Люди такие разные. Записки газетчика

Сергей Павлович Степанов-Прошельцев

За долгую журналистскую жизнь мне довелось встречаться и с людьми известными, и вроде бы неприметными. И у каждого из них свой характер, своя биография…

© Сергей Павлович Степанов-Прошельцев, 2020

ISBN 978-5-4498-5033-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Работа в газете — это, прежде всего, встречи с людьми. Людьми самыми разными, со своими неповторимыми характерами, своими заморочками. Их было много таких встреч.

ТРИ РУБЛЯ НА ВЕРЕВОЧКЕ

Ещё в школе я писал заметки в ставропольскую газету «Молодой ленинец». Там же публиковались и мои первые стихи. Когда я принёс свои новые творения в редакцию, мне сказали, что вирши отнюдь не газетные, а журнальные. И посоветовали показать их писателям.

Редакция альманаха «Ставрополье». находилась в этом же здании. Там сидел какой-то человек, который, как он объяснил, не имеет никакого отношения к альманаху.

— Андрей Максимович сейчас находится дома, — сказал он. И дал мне его адрес.

Андрей Максимович Исаков был тогда ответственным секретарём альманаха. Я читал его стихи, но они не произвели на меня никакого впечатления, как и стихи всех других тогдашних ставропольских мэтров.

Я сначала не хотел идти к нему — не хотел, чтобы свой вердикт по поводу моих опусов выносил человек, который пишет рифмованной прозой. Но потом всё-таки пошёл. Мне стало интересно узнать, что этот человек из себя представляет. Поднялся на третий этаж, позвонил. Услышал чьи-то шаги. Меня долго рассматривали в глазок, но не открыли.

Я услышал, что хозяин квартиры уходит, и позвонил ещё раз. Снова — шаркающие шаги. Под дверь просунулась бумага. На ней было написано: «Обойди дом с другой стороны, я спущу тебе три рубля на верёвочке, купи бутылку водки и позвони в квартиру ниже этажом. Этот человек, его зовут Пётр Иосифович, откроет мою квартиру».

Я не понимал, к чему такая конспирация, но выполнил все указания Андрея Максимовича. Я выглядел старше своих лет, и водку мне продали.

Сосед Исакова, Пётр Иосифович, внимательно меня оглядев, спросил:

— Ты не из нашего дома?

— Нет, — ответил я.

— А, ты, наверное, из станицы Родниковской? Ты кем доводишься Андрею Максимовичу?

— Никем, — сказал я. — Я стихи ему принёс.

Пётр Иосифович был сильно разочарован. Потом я узнал, что корни Исакова были в этой станице, и к нему часто приезжали родственники. Они привозили продукты, часть которых перепадала и его соседу. Так как Исаков сильно пил, жена закрывала его в квартире и уходила на работу. Она не знала, что у соседа точно такой же замок, и он может открыть дверь своим ключом, что он и делал, но только при условии, если бутылку они распивали вместе с Андреем Максимовичем. Супруга же Исакова так и не могла понять, почему её благоверный, несмотря на закрытую дверь, каждый раз навеселе.

Андрей Максимович показался мне глубоким стариком, хотя ему было немногим больше 60 лет. Он принимал участие в Гражданской войне, а потом случайным образом познакомился с известным учёным Отто Юльевичем Шмидтом. Тот помог Иакову поступить на литературный факультет педагогического института в городе Орджоникидзе (ныне Владикавказ).

Застал он и Великую Отечественную, был фронтовым корреспондентом. На войне погиб, причём погиб при освобождения Ставрополя, его друг Иван Булкин, тоже причислявший себя к поэтам.

Исаков был человеком с хитринкой. Но о своем творчестве сказал прямо:

— Знаешь, то, что я написал, — туфта. Сам себя убеждал не раз бросить это дело, а не могу, втянулся. Да и печатают, деньги идут какие-никакие.

Мои стихи произвели на него большое впечатление.

— Бог талантом тебя не обидел, — похвалил он меня. — Береги его, не разменивай по мелочам.

Увы, не внял я его совету.