Киев – наш город

Сергей Олегович Страхов (2023)

Жизнь 70-х и 80-х настолько предельно правдиво изложены писателем, что, читая книгу, приходит понимание того, что мы в некоторой степени всё это знали, но особо не придавали многим вещам значения. И о том, что в те времена было многое позволено, потому что существовал огромный зазор между действительностью и юридической ответственностью. Автор пишет о том, как обычные киевские пацаны и девчонки пытаются выбраться из этого обычного советского гетто. Они тоже хотят спокойной обеспеченной жизни. Это не футболисты, не хоккеисты, не артисты, не музыканты, не дети прочей советской и партийной обслуги и просто больших начальников. Это дети рабочих, инженеров, военных, маленьких начальников. И они могут рассчитывать только на самих себя. Пытаются пробиться, как могут, как умеют. Не многие выживут в той мясорубке, куда они с остервенением толкают сами себя и друг друга и, похоже, что не самые лучшие. Увлекательно и детально авторы описывают эти события, действующих реальных лиц в своей книге.

Глава 8

Помалу-помалу, но пошло дело. Теперь — в Читу. Открывается дверь КПП читинского дисбата, и из этой тюряги выходит очень худой Миха. Невдалике возле леса стоит «лада». Я нахожусь возле машины, привалившись на переднее крыло. Миха идет к машине, встаю, молча обнимаемся. Открываются двери «лады», выпрыгивает Милка, целует Миху в обе щеки. Медленно выбирается Алёна, делает пару шагов к Михе, обнимает его в затяжном поцелуе. Достаю ключи от машины и вкладываю их в ладонь Михе.

— Это мне?

— Нет, хозяину этой зоны.

— Кстати, как вам удалось его урезонить?

Я переглядываюсь с Алёной.

В поселок Каштаг заехали Алёна, Задумчивый и Володя Питерский — мои друзья по исправительной армии. Заехали по поддельным документам, мельком показав их хозяевам. Это мы уже можем. Дом на неделю сняли быстро. Этим и промышляют местные жители. В такой глуши другой работы нет, а к арестантам часто приезжают родственники. Все жители на сегодня или вчера связаны с этой кичей под названием в/ч — 44311. Так как порядочных людей среди вохры, по определению, быть не может, то дерут с приезжих три шкуры. Но наших это не остановило.

А сегодня танцы в клубе поселка. Из клуба, смеясь, выбегают Алёна и молодой человек: Артур. Это сын местного кума поэтому и ведет себя развязано. Но Алёна и не таких видала.

— Мне пора, — весело, но очень скромно щебечит Алёна.

— Я провожу, — Артур таких штучек еще никогда не встречал.

— Девушка пожимает плечами. Сам напросился.

Алёна и Артур открывают калитку и входят на подворье частного дома, подходят к дому, и Артур тут же лезет целоваться. Из-за угла появляется Володя Питерский и бьет Артура в районе шеи.

Артур приходит в себя, лежит на земле в сарае. Встает. Его начинают методично избивать Питерский и Задумчивый. Артур падает, его бьют ногами.

— Да вы знаете кто мой отец? Да завтра…

— Вот за твоего отца мы тебя сейчас и убьем, — смеется Задумчивый.

Прекращают бить. Артур лежит на земле. Поднимается на четвереньки, затем, шатаясь, встает.

— Да вы не понимаете…

Задумчивый бьет Артура ногой в пах. Тот опять падает.

— Это ты не понимаешь. Мы тебя убьем, но так, что батя твой, козел безрогий, будет век помнить, как издеваться над солдатами.

— Не убивайте! Не убивайте!

— Ладно уж. Ну тогда передай, если еще раз Михальского изобьют на вашей зоне — тоже будет и с тобой. Что-нибудь с ним случиться — и тебе не жить. Да, а дочку хозяина изнасилуем, а потом в рот насцым.

— Я все понял.

— Попробуешь сбежать — нам даже лучше: мы за вами всеми следим. Найдем подальше от дома, а там и концы в воду, — подключается Володя Питерский.

— Если папашка захочет что-то передать, то вот связь с нами.

Задумчивый дает Артуру листок бумаги.

— Что передать?

Насчет освобождения Михальского. Капнешь мусорам — убьем. И не обязательно завтра. Мусора тебя всю жизнь охранять не будут. Лучше будет, если он захочет.

Мы садимся в машину. Машина резко трогается с места, открывается окно машины и оттуда вылетает рюкзак Михи.

А наутро уже в Чите открывается дверь комнаты в номере, входим: я — в спортивном костюме и Милка — в пеньюаре. В кровати лежат голые Миха и Алёна.

— Привет, сексоманы. Ну что? Что-то еще может, или нужно его в санаторий на лечение? — Веселится Милка.

— Конечно уже не то, что раньше, но я пару раз кончила, — очень серьезно заявляет Алёна.

Обе прыскают со смеха.

— Ну вы, девки, и язвы!

— А пусть не думает…. Гималайский, скажи ему…

Сразу после завтрака Алёна и Милка садятся в машину. Мы с Михой машем им рукой. Машина отъезжает.

— Когда же они в Киев доберутся? — Удивляется Миха таким переменам за столько короткое время.

— Не скоро. Они еще в Москву заезжать собрались. Темнит, что-то, Алёна. Да, Миха, ты там не думай лишнего про Алёну. Это я попросил их тебя встретить. Без обид.

— Понял, не дурак. Дурак бы не понял. Как выкупили то меня?

— Да пересрали твои начальнички, вышли на связь через почтамт в Киеве. Мы проверили — засады нет, договорились и заслали, сколько те просили. Вот ты и на свободе. Пошли накатим, и в путь.

Леонид Михальский. Русский еврей. Кличка — Миха. Из обеспеченной семьи. Мама — ведущий инженер, отец — директор нефтебазы.

Очень наглый и самоуверенный, от матери еврейки унаследовал восточную красоту, оставаясь при этом белобрысым. Лицо подвижное открытое, легко складывается в улыбку. Чуть выше среднего роста. С детства занимался спортом, имеет спортивную фигуру.

В школе учился посредственно, так как ярко выраженный хулиган, и на учебу времени не хватало. В школе — однозначный лидер. Любил подраться и, так как был почти красавцем, пользовался стабильным успехом у женщин — его основное хобби.

В армии за драку попал в дисбат, благодаря своему взрывному характеру и привычке постоянно весело хулиганить. В любом коллективе на первых ролях, но особенно ничем не увлекался. Дружил с автором с детского садика.

Но поехали мы не в Киев, а сразу в Житомир. И теперь уже открываются ворота колонии, из ворот выходит лысый, похудевший Калина с небольшой спортивной сумкой в руках. Чуть правее ворот стоим мы с Михой. Калина оглядывается по сторонам, поворачивается к воротам, показывает жест полусогнутой рукой вверх и удар другой рукой по плечу, швыряет сумку в сторону ворот. Подходит к нам с Михой, резко делает боксерский выпад в мою сторону в виде правый прямой. Я закрываюсь руками, потом отрываю руки и заключает Калину в объятия, сзади на него напрыгивает Миха. Все втроем скачем по кругу и кричим:

Конец ознакомительного фрагмента.