен у него осталась способность витиевато строить фразы.

Давид озадаченно посмотрел на алкоголика, а Баграм с пониманием усмехнулся:

— Вот сейчас мы тебе твою честь и вскроем, посмотрим, чего она стоит.

С этими словами он извлек из рюкзака разделочный нож. Трофим, увидев его, икнул и отстранился, но сзади его подпирала стройная стальная фигура Давида.

— Вы что? Вы же советские люди! Вы правда думаете, что безнаказанно меня зарежете? — Слова хлынули из Трофима, как вода из прорвавшегося крана.

— А мне все равно. — Баграм легонько кольнул счетовода в худой впалый живот. — Мне сказали вора найти. Я найду. А что тебя нельзя резать — мне не говорили.

Баграм надавил лезвием чуть сильнее.

Трофим затараторил:

— Ладно, ладно. Все скажу… Только на опохмелку подкинь!

— Что?! — изумился Баграм такому нахальству перед лицом неминуемой смерти.

— На опохмелку. Пятерик… Нет, лучше червончик. Без горючего мне жизнь не в жизнь, и меня лучше сразу убить.

Переварив услышанное, Баграм протянул пятерку со словами:

— Подавись, собака. Больше не стоишь. Теперь рассказывай.

— Ну да, приезжал он! — Трофим радостно сунул пятерку в карман — она означала грядущую опохмелку и тридцать три алкогольных удовольствия.

— Тот, с фотографии?

— Он! В пивнухе познакомились. Он ко мне подошел. Втерся, паразит, в доверие. Попросил бланки нашей фабрики, образцы, еще всякую мелочь.

— Сколько заплатил?

— Три бутылки водки и пятьдесят рублей на закусь.

— Э-э, гнилой ты человек, — произнес Баграм с презрением. — Ты не только в государственный, ты и в наш карман залез!

— В ваш — это когда?

— Не помог бы ты ему, не встретились бы мы с ним!

— Это опосредованное действие, не носящее характер прямой причинной связи, — выдал алкоголик.

— Ты еще ругаться будешь? — сжал Баграм нож.

— Нет, конечно! — замахал руками Трофим.

— А как того негодяя зовут? Откуда он?

— Иван Ивановичем назвался. А мог бы и Хоттаб Амировичем — все равно врал. Откуда сам — не сказал. Но, я думаю, с Запорожской области.

— Почему?

— Бутылки дал, завернутые в газету «Запорожская правда» за 11 мая.

— Как ты запомнил?

— А я все помню и вижу. Я вообще умный, но пьющий, чем все пользуются.

Больше ничего важного у счетовода узнать не удалось. И Баграм сказал ему:

— Иди. И больше так не делай.

— Иди и больше не греши, — прошептал себе под нос Трофим, удаляясь прочь.