Лудингирра

Сергей Николаевич Фирсов, 2023

Шумерское царство после Великого потопа. Восстановление страны идет тяжело, обостряется борьба за власть. Чтобы объединить непокорные шумерские города, царь Утухенгаль решает воздвигнуть огромный храм на земле, принадлежащей Лудингирре, которого под ложным предлогом высылают к диким племенам амореев, заточивших его в шахтах. Но Лундигирра не может смириться с несправедливостью судьбы, а вернее богов, на службе у которых он оказался. Ему предстоит пройти путь от простого раба до воина, осмелившегося бросить вызов самим богам за право властвовать Шумерским царством.

Глава четвертая

Лудингирра впал в некоторое замешательство и кинул взгляд в сторону выхода. Его слуга действовал более решительно. Он схватил женщину и крикнул:

— А ну тихо, ты! Старик, ты тоже не высовывайся! Мой господин, там у сарая веревка есть — давай сюда!

Лудингирра метнулся в сарай, а после чего принялся их связывать. Эннам все переживал, что веревка слишком тонкая и может порваться. И он непрестанно повторял:

— Крепче, крепче затягивай, мой господин! Вот так! Нет, еще на один узел…

Лудингирра выполнил работу и уже на пороге дома услышал:

— За деяние свое проклят будешь! Я знаю, что говорю! Скоро сам увидишь… — так сказала дочь хозяина. Сказала тихо, твердо, холодно. И от этого холода Лудингирра оцепенел.

— Господин, надо торопиться! — Эннам уже отвязывал пару коней.

— Может хоть его оставим? — спросил Лудингирра, указывая на жеребенка.

— Нельзя, мой господин, никак нельзя. Это наша еда…

Ехали ночью, чтобы случаем не нарваться на лагашцев. Эннам высматривал дорогу в лунном свете, а Лудингирра размышлял о том, как же скверно вышло с хозяином дома и его дочерью. Все что случилось в финиковой роще он считал недостойным чести истинного воина. Ему хотелось с кем-нибудь поделиться своими мыслями. Эннам для этого не подходил: что ему честь — он ведь простолюдин — аморей, в далеком детстве захваченный в рабство. Еще Лудингирра думал, что будет со стариком и его дочерью коли они не смогут освободиться от веревок. Кто их спасет? Неужто за свое гостеприимство они заплатят жизнью?

Потом Лудингирра стал прокручивать в голове последние слова этой женщины. И к нему потихонечку на цыпочках стали подкрадываться сомнения. А что если она знается с демонами? И что если ее слова имеют магическую силу?

— Проклятье! — непроизвольно вырвалось у Лудингирры.

— Что случилось, мой господин?

— Не в добрый час набрели мы с тобой на финиковую рощу.

— Кажется мы заблудились, мой господин…

— Что, что ты сказал? Этого нам не хватало!

— Угодно ли здесь дождаться рассвета, а после продолжить свой путь?

Лудингирре до зарезу хотелось отдохнуть, но выглядеть усталым даже перед своим верным слугой он не желал.

— Как же ты мог проглядеть дорогу?! Э — ты, ротозей! Ладно, пусть будет по-твоему. Передохнем здесь.

Для ночевки был выбран небольшой холм с протекавшей под ним речкой. В эту ночь Лудингирра снов не видел — спал как убитый. А утром Эннам сообщил ему добрую весть — дорога на Эреду нашлась. Вернее, не сама дорога, а направление к ней.

— Эта речка — кажется, приток Идиглата. — предположил Эннам. — По ней и выйдем на дорогу.

— Напои коней, только быстро. — приказал Лудингирра.

— Слушаюсь, мой господин.

Эннам привязал к седлу кобылы жеребенка, взял коня Лудингирры и остолбенел…

— Ну, чего ты замер!

— Амореи! — шепнул Эннам.

— Ну и что? — спросил Лудингирра как ни в чем.

— Это воины Эбеха. Дикари!

В глубине души Лудингирра надеялся, что эти пятеро всадников у реки — местные амореи на службе у царя, хотя их вид говорил иное: вряд ли кому из царских воинов придет в голову одевать на себя бараньи шкуры, кожаные штаны и остроконечные шлемы с черными конскими хвостами.

Лудингирра стоял и разглядывал их круглые щиты из черненного метала. Зачем стоял и чего ждал — он и сам не ведал. Наверно, ждал чтоб его заметили. И дождался — таки. Один из амореев здоровенный, словно бык, с всклокоченными волосами и с косматой бородой достал из ножен кривой меч и крикнул:

— Э, черноголовые, а ну сюда иди! Коней давай, э! Кому сказал?!

Лудингирра посмотрел на Эннама, тот взглядом намекнул, мол надо бежать и бежать быстро.

— Ты что, язык не понмаешь?! — кричал дикарь. — Коней, коней сюда давай, э! Нэт??? Тогда сюда смотри: щас двоим тебе глотка резать буду!

Лудингирра и Эннам попрыгали в седла и наутек. Амореи за ними. Вот-вот догонят.

— Эннам! — кричал Лудингирра. — Отвязывай жеребенка!

Тот изо всех сил пытался выполнить приказ, но на полном ходу уздечка за седло крепко зацепилась. Пришлось резать ножом. Как только жеребенок получил свободу — дело пошло на лад — Эннам с Лудингиррой стали уходить от погони. Видимо дикари решили, что один пойманный жеребенок лучше, чем два непойманных коня, потому и отстали.

Еще долго царский купец и его верный слуга неслись во весь опор, не оглядываясь. Только когда вороной под Лудингиррой упал замертво, смогли перевести дух.

— Эннам, далеко мы от дороги?

— Не знаю, мой господин…

— Как думаешь, что эти дикари здесь делают?

— Известно, что! — ответил Эннам.

— Думаешь это простой набег? — допытывался Лудингирра.

— Другого и быть не может, господин!

— Когда это амореи так близко к Эреду подходили? Нет, Эннам, здесь что-то не то… Давай-ка убираться отсюда, да поскорее.

Лудингирра не мог объяснить ни себе ни Эннаму свою невесть откуда взявшуюся тревогу. Понял он только одно: не спроста у него рана ныть перестала — значит быть беде.

К вечеру они вышли на заветную дорогу.

— Хвала Энлилю! Утром дома будем, мой господин!

— До утра еще дожить надо! — огрызнулся Лудингирра.

Он был зол. На себя за свой страх, на Эннама что не мог найти дороги, но в особенности на богов. Тех, что сначала привели его в финиковую рощу, а затем натравили на него амореев. Ну и, конечно, на коня, поскольку изволил сдохнуть прямо посреди пути. Эннам, разумеется, отдал свою лошадь, но и та стала хромать. Пришлось бросить и ее.

Лудингирра представил себе, как возвращается в славный царский град Эреду. Возвращается без победы и без оружия. Последним оборванцем возвращается. Как он в таком виде предстанет перед своей женой, перед сыном? Что уважаемые люди про него скажут? А что подумают?! Стыдно-то как!

Растаяли звезды в предрассветном небе и где-то далеко из-за горизонта вечно сияющий Уту¹² в своей божественной колеснице начал дневное шествие над Эреду.

Сизый дым от благовоний медленно извивался и таял в вышине храма. Обитель Энлиля была мрачна и величественна. Вдоль стен шли барельефы с гигантскими изображениями Всемогущего бога что приобщает толпу маленьких людей к наукам и ремеслам. В полумраке рядом с потухшими масляными светильниками стоя на коленях на каменном полу читала свою молитву Дамгула.

Сколько бы еще она молилась — не известно, если бы не услышала протяжный очень неприятный скрип храмовых ворот. Появился служитель. Он, громко пыхтя и шаркая, стал обходить все помещение, подливать масло в светильники, убирать сгоревшие благовония, время от времени прокашливался, кряхтел и в полголоса ругал единственную прихожанку за то, что она слишком уж докучает богу своим присутствием.

Дамгула поспешила удалиться.

По кирпичной мостовой, до конца квартала… с потаенной надеждой. И вот распахиваются ворота…

— Эннам! — вскрикнула она. — Где мой муж? Он с тобой!

— Да, все в порядке, моя госпожа… Он жив.

— Хвала Энлилю! Где он?

— У царя.

— Я слышала, нашу армию разбили.

— Так и есть. Но это не самое худшее, моя госпожа. Войско уммитов с амореями движется сюда. Скоро они появятся под стенами Эреду.

Во дворце над залой приемов нависла тишина. Воины застыли, словно из камня. Утухенгаль повернулся спиной ко всем, уставившись в окно и был мрачнее тучи. Лудингирра чувствовал свою вину перед царем и остальными за свою недобрую весть. Поэтому хотелось скорее покинуть залу и направиться домой. «Зачем я здесь?» — спрашивал он себя и ответа не находил.

— Ты их точно видел? — повторил Утухенгаль.

— Да, великий царь. — испуганно сказал Лудингирра. — Мой слуга может подтвердить.

— Большая у них армия? — царь по-прежнему стоял не поворачиваясь.

Кто-то из военных спас Лудингирру от ответа:

— Умма¹³ не может выставить большую армию, но их правитель Ургула в сговоре с вождем амореев Эбехом. Поэтому если Лудингирра видел амореев…

— Я понял! — царь оборвал речь и снова повисло грозное молчание.

Обстановку разрядил посыльный:

— Великий царь! Послание от энси Лагаша.

— Говори!

— Правитель Лагаша требует выкуп за Лумму и прислал список того, что следует отдать в качестве платы…

— Выкуп? В самом деле? А за проигравшего выкуп не платят… — тихо изрек Утухенгаль.

— Насчет лагашцев, великий царь. — сказал один из военных. — Они ведь тоже не будут сидеть на месте. Могут послать свое войско к нам под стены…

Ему возразил другой:

— У лагашцев с уммитами давняя вражда. Вряд ли Лагаш выступит на стороне Ургулы.

Утухенгаль подошел к военному в плотную и спросил:

— Ты, Энасир, на месте главы Лагаша как бы поступил?

Энасир осмотрел присутствующих робким взглядом, собрался с мыслями и произнес:

— Я… я не знаю, великий царь.

Утухенгаль усмехнулся, да так, что от этой улыбки всем стало жутковато.

— Я бы, — рассуждал царь, — на месте лагашцев расположил свое войско неподалеку от Эреду. В битву бы не вступал, а подождал чем дело кончиться. А после — уничтожил бы победителя. Мы выиграем — лагашцы нападут на нас, уммиты выиграют — лагашцы нападут на них.

— То верно, великий царь… — определил Энасир.

— Как думаешь, Эреду выдержит две осады подряд? — слетел с уст царя риторический вопрос.

******

За холмом в шатре под надежной охраной вел неспешный разговор Ургула. Его собеседником был никто иной как Шешкала.

— Я доволен и стелой, и победой лагашцев… — говорил энси.

Корчмарь поклонился и с подобострастием взглянул в щербатое лицо Ургулы.

— Я хотел сказать, то есть спросить…

— Награду после получишь. — прервал Ургула.

— Я о другом… — бормотал Шешкала. — Скоро начнется осада. Там мой дом и мой сын… я бы очень не хотел… в смысле я понимаю, что война, но…

Ургула встал, подошел, прихрамывая к Шешкале и задумчиво изрек:

— Что ж, на войне потери неизбежны…

Корчмарь побледнел и хотел возразить, но не успел.

— Шучу я, шучу…

Шешкала попытался улыбнуться.

— Не бойся, все будет так, как нужно. — заверил Ургула

— Но, хотелось бы…

— Ступай!

Шешкале ничего не оставалось, как покинуть шатер. Он быстрым шагом двигался к городским воротам, на ходу обдумывая что он скажет охране.

Ворота, разумеется, были закрыты.

— Эй! Пустите меня. Эй!

— Ты кто такой? — крикнули сверху башни.

— Я живу здесь, мое имя Шешкала…

— Может ты аморейский лазутчик, почем знать?! Убирайся, пока горячей смолы не отведал!

— Я вас прошу пустите меня внутрь! У меня нет оружия… Я не воин… я корчмарь… торговец…

— Сказано тебе — пошел прочь!

— Я кое-что знаю про уммитов… я могу вам рассказать, если вы пустите меня внутрь.

Наверху помедлили, но потом все же сбросили веревочную лестницу. Шешкала с трудом забрался по ней на стену. Как только он оказался по ту сторону бойниц, его тут же скрутили и отвели к Энасиру.

Командир оглядел Шешкалу с ног до головы и, схватив за бороду, спросил:

— Ты кто такой и почему рвался в город?

— Я, господин, я… всего лишь корчмарь. Мое имя Шешкала… меня тут многие знают. Я был обозчиком при царском войске во время похода на Лагаш. Меня взяли в плен, но я бежал…

— Бежал стало быть? А как же ты прошел через войско уммитов и амореев? — спросил Энасир.

— Меня, разумеется, схватили, да… схватили. Хотели убить, но я объяснил, что, убив меня они ничего не приобретут. Ровным счетом — никакой выгоды. Я попросил отпустить меня, в родной город. Я же не воин… Здесь у меня дом и сын. И если мне суждено погибнуть, то я хочу погибнуть дома в родных стенах, а не как бездомный пес — за оградой.

Энасир попристальней заглянул в лицо Шешкале и произнес:

— Странно выходит… Обычно люди бегут из осажденного города, а ты — наоборот — рвешься сюда со всех ног… Ты не похож на того, кто ищет смерти…

— Зачем искать смерти? На все воля Энлиля!

— Что тебе известно об уммитах?

— Они собираются напасть… Да, и вот-вот нападут… Это чистая правда, клянусь богами!

— Вона как! А я-то думал, они просто так тут прохлаждаются… И это все?

— Неподалеку расположилось войско Лагаша. — добавил Шешкала и потом, как будто спохватившись заверил: — Но они не с Ургулой!

— Почему они тебя отпустили? — продолжал допытываться Энасир.

— Кто?

— Лагашцы.

— Я же говорю: я сбежал, а потом попал к уммитам. А вот потом уже меня и отпустили…

— Не верю я ему! — сказал солдатам Энасир. — В яму его. Пусть там сидит, а после — разберемся.

На счет лагашцев Шешкала не соврал. Они действительно разбили свой лагерь неподалеку. Их было меньше, чем уммитов, у них не было аморейских головорезов, осадных орудий, да и строиться в боевые порядки они не спешили.

В шатре стоя на коленях, закованный в колодки ожидал своей участи Лумма. Перед ним сидел энси Лагаша — Этана и тоже ждал. Ждал прибытия своего гонца с добрыми вестями. Он не капли не сомневался, что за царского военачальника можно выторговать себе немало. В частности, он рассчитывал на приличный куш серебряных монет. В списке первым делом так и указывалось — двести пятьдесят мин серебром ну и там по мелочи разное… И чем дальше он ждал, тем сильнее в нем закрадывалось сомнение, что он продешевил. С учетом правила: проси больше — дадут все равно меньше, за Лумму можно было и триста попросить, да и триста пятьдесят — не через край. По крайней мере, двести мин уже наверняка где-то на пути из Эреду.

Опасение у Этаны вызывало лишь одно обстоятельство — присутствие уммитов, не говоря уже об их союзниках — амореях. Он вдруг живо представил себе, как несколько солдат выносят серебро из осажденного города на глазах осаждающих.

От этих мыслей лагашца передернуло. Он встал со стула вызвал стражника и осведомился о действиях уммитов. Не узнав ничего полезного для себя, он вернулся в шатер.

— Воды дай… — простонал Лумма.

Эта просьба сильно разозлила энси, ибо отвлекла его от важных дум.

— Эй, намните ему бока, чтобы пить не просил! — распорядился Этана.

Время шло… Двое солдат пинали Лумму, а из города никаких вестей… Дани нет, уммиты не ползут на стены и солнце движется к закату…

Примечания

12

Уту — (шумер.) бог солнца.

13

Умма — город.