Киев – наш город

Сергей Олегович Страхов (2023)

Жизнь 70-х и 80-х настолько предельно правдиво изложены писателем, что, читая книгу, приходит понимание того, что мы в некоторой степени всё это знали, но особо не придавали многим вещам значения. И о том, что в те времена было многое позволено, потому что существовал огромный зазор между действительностью и юридической ответственностью. Автор пишет о том, как обычные киевские пацаны и девчонки пытаются выбраться из этого обычного советского гетто. Они тоже хотят спокойной обеспеченной жизни. Это не футболисты, не хоккеисты, не артисты, не музыканты, не дети прочей советской и партийной обслуги и просто больших начальников. Это дети рабочих, инженеров, военных, маленьких начальников. И они могут рассчитывать только на самих себя. Пытаются пробиться, как могут, как умеют. Не многие выживут в той мясорубке, куда они с остервенением толкают сами себя и друг друга и, похоже, что не самые лучшие. Увлекательно и детально авторы описывают эти события, действующих реальных лиц в своей книге.

Глава 5

Марина все никак не успокоится.

— К Наташе-то, когда пойдешь? — Интересуется Маринка.

— Сначала Ленку свою ты прозевал. Зумуж вышла. Затем Надьку. Тоже выскочила за вояку. Что ты за лопух такой?

Я отмахнулся: какие уж тут Натальи и Елены, когда — такое! Легкость, с которой упрятали Макса, говорила о том, что, в общем-то, все мы под статьей ходим, и что сажать нас станут, при возможности, вовсе не за те нарушения закона, в которых мы и в самом деле были виновны. Но Марина хотела услышать ответ.

— Да успокойся! Я же говорил тебе, что был у неё и все выяснил. Прозевал, так прозевал.

— Вот когда увижу тебя с Наташкой, тогда и успокоюсь.

Но, по какой-то причине, желания «вот прям срочно» увидеть Наташу не возникало. Может, это было связано с обрушившимися на меня новостями, а может, и нет: признаться, за все это время такой уж острой тоски по этой девушке я так и не испытал.

Сестрица моя — тот еще фрукт. И до моего ухода в армию, будучи совсем малявкой, могла так пробуравить взглядом, что — будь здоров! А за два года хоть и не выросла ростом, но еще поднаторела в этом деле. Под ее тяжелым взглядом мне стало совсем неуютно. И я, вместо того, чтобы сообщить, что, в общем-то, и к Сабариной как-то охладел, и еще подумаю, как в дальнейшем строить с ней отношения, произнес вслух совсем другое:

— Ну, Маришка, вот разгребусь. Вот честно, просто не хочется ее своими проблемами грузить…

В конце концов, к Сабариной и в самом деле надо будет зайти, но у меня будет, по крайней мере, еще несколько дней, чтобы точно определиться, чего я хочу. Впрочем, оказалось, что никаких нескольких дней у меня нет — Сабарина нашла меня сама.

Через пару дней заскочил ко мне домой посыльный от Мартына и сообщил, что Мартын ждет меня в его баре на семь. Ровно в семь я был в баре на Гната Юры. За столиком, кроме Мартына, сидели и его друзья: Юра Ленин, с которым у меня как-то сразу сложились великолепные отношения, и Лукаш, раскачавшийся до громадных размеров так, что даже руки полностью не сгибались.

Высокий и такой здоровый, говорящий басом, Вова Лукаш производил устрашающее впечатление на окружающих. При своем, прямо-таки, почти малолетнем возрасте, Вова — был новым признанным авторитетом в хулиганской среде на всей Борщаговке, да, пожалуй, и в городе. Лукаш постоянно качался, занимался новомодным тогда незнакомым нам каратэ и догуливал последние деньки перед уходом в десант. Там его уже ждали.

У Юры была набита стрелка с какими-то чуваками, которые очень нарывались на неприятности. Юра невысокого роста, с рыжей аккуратно постриженной бородкой и такой же лысиной, как и у Владимира Ильича, любимец всей публики в нашем районе. Чем он всех берет? Наверное, веселым, покладистым и совершенно беззлобным характером. Очень обстоятельный и справедливый. Но он тоже борец, и в обиду себя не даст. Лукаш с Мартыном с большим удовольствием согласились ему помочь.

Не успели мы обняться при встрече, как тут меня и накрыла Сабарина, появившаяся ниоткуда.

— Так. А ну-ка отойдем в сторону, мужчина, — совершенно не смущаясь такой представительной компании, заявила она и, не дожидаясь, встану я из-за стола или нет, пошла к выходу.

Мартын рассмеялся:

— Ты, Серый, разберись со своими бабами, наконец. А то из-за одной тебя все время били, а эта, похоже, сама сейчас побьет.

Мартыну-то весело — сам он с этим не заморачивается, у него что ни день, то новая пассия. А мне — не в жилу. Разговаривать со мной таким тоном, да еще в присутствии пацанов…. Я пошел за Сабариной. Оказалось, она и не думала выходить из бара, а просто присела за столик около выхода. Чертова кукла! Теперь еще и говорить с ней придется вполголоса — вон, пацаны как уши навострили!

А что, стоит только раз облажаться — и никто со мной дел иметь не захочет. Что это, спрашивается, за главарь такой, которого баба под каблуком держит:

— Ну, и в чем дело? Сколько тебя можно ждать? — Сразу без перехода начала недовольно Наташка.

Я, присаживаясь к ней за столик, пытался что-то промямлить, но в ответ услышал:

— Да знаю я, когда ты вернулся. Мне Марина все рассказала на следующий день.

Да, Мариша, сестрица любимая, удружила. Похоже, мою жизнь пытаются контролировать женщины.

— Ну, так, может, объяснишь? — Недовольным тоном продолжила Наташка.

Я смотрел на нее и удивлялся: из стройной, веселой, постоянно смеющейся девчонки она, всего-то за два года, превратилась во властную, всегда совершенно серьезную, довольно-таки укрупнившуюся злую тетку. Интересно, Маринка-то сама на Сабарину внимательно смотрела? Или, как это часто бывает, встречая ее постоянно, просто не заметила произошедших перемен? Но как по мне — я сейчас будто разговаривал с другим человеком. Мы еще и беседовать-то толком не начали, а разговор этот меня уже напрягал.

Вдруг кто-то хлопнул меня по плечу.

— Серега, мы сейчас смотаемся с Юркой, разберемся по-быстрому с этими чуваками. Здесь недалеко. Ты уж меня дождись. До свидания, Наташенька, — выдал Мартын тираду преувеличенно-веселым голосом, кланяясь и выходя из бара.

Мартыну отдубасить виновного гораздо интереснее, чем защитить невиновного. Но что уж с ним сделаешь? Похоже, что он сразу же стал побаиваться Наташку. Впрочем, как и я. Что это случилось с нашими дамами за время нашего отсутствия? А может, это с нами что-то случилось? Со мною — точно. Я еще целый год после освобождения чувствовал себя, как мешком прибитым, во время общения с женским полом. Как после рассказал мне Филин, нам подсыпали какую-то гадость в пищу в этой исправиловке, чтобы мы были тихие-тихие. Нашли подопытных кроликов, падлы…

Тогда я еще не знал о том, что со мной тоже что-то не так, а вот с Наташкой «не так» было определенно. Она глядела на меня, как будто собиралась загипнотизировать, а потом съесть. Нет, меня такие отношения не слишком-то устраивают!

— Наташ, давай-ка мы с тобой позже встретимся… в более приватной обстановке, и все обсудим. А сейчас, как видишь, я немного занят. И перед ребятами неудобно, что я вместо того, чтобы вопросы решать, занялся личными делами.

Сказал достаточно жестко. Сабарина выглядела недовольной, но немного притихла.

— Ладно. Я пошла, но с Мартыном своим закругляйся побыстрее. А вечером я тебя жду. Только обязательно чтобы был!

Кокетство у нее получалось какое-то… унтер-офицерское. Однозначно — за эти семь-восемь минут она меня реально напрягла.

Тут и Мартын возвратился.

Владимир Мартыщенко. Украинец. Кличка — Мартын. Из семьи рабочих.

Среднего роста, крепкий, с ничем не выделяющейся внешностью с явственной железобетонной челюстью, имеет очень злые темно-карие глаза, часто морщит лоб, и тогда глаза становятся прямо-таки хищные. Такое впечатление, что он сейчас на тебя набросится. А когда собеседник невольно отводит, от греха подальше, от Мартына взгляд, то, заметив квадратную челюсть визави, понимает, что с одного удара этого человека не пробить, а до второго можно и самому не дожить. Так что лучше с Мартыном не связываться.

При своих совершенно обычных габаритах имеет пушечный удар, причем с левой руки, откуда удар обычно не ожидают. Бьет без предупреждения, чем очень озадачивает соперника, который пока сообразит, что к чему — уже на земле, и часто в бессознательном состоянии.

Закончил среднюю школу, в которой, как он сам заявлял, не учился, а занимался боксом и борьбой. На этом поприще достиг впечатляющих успехов. На Борщаговке слыл за туповатого, так как ничем, кроме драк и женщин, которых менял каждый день, не интересовался. На настоящие взрослые драки старший брат его товарища стал брать Мартына с шестого класса!

Никого и ничего не боится. Но в тоже время, хитер простой народной хитростью.

Ярко выраженный лидер. Отвечает за своих людей, и люди идут за ним.

Цели и устремления — заработать, и неважно как, побольше денег. Уровень умственного развития однобок — хорошо разбирается в автомобилях, неплохо: у кого что выбить или кого обдурить. В общем — уважаемый человек.

Я удивлен.

— Юрка с Лукашом и сами справятся. Этих пацанов всего четыре человека. Ну, еще раз, здравствуй. Говори.

— Володя, разговор серьезный, так что пошли куда-нибудь, где поспокойней.

— Идем на Поселок на наше место. Там уж точно никто не подберется близко. Это же в двух шагах.

Через пятнадцать минут мы уже были на поселке Победа на нашем старом месте, и удобно расположились на каком-то бревне, как раз посредине заснеженной поляны, с двумя бутылками «биомицина» в руках. Деревья и кусты вокруг сейчас стоят без листвы и на них, как-то неуклюже, взгромоздились целые снежные сугробы. С веток свисают и слабо позванивают причудливой формы прозрачные ледяные сосульки. Поляна переливается алмазным блеском снежинок и полна непредсказуемости и загадочности. Самое то место для разговора о начале большого пути.

— Мартын, пора за дело приниматься, — начал я сразу.

— Дай погулять немного, — недоволен Володя.

— Не дам. Сейчас самое время. Упустим шанс — потом тяжело догонять будет. Догуляешь во время работы.

— Уже есть шанс? Я готов.

Вот с кем решать дела просто: Миха и Мартын. Никого и ничего они не боятся. Всегда готовы выступить.

— У тебя сколько человек? — Интересуюсь, — Отморозки есть?

— В каком смысле отморозки? И зачем они тебе?

— Отморозки — это те, кем можно пожертвовать и кто, действительно, отморозок по жизни.

— Найдем. Уже появились в нашей жизни наркоманы. А людей у меня достаточно.

С Мартыном договорились, что через недельку он со-своими людьми, в полном составе, наезжает на барменов контролируемого заведения. Пока пусть всю неделю кто-то постоянно будет в баре, считают сколько чего продается. Люди пусть меняются, чтобы не привлекать внимания, но пусть все подробно записывают. Я потом подобью итог и сообщу, сколько бармен здесь имеет левого заработка. Тогда и будем выставлять счет.

— А если ментам заявят, как было в «Пролиске»? — Вопрошает Владимир.

— Вот для этого и нужны отморозки. Они и будут теперь приходить за деньгами. Но нужно сделать так, чтобы не заявили.

— Добро. Я готов, — только и ответим мне Мартын. Деловой человек.

Дома я устроил Маринке «разбор полетов».

— Драгоценная моя сестрица, не слишком ли много не себя берешь, а?

Сестренка сузила глаза:

— Мне просто осточертела эта канитель! Все, кто ни приходит из армии, первым делом — по бабам. Один ты сразу своей шпаной занялся. Поэтому я и пошла сразу к Наташе. На всякий случай.

Произнесла все это она абсолютно безапелляционным тоном. Что, и Маришка моя, что ли, в такую вот Сабарину превратится?!

— Да не знаю хочу ли я снова с Наташкой встречаться!

Надо заметить, я планировал заставить оправдываться сестричку, а получилось так, что оправдывался сам, причем довольно невнятно.

— Я устала за брата трястись! А Сабарина девица конкретная, если уж ухватит — своего не упустит. Займись сначала девками, а потом посмотрим нужна ли тебе вообще эта шпана.

Спорить с Маринкой как-то не тянуло. И её я побаиваюсь, что ли? Ну, ладно, разберемся. Отношения с Сабариной я возобновил, но шли они как-то ни шатко, ни валко: она меня реально напрягала, аж голова начинала болеть. Все разговоры только о шмотках. Больше ничего её не интересует. Что с ней произошло?

Через неделю я подсчитал, что бармен в баре, оккупированном Мартыном, имеет пятьсот в день и это по самым скромным подсчетам. Недовес, недовложение ингредиентов и, самое главное, подмена рецептуры дешевыми составляющими вместо дорогих. Воровство, другими словами. Значит наша доля — двести: сорок процентов.

А через десять дней, уже перед самым закрытием, в бар набилось полным-полно народу и что странно, то все молодые пацаны. Бармен немного струхнул, но было уже поздно. Звонить ему никто никуда не позволил, а когда, очень даже быстро, был выпровожен последний посетитель, дело было в понедельник — самый спокойный день в неделе, то и приступили к переговорам. Бармену, а это был Марик, показали заряженные стволы, полученные у меня и обрезы из хозяйства Мартына. Спросили:

— Может нужно выстрелить в руку или там в ногу, чтобы убедиться, что это всё настоящее?

Стрелять не понадобилось. Марик поверил коллективу на слово. Потом открыли принесенную с собой канистру и дали убедиться, что это бензин, которым, прямо сейчас, можно облить новенькие «жигули», стоящие тут же возле входа, да и подпалить. Можно этот трюк проделать и со следующей машиной, которая будет куплена после уничтожения этой. Если, конечно, этого будет мало.

Разговор постепенно стал входить в конструктивное русло, и коллектив был отпущен. И долго еще сидел Марик с Мартыном и торговался за каждую копейку. В конце концов, договорились, что Марик каждый день будет платить сто. В баре будут постоянно дежурить люди Мартына и не давать приносить с собой спиртное, чтобы посетители покупали только у Марика коктейли. Ну и весь ассортимент, в придачу.

Справедливо. Конечно. И охрана целый день, когда Марик и его сменщик на работе. Кажется, Марик остался очень доволен заключенной сделкой потому, что имел он здесь больше, чем ему предъявили. Ударили по рукам, и Мартын строго-настрого предупредил бармена, что в случае заявления в милицию, он и его сменщик исчезнут навсегда. И неважно, сколько человек из наших при этом посадят.

— У нас людей хватает, — весело сказал Володя.

— Я все понял, — таков был ответ первого нашего клиента.

— Подменять меня, в случае чего, будет Ленин, — закончил беседу Мартын.