Холодная ярость

Сергей Зверев, 2008

Над обледенелой Гренландией терпит катастрофу пассажирский «Боинг». На его бору коррумпированный российский чиновник, нагревший руки на государственном нафтяном бизнесе, перевозил награбленные миллионы и компромат на подельников. В район падения самолета направлена группа российского спецназа, в которой по контракту служит сержант Володя Локис. Выйдя на след выжившего в авиакатастрофе «особого» пассажира, бойцы еще не знают, что в предстоящей погоне противостоять им будут не только дикие свирепые хищники, но и агенты конкурирующей спецслужбы…

Глава 2

Минут десять бывшие сослуживцы шагали вдоль целой галереи самых разнообразных увеселительных заведений — от обычных закусочных и пицца-кафе до дорогущих казино и ночных бизнес-клубов. Двигались приятели почти не разговаривая. Локис — целенаправленно, Кондратьев — сконфуженно и неохотно.

— Вот здесь я и работаю, — указал Александр на небольшое здание не особо впечатляющего вида.

— Зде-е-есь? — недоверчиво крутанул головой Медведь, осматривая скромный фасад. По сравнению с соседями это заведение выглядело более чем сереньким. Ни тебе яркой и броской рекламы, ни интимного света из затемненных окошек, ни держиморд, ни швейцаров в ливреях. В общем, никаких атрибутов роскоши и помпезности. Наоборот. Это строение даже не имело собственного статуса. То есть не было чем-то отдельным, а смыкалось и делило территорию с каким-то уж совсем похабного вида не то сараем, не то складом без окон и с облупившейся краской. Чуть получше уездного ресторана незабвенных застойных времен. — И здесь ты хапаешь по штуке за день? — опять удивился Локис. — Да ни в жизнь не поверю!

— Ну, пойдем, коль уж пришли, — с глубоким выдохом произнес Кондратьев, пожав плечами. — По штуке — это не всегда, но в ночь с субботы на воскресенье — можно. Ладно, пошли, посмотришь на мой «секретный кабинет».

И Александр зашагал вперед, приглашая Локиса следовать за ним. Правда, направился Кондратьев не к фасадной двери, на которой красовалась табличка «Мест нет», а за угол, во дворик. Там, надо сказать, Володя тоже не увидел ничего выдающегося. Разве что у выполненного под Средневековье входа стояли два человека, да из здания, которое Медведь поначалу принял за сарай, мягко поднялись металлические створки, из которых бесшумно выскользнул и остановился перед входом темный «Крайслер».

— Это мой армейский друг. — Александр на секунду задержался перед охранниками. — Он пройдет со мной.

Один из верзил молча кивнул головой, живенько прошелся по Локису металлоискателем и вежливо улыбнулся:

— Служба. Проходите. — И он с услужливостью вышколенного слуги распахнул перед приятелями дверь.

Очутившись в просторном вестибюле, Локис сразу понял, что фасад «а-ля заштатный городишко» — это всего лишь ширма. Уж этому-то заведению не требовалась ни кричащая, зазывающая реклама, ни лишние любопытные взгляды. Здесь царила клубная атмосфера. Посетители, и Володя сразу это заметил, не были случайным набором публики, а почти все знали друг друга и давно относились к рангу завсегдатаев. Такое заведение обычно имеет свою определенную клиентуру, свой круг людей, о которых знает все, до мельчайшего кулинарного каприза, и эти капризы и изыски удовлетворяет.

Что это заведение не для простых смертных, было понятно не только при виде публики, но и при первом взгляде на убранство вестибюля. Нет, никаких излишеств вроде позолоты и красного дерева или палисандра в серебре Локис не заметил. Наоборот. Просторный холл, как и вход со двора, был выполнен под Средневековье. А какие в те века излишества? Стены из неотесанного булыжника и штукатурки? И тем не менее искусная работа дизайнера или, может, умело распределенный свет создавали иллюзию комфорта, теплоты и, главное, защищенности, словно вы действительно находились за неприступной крепостной стеной.

— Выпить — направо. Там бар. — Кондратьев слегка тронул Володю за плечо. — Потанцевать — прямо, игральные комнаты — налево…

— А ты? — удивленно спросил Локис.

— А я пойду переоденусь, — усмехнулся товарищ. — Я же не отдыхать сюда пришел, а на работу. Деньги зарабатывать, — с этими словами по небольшой лесенке он юркнул вниз, туда, где, очевидно, находились разные служебные помещения.

— Ладно, пойду для начала выпью чего-нибудь, — бросил Медведь в спину другу, но спина уже его не слышала.

«Штука баксов за смену, — с завистью размышлял Володька, осторожно ступая, словно шел не по прохладному граниту, а по раскаленной сковородке. — Это ж надо, как Сашке подфартило! Где это он откопал такую работу? Хотя он всегда был пацаном себе на уме и с головой. Не зря еще в учебке получил погоняло Башка. Однако такая работа на дороге просто так не валяется. За такое место могут и камушком по голове пригладить и сожрать не подавившись…»

Размышляя таким образом, он вошел в небольшой зал, направился к барной стойке. Чтобы не мешать компоненты, снова заказал себе коньяк «Арарат» и, медленно потягивая напиток, стал повнимательнее присматриваться к месту кондратьевской работы.

Ничего особенного. Да, все так же добротно и уютно, небольшой подиум, на котором извивалась стройная стриптизерша, музычка…

К стойке подошел и остановился харизматичный мужчина лет сорока семи. «На артиста Еременко похож», — отметил про себя Володя, наблюдая за соседом. Отлично сшитый костюм, бриллиантовая заколка в галстуке, бесовско-плутовская полуулыбка… Не сказав ни слова бармену, не сделав никакого заказа, он тем не менее через несколько секунд получил порцию какого-то замысловатого коктейля, выпил, так же молча положил на стойку стодолларовую купюру и удалился в глубь зала.

«Или коктейль стоит сто баксов, — озадачился Локис, — или тут меньше сотки вообще ничего не стоит, или сдачу оставляют на чаевые, — продолжал размышлять Володька. — Может, Кондратьев тут в официантах обосновался? По полтиннику с клиента — глядишь, к концу вечера искомая штука и набежит, если обслужишь человек двадцать — двадцать пять».

Однако ход его мыслей прервал сам Кондратьев, причем сделал это так, что Володька чуть не поперхнулся коньяком.

Женский стриптиз закончился, настала очередь мужского, и невидимый конферансье объявил о выступлении «Русского витязя из ВДВ», коим и оказался Александр Кондратьев, он же — Башка.

Героические позы могучих греческих атлетов в исполнении Сашки смотрелись еще куда ни шло, тем более что, видать, в спортзал тот захаживал часто и тело свое держал в должном тонусе, было на что посмотреть. Это Локис оценил. Но когда позы из героических стали откровенно сексуальными, с развратным вилянием бедрами, жопой и всеми остальными частями тела, вплоть до языка, — тут уж Вовке стало не по себе. Зато вторую часть выступления «Витязя из ВДВ» по достоинству оценили тетки бальзаковского и далеко забальзаковского возраста. Видать, наступивший климакс им сильно давил на психику, потому что вели они себя еще непристойнее, чем стриптизер.

«Только что за яйца не хватают», — с отвращением подумал Локис, уныло наблюдая, как пожилые дамочки в экстазе суют Кондратьеву в плавки купюры разного достоинства. И тут же одна из теток проделала и эту незамысловатую процедуру. Убедившись, что у Сашки и там все в порядке, она недвусмысленным жестом предложила потрахаться, достав при этом из кармана брючного костюма добрую вязанку денег.

«Ё-о-о-окэлэмэнэ… Бедный Башка… — грустно подумал Локис, наблюдавший за всей этой сценой и ни капли не сомневавшийся, что Кондратьеву предстоит та еще ночка. — Меня бы стошнило прямо на ней…»

Очевидно, «Витязю из ВДВ» пришла в голову та же мысль, потому что он хоть и вежливо, но очень холодно и категорично послал бабульку туда, откуда она появилась на свет. Это было видно и по стриптизеру, и по тому, как отпрянула от него женщина и резво рванула куда-то с возбужденно-обиженным видом.

Башка тем временем дотанцевал свой номер и уступил место «Учителю физкультуры».

— А где мне можно найти «Витязя из ВДВ»? — спросил Локис у бармена, расплатившись за коньяк.

— Кондратьева?

— Да, — кивнул головой Володя. — Это мой… э-э-э-э… знакомый. Товарищ. — Он немного замялся.

— Вон та дверь, — бармен указал пальцем на невысокий проем, — проход за кулисы. Его гримерка там. На двери есть фамилия.

— Спасибо, — кивнул головой бывший десантник и неторопливо зашагал в указанном направлении.

«Кондратьев», — прочел незамысловатую надпись на одной из дверей Локис и, не постучавшись, толкнул дверь.

Друга он застал за сортировкой полученных от выступления денег. На появление Володьки тот никак не отреагировал.

— Знатная у тебя спецодежда, — с ехидцей произнес Локис, намекая на едва заметные на теле плавки. — И сценическое имя подходящее — «Витязь из ВДВ»! Класс! Не то что Башка. Сам придумал?

— Нет, хозяин, — спокойно отреагировал Александр. — Когда узнал, что служил в десанте, решил сделать из этого замануху. А против хозяйского слова, как известно, не попрешь… — Он глянул на Локиса и улыбнулся.

Владимир подметил в поведении Кондратьева странное изменение. Если до того момента, как они вошли в этот клуб, Сашка вел себя несколько озадаченно и смущенно, то сейчас от этого не осталось даже малейшей тени.

«Интересно, — подумал Володя, — когда ты был настоящий? Полчаса назад, когда мы встретились, или теперь, после того как я посмотрел на твои выкрутасы? Откинул маску, и попер гламур, амур, бонжур? Чего уж стесняться?»

Володьке дико захотелось взять и уйти, но просто так вычеркнуть из памяти друга, с которым из одного котелка хлебали на Северном Кавказе, он не мог.

— Не надоело тебе это все? — примирительно спросил Локис, кивнув головой назад, туда, где находился подиум.

— Да нет, — пожал плечами Башка, — работа как работа. — Похоже, он был искренен.

— Какая-нибудь резвая старушенция тебя детородной тычины лишит.

— Вряд ли, — парировал бывший сослуживец, — то, что произошло сегодня, — это нонсенс.

— Слов-то понахватался в этом гадюшнике, — криво усмехнулся Локис. — Прямо и не верится, что у тебя «За заслуги перед Отечеством» есть. Не продал еще медальку-то?

— Слушай, Медведь, ты мне что, мать, брат или сват? — Кондратьев беззлобно посмотрел на товарища. — Что ты меня совестишь? Страна у нас такая, что боевые генералы в швейцары переквалифицируются.

— А боевые десантники — в стриптизеры, — ответил на выпад Володька.

— Бывает и такое, — пожал плечами Кондратьев.

— Скажи честно, оно тебе надо? — Локис прямо посмотрел в глаза другу. — Только честно?

— Ты что, — искренне удивился приятель, — совсем на голову больной? Кому это может нравиться?

— Тогда на кой ляд тебе это нужно? — не удержавшись, зло выкрикнул Володя.

— Стриптиз — дело недолговечное, — спокойно ответил Александр. — Пока тело в норме — все хорошо, а лет через пять постарел, оброс жирком — и, как говорится, гуляй, Вася! В свободный полет. Или половым при этой же конторе…

— Зато, видать по всему, благодарное, — ехидно произнес Локис, кивнув на разложенную на гримерном столике кучку денег.

— Представь себе, — передернул плечами бывший сослуживец. — С тех пор, Вовка, как мы с тобой защищали Родину на Кавказе, много воды утекло. То, что моя мама меня одна поднимала на ноги и из-за этого оставила большую сцену, а МХАТ — это, согласись, большая сцена, — это тебе известно…

— Да, ты рассказывал, — подтвердил Локис.

— Только вот когда я из армии пришел, мама от такой нашей замечательной жизни в больницу попала: язва, печень… Одним словом — целый букет. И инвалидность. И пенсии нет. Только по этой самой инвалидности, за которую хлеб да молоко можно купить, если до магазина дойти сможешь… А тут я еще из армии заявился. Ни хрена не умею, профессии нет, одни амбиции — Гарвард мне подавай, Оксфорд, ну, на крайний случай, МГИМО. Дома жрать нечего, а я после армии, с голодухи, по девочкам соскучился. Только вот в форме к ним не завалишься, а после службы на меня разве что только спортивки влезали…

— Пошел бы работать, как я. На завод бы… — вставил Володя, но тут же осекся под холодным взглядом товарища.

— Теперь ты мне, Медведь, скажи честно: и долго ты на своем заводе продержался? — Он пристально глядел на Локиса. — На фабричную зарплату вряд ли бы так щедро решился меня угощать.

— Год и два месяца. — Володя потупился, словно школьник.

— Что, мало платили? — продолжал пытать сослуживца сослуживец-стриптизер.

— Мало, — признался Локис.

— Я ведь тоже не сразу сюда попал, — сбавил обороты Кондратьев. — Сначала было в ЧОП подался, в охранное предприятие, — пояснил он, — на рынке за порядком следить. Но там свои заморочки, поборы, да и задницу начальству лизать надо, чтобы что-то иметь. А я, ты же знаешь, не привык. Ушел я. А куда податься? — Александр развел руки в стороны. — На ментов у меня аллергия, профессии нет, а чтобы ее получить — надо заработать. А без профессии как заработаешь? Такой вот получался замкнутый круг. Поэтому, как только мне подвернулась эта работа, я, знаешь, долго не раздумывал. С меня от того, что я пару-тройку лет покручу ляжками перед этими дурами, заработаю себе на учебу, матери на лекарства и нормальную жизнь — от этого с меня шапка не упадет, — закончил Кондратьев свой монолог и стал переодеваться в свою одежду. — Сколько я работал? — он глянул на Володьку. — Минут пятнадцать от силы. Здесь, — он взял в руки деньги, — без малого девятьсот долларов.

— Противно же, — скривился Локис. — Я бы не смог.

— А что делать? — приятель пожал в ответ плечами. — Один умный человек сказал: «Подлец человек — ко всему привыкает», — процитировал Кондратьев и добавил: — К тому же для меня эти выступления — актерство, кривляние, и не более того. Ты же не плюешь в клоунов за то, что сорокалетний или и того старше дядька напяливает на себя идиотский костюм и выпендривается на арене?

— Нет, — помотал головой Локис.

— Вот, — подтвердил Башка, — и мужья не уродуют своих жен-актрис за то, что она в кадре целуется с кем ни попадя. Потому что знают — это кино, актерство, профессия, в которой все происходит понарошку. Вот такую фишку я себе и придумал. Цирк. Кино. Называй как хочешь. Только платят как заслуженному артисту. Ну, может, немного поменьше. А я на роль заслуженного и не претендую, — добавил он и улыбнулся своей обезоруживающей, кондратьевской улыбкой.

— Умеешь ты красиво улыбаться, — растаял Локис. — Теперь я понимаю этих старых перечниц.

— Да уж, матушка-природа хоть что-то дала, — снова улыбнулся Башка и предложил: — Вот теперь, когда моя трудовая вахта закончена, можем и посидеть где-нибудь. А то я про себя все рассказал. Ну, почти. А про тебя я еще не выпытывал. Только не долго. У меня режим, сам понимаешь.

— У меня тоже, — с гордостью парировал Локис, но рассказать про свою новоармейскую жизнь не успел. В гримерку ввалилось в буквальном смысле чудо в перьях и, шипя, словно подколодная гадюка, накинулось на Александра.

— Ты-ы-ы ш-ш-ш-што-о-о себе позволяеш-ш-ш-шь, Кондратьев? — окрысилось чудо. — Разорить меня хочеш-ш-ш-шь?

— А в чем дело, Павел Михайлович? — то ли разыграл, то ли искренне удивился Башка. — Я в чем-то провинился?

— Он еще спрашивает! — возмущенно взвизгнуло чудо и перешло к обвинениям. — Ты почему отказался переспать с Музой Вячеславовной?

— Ах она еще и муза, — негромко пробормотал Локис, врубаясь, о каком эпизоде идет речь.

— Извините, Павел Михайлович, — спокойно парировал Александр, — но если вы забыли, так я напомню, что в моем контракте имеется пунктик, который запрещает мне интимные связи с клиентами. Документ официальный, между прочим, — добавил он.

— Тебе ш-ш-што, тяжело было с ней переспать? — не унимался хозяин заведения. — Или ты в первый раз слышишь, что от нее завишу и я, и весь этот клуб. Или тебе лишние деньги не нужны?

— Деньги всем нужны, — спокойно отреагировал Кондратьев, — и то, что от нее зависит и клуб, и вы, — я тоже знаю. И что теперь?

— Так какого лешего ты с ней не переспал?! Почему?! — взревел разгневанный хозяин.

— Потому, что я от нее не завишу, — грациозно парировал Башка. — Вы зависите — вы и спите, а меня увольте.

— А-а-а-а! — медведем вскинулся оскорбленный хозяин, ориентация которого вряд позволяла осуществить предложенное Кондратьевым действо. — Так тебе плевать на мое заведение? Ты уволен! — И он демонстративно и поспешно ретировался, чтобы не вступать в дальнейшие стычки и не выслушивать в свой адрес нелицеприятных слов.

— Ну, уволен так уволен. — Башка пожал плечами вслед затворившейся двери. — В Москве, слава богу, таких заведений пока что хватает.

— Даже с избытком, — поддержал товарища Локис.

— Жаль, Медведь, но посидеть у нас с тобой сегодня не получится, — с сожалением вздохнул Сашка. — Вещички собрать надо, долги отдать да стребовать, расчет получить… Сам понимаешь. Давай как-нибудь в другой раз, — добавил он, протягивая Локису номер своего телефона. — Звони, как будет время и настроение.

— Заметано, — пообещал Володя и в свою очередь протянул Александру клочок бумаги. — Позвони мне через пару дней. Я насчет тебя покумекаю и кое с кем переговорю.

— Имеешь что предложить? — удивился Кондратьев.

— Думаю, что имею, — кивнул Медведь, — а не понравится, на подиум ты всегда вернуться успеешь.

— А расценки? — деловито поинтересовался собеседник.

— Думаю, после визита хозяина они у тебя маленько упали, — высказал мнение Локис, — а в остальном — сойдемся.

На прощанье они крепко пожали друг другу руки, и Владимир вышел на свежий воздух. И тут же налетел на давешнего знакомца, похожего на Еременко. Тот нахально наступил Локису на ногу, брезгливо отстранил опешившего от такой наглости десантника в сторонку и двинулся дальше как ни в чем не бывало.

— Извиняться надо, папаша, — с вызовом бросил Володя.

Мужчина пристально посмотрел на Локиса, потом выразительно на двоих маячивших за его спиной верзил-телохранителей, презрительно усмехнулся и проследовал к выскочившему из гаража «Мерседесу». Драку затевать Володя не стал. Не та была кондиция, да и повод, в общем-то, выеденного яйца не стоил, чтобы лишний раз светиться в ментовке.

«Бог покарает», — справедливо решил Володя, глянул на часы и быстрым шагом направился в сторону ближайшей станции метрополитена.