Искупление Габриеля

Сильвейн Рейнард, 2013

Перед вами третья часть цикла про любовные отношения студентки Джулии и профессора Габриеля Эмерсона, ради которой он уходит из университета. Впереди новая жизнь, и влюбленные готовы к любым испытаниям, которые готовит для них судьба. Джулии предстоит выступить с лекцией в Оксфорде, где не все приветствуют ее роман с профессором. Самая темная тайна Габриеля под угрозой раскрытия, но он не собирается сдаваться. Пытаясь узнать больше о своих биологических родителях, Габриель запускает цепь событий, последствия которых необратимы. «Очень трудно не привязаться к мрачному и таинственному Габриелю, по которому вы обязательно будете пускать слюни». – Waves of Fiction

Глава 14

Июль 2011 года. Оксфорд, Англия

Когда объявили перерыв на ланч, Джулия отправилась в туалет, попросив Пола немного обождать. На обратном пути в аудиторию дорогу ей загородили элегантные женские туфли от Кристиана Лабутена.

Джулия подняла глаза и увидела ноги в шелковых чулках, черную юбку-карандаш и облегающий жакет. Перед нею была Криста Петерсон.

Их встреча произошла на лестнице. Криста смотрела враждебно, но с каким-то напряжением. Она уцепилась за перила, даже костяшки пальцев побелели. Казалось, она решала, затевать разговор или отступить. Но отступать было не в правилах Кристы.

— Жду не дождусь, когда услышу твою лекцию. У меня наверняка появятся вопросы.

Джулия постаралась молча пройти мимо, однако Криста встала у нее на пути.

— Что тебе от меня надо? — спросила Джулия.

— Наверное, считаешь себя слишком хитрой и удачливой?

— Нам не о чем говорить.

— Ошибаешься. Есть о чем.

От удивления Джулия даже на мгновение прикрыла глаза.

— Ты серьезно? Хочешь устроить новый скандал прямо на конференции? Неужели ты не понимаешь, что губишь прежде всего собственную карьеру? Габриель мне рассказывал, что Колумбийский университет отправил тебя на программу по философии. Это вместо докторантуры. В Торонто ты сожгла мосты. Продолжаешь жечь здесь? Не пора ли остановиться?

— Я не привыкла сдаваться.

— Твоя вендетта просто смешна. Я никогда не делала тебе гадостей.

— Ты тут вообще ни при чем, — хмыкнула Криста. — Можешь расслабиться.

— Тогда зачем ты все это затеяла?

— У тебя есть то, что мне нужно. А я всегда получаю желаемое. Всегда.

— Дай мне пройти, — потребовала Джулия, сердито вскинув подбородок.

Миндалевидные глаза Кристы смерили ее с головы до ног.

— Не понимаю, что́ он видит в тебе. Красивой тебя уж никак не назовешь.

Презрительным жестом она указала на непритязательный костюм Джулии и скромные туфли.

— Габриель — красавец. Он легенда. В «Лобби» его знали все женщины и все хотели трахнуться с ним. — Она покосилась на Джулию. — И надо же, при таком широком выборе он запал на тебя. Но тебе его не удержать. Ему нужна женщина, чьи аппетиты такие же ненасытные, как его собственные.

— У него уже есть такая женщина.

Криста натужно засмеялась:

— Сомневаюсь. Конечно, поначалу он наслаждался победой. Но теперь, когда ты вечно под боком, ему это быстро наскучит и он начнет искать новые объекты, а ты его потеряешь. — Ее глаза вспыхнули так, словно она увидела будущее Габриеля. — Думаю, он уже погуливает от тебя. Или собирается завести интрижку.

— Если ты не дашь мне пройти, я позову на помощь. Неужели тебе снова хочется опозориться перед всей конференцией?

Криста смешалась, и Джулия прошла мимо. Дойдя почти до конца лестницы, она остановилась, обернулась и тихо сказала:

— Любовь.

— Что?

— Ты удивляешься, что́ Габриель видит во мне? Отвечаю: любовь. Я знаю про других женщин. Он не держит от меня секретов. Но они не представляют угрозы.

— Заблуждаешься, — бросила Криста, упирая руки в бедра. — Это ты можешь пылать к нему любовью. И что с того? Да ты посмотри на себя. Зачем ему мышка, пропахшая ванилью, когда в его постели может быть тигрица?

— Лучше любящая мышка, чем равнодушная тигрица, — ответила Джулия, распрямляя плечи. — Те женщины не видели его истинной природы. Им было плевать, что он несчастен и страдает. Они бы использовали его, пока возможно, а потом бы выбросили за ненадобностью. Я люблю в нем все: светлое и темное, хорошее и плохое. Потому Габриель рядом со мной. Другие женщины остались в прошлом, и он никогда туда не вернется. Так что, Криста, продолжай дальше портить себе жизнь. Но если ты вздумала соблазнить моего мужа, тебя ждет провал. — Джулия хотела уйти, но в ее кратком монологе не хватало завершающих слов. Поэтому она снова повернулась к Кристе: — В одном ты безусловно права.

— Это в чем же? — пренебрежительным тоном спросила Криста.

Джулия наградила ее улыбкой женщины, знающей, о чем говорит:

— Мой муж — бесподобный любовник. Внимательный, изобретательный. С ним забываешь обо всем. И единственная женщина, которая наслаждается этим, — я. Так будет сегодня ночью и во все остальные ночи тоже. — Она посмотрела на ошеломленную Кристу: — Неплохо для мышки, правда?

* * *

На ланч Пол пригласил Джулию в ливанский ресторанчик, находившийся неподалеку от колледжа Святой Анны. По дороге Джулия рассказала ему о новом столкновении с Кристой.

— Ну до чего же настырная девка, — поморщился он. — По-моему, она приехала сюда только затем, чтобы мотать тебе нервы.

Джулия рассеянно крутила обручальное кольцо, двигая его взад-вперед.

— Криста пообещала забросать меня вопросами по лекции. Она собирается выставить меня дурой.

Пол обнял ее за плечи:

— Умную женщину невозможно выставить дурой. У тебя есть своя позиция. Не волнуйся, ты отлично выступишь. — Он сжал ей плечи и быстро убрал руку. — Ты прекрасно выглядишь. Намного лучше, чем когда мы виделись в последний раз.

Джулия невольно вздрогнула, вспомнив, как год назад простилась с Полом на пороге своей квартирки в Кембридже. Исхудавшая, настрадавшаяся, питавшая робкий оптимизм по поводу новой жизни в Гарварде.

— Замужество пошло мне на пользу.

Пол поморщился. Ему не хотелось думать обо всех сторонах замужней жизни Джулии, поскольку ему и сейчас была ненавистна мысль, что она спит с профессором Эмерсоном. Пол надеялся, что Эмерсон оставил свои садомазо-замашки и нежен в обращении с Джулией.

Мозг Пола прорезала мысленная картина: Эмерсон связывает Джулию. Его желудок отреагировал громким урчанием.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — насторожилась Джулия. — Смотрю, у тебя лицо слегка позеленело.

— Со мной все в порядке, — ответил Пол, натянуто улыбаясь. — Просто я обнаружил, что Крольчиха исчезла.

— А ты не думаешь, что ей пора было исчезнуть?

— Я буду по ней скучать.

Джулия уперлась глазами в тротуар, по которому они шли.

— В напряженные моменты Крольчиха возвращается. Как только я подумаю, что мне выступать перед таким созвездием знаменитостей, у меня сразу колени подгибаются.

— Ты прекрасно выступишь. Представь, что ты читаешь лекцию мне одному. А про всех остальных забудь.

Пол инстинктивно потянулся к ее руке, но замер. Жест получился неуклюжим, и он лихорадочно соображал, чем бы исправить положение.

— Смотрю, ты укоротила волосы.

Джулия коснулась темного локона, не достававшего до ее плеча.

— Я думала, это придаст мне более профессиональный вид. Габриелю моя затея не понравилась.

— Этого стоило ожидать. — Пол не хотел признаваться даже себе, что здесь он целиком согласен с профессором. — Какой потрясающий камень, — сказал Пол, кивая на ее кольцо.

— Спасибо. Габриель выбирал.

«Ничего удивительного, что он купил ей кольцо с таким здоровенным камнем, — подумал Пол. — Странно, как еще он не заставил ее вытатуировать на лбу его имя».

— Я бы вышла за него, даже если бы он подарил мне дешевенькое колечко из тех, что вкладывают в коробки с крекерами, — с нежностью разглядывая кольцо, призналась Джулия. — Меня бы не волновало, что на нем галстук, вытащенный из мусорного бачка. Все это такие мелочи, которые меня никогда не трогали.

«Представляю, сколько монет отвалил профессор за это кольцо. У меня бы вовек не нашлось таких денег. Но Джулия из тех девчонок, которым важна любовь, а не антураж. Она ведь любит этого придурка».

— Габриель выплатил мои студенческие займы, — тихо сообщила Джулия.

— Все до последнего цента?

Она кивнула:

— Я собиралась консолидировать их и начать выплату, но Габриель и слушать не захотел. Он внес всю сумму.

— Так это же сколько денег! — присвистнул Пол.

— Да. Сумма впечатляющая. Я долго привыкала к тому, что теперь у нас с ним все общее, в том числе и деньги. Когда я выходила замуж, денег у меня на счету было совсем мало. У него… больше.

— И как тебе жизнь в Кембридже? — спросил Пол, которого вовсе не интересовали точные цифры финансового благосостояния Габриеля.

— Мне очень нравится. Дом стоит совсем недалеко от Гарварда. Я могу ходить пешком. Это хорошо, поскольку сама я на машине практически не езжу.

— Почему? Ведь ты же умеешь водить машину.

— Я без конца путала дорогу, и меня заносило совсем в другие места. Как-то вечером я позвонила Габриелю и сказала, что нахожусь в Дорчестере. У него чуть сердечный приступ не случился. Это было, когда я поехала по GPS-навигатору.

— Как тебя вообще занесло в Дорчестер?

— Из-за глюка в программе навигатора. Он перестал распознавать улицы с односторонним движением. В одном туннеле он вообще предписал мне запрещенный поворот на сто восемьдесят градусов. Я чувствовала, что меня уносит все дальше и дальше от дома. Кончилось тем, что я сдалась и заглушила мотор.

— Так ты совсем не садишься за руль?

— В черте Большого Бостона — да. У Габриеля «Рейнджровер». Мне его сложно парковать. Я все время опасаюсь, как бы не задеть чью-то машину. Бостонские водители просто сумасшедшие. Да и пешеходы не лучше. Так и лезут под колеса.

У Габриеля была тьма недостатков. До сих пор Пол сдерживался, не позволяя себе говорить о них вслух, но тут не выдержал:

— А почему он не купит тебе новую машину? Он наверняка может себе это позволить?

— Я хотела какую-нибудь небольшую, из серии «смарткаров». Или что-нибудь из новых моделей «Фиата». Но Габриель говорит, что водить их — все равно что водить консервную банку с тунцом. — Джулия вдохнула. — Он предлагает мне что-нибудь повнушительнее. Например, «Хаммер».

— Ты никак собралась вторгнуться в Багдад? — спросил Пол, шутливо толкая ее в плечо. — Или ограничишься Чарлстауном?

— Мне самой смешно. Если я не могу нормально припарковать «Рейнджровер», как я справлюсь с армейским внедорожником?

Пол засмеялся и толкнул дверь ресторана, пропуская Джулию вперед.

Почти сразу же, как они вошли, в зале послышались громкие звуки детской песенки. Неподалеку от двери сидела женщина с девочкой лет трех или четырех. Ребенку нравилось забавляться с музыкальной книжкой. Она снова и снова давила на кнопку, заставляя книжку воспроизводить несколько тактов.

Пол и Джулия оглядели зал. Посетители явно были недовольны происходящим.

Мать девочки — скромно одетая женщина в хиджабе — пыталась забрать у нее музыкальную книжку, предложив другую, с картинками. Однако дело кончилось негодующими детскими криками.

Старик, сидевший рядом, не выдержал. Он громко потребовал, чтобы официант успокоил ребенка. Затем он заявил, что все это уже испортило ему аппетит и что нельзя допускать в рестораны малолетних детей, которые не умеют себя вести.

Мать девочки густо покраснела и вновь попыталась утихомирить дочку. Та не соглашалась, громко колотя ногой по ножке стола.

В этот момент к Полу и Джулии подошел распорядитель.

— Нам столик на двоих, — сказал ему Пол.

— Возле окна? — спросил распорядитель, кивая в дальний угол зала.

— Да.

Взяв меню, они пошли за распорядителем.

Старик, которому испортили аппетит, продолжал свою гневную речь. Упрямая девочка продолжала давить на кнопку своей злосчастной музыкальной книжки. Должно быть, ребенок страдал аутизмом. Однако Джулию неприятно поразило поведение старика.

— А мы не могли бы поменяться местами с той женщиной и ее ребенком? — спросила она у распорядителя. — Конечно, если они согласятся пересесть. Возможно, девочке будет интересно смотреть в окно и она перестанет терзать свою игрушку.

Чувствовалось, музыкальная книжка начинала раздражать не только старика.

— Я сейчас, — сказал распорядитель и направился к столику, где сидели мать с дочерью.

Подойдя, он быстро переговорил с женщиной по-арабски, после чего та обратилась к девочке на английском:

— Майя, нам предложили сесть возле окна. Правда, здорово? Мы можем смотреть, как по улице едут машинки.

Девочка посмотрела туда, куда указывала мать, поморгала глазами за толстыми стеклами очков и кивнула.

— Майя, а ты умеешь говорить спасибо?

Имя девочки прозвучало на весь ресторан. Услышав его, Джулия оцепенела. Она смотрела на маленькую возмутительницу спокойствия.

Майя подняла голову и что-то пробормотала, обращаясь к распорядителю. Ее мать благодарно улыбалась Джулии и Полу.

Вскоре мать с дочерью перешли в угол зала и сели возле окна. Девочка прижалась лицо к окну, разглядывая автомобили и пешеходов. Злополучная книжка была забыта. Джулия и Пол тоже сели. Старик за соседним столиком торжествовал. К нему вернулся аппетит.

— Ты меня даже не спросила, — с легким упреком сказал Пол, нарушая невеселые мысли Джулии.

— Я знала, что ты не станешь возражать.

— Ты права. Хорошо, что удалось так быстро успокоить эту девчонку. Но она-то хоть маленькая, а старикан меня просто достал. Я уже хотел подойти к нему и сказать пару ласковых. Можно подумать, он никогда не сталкивался с детским упрямством.

Джулия бросила взгляд на престарелого ревнителя порядка и покачала головой:

— Знаешь, меня до сих пор удивляет человеческая бесчувственность. Пора бы уже перестать удивляться, а я не могу.

— Так это же хорошо. Я даже рад. Я знаю немало циничных людей, которым на все наплевать.

— Я тоже знаю немало таких.

— Ну что, наверное, у тебя скоро появится своя Майя? — вдруг спросил Пол.

Джулия вздрогнула. Имя упрямой девочки и так всколыхнуло в ней волну не самых приятных воспоминаний.

— Нет… То есть пока нет.

В темных глазах Пола появилась хорошо знакомое ей выражение заботы.

— Мне показалось, мой вопрос тебя напугал. Ты боишься заводить детей?

Джулия потупила взгляд:

— Нет. Я хочу детей. Но позже. — Она глотнула воды. — Как твой отец?

Полу хотелось узнать о причинах ее настороженности, но он решил не лезть в чужую семейную жизнь.

— Уже гораздо лучше. Но мне все равно приходится помогать родителям. Я сейчас живу с ними. Торонтскую квартиру сдал в поднаем.

— А как твоя диссертация?

— Ужасно, — горько усмехнулся Пол. — Времени на писанину почти не остается. Профессор Пиктон на меня жутко сердита. Еще пару недель назад я должен был отправить ей очередную главу, но не успел дописать.

— Я могу тебе чем-нибудь помочь?

— Только если вместо меня засядешь за эту тягомотину. Я бы не прочь к осени приискать себе какую-нибудь работу в университете, но Пиктон грозилась закрыть мне все пути, если я перестану заниматься диссертацией. — Он громко вздохнул. — Скорее всего, мне светит еще один год на ферме. А чем дольше я там живу, тем труднее писать.

— Я тебе очень сочувствую.

— Ты устала? — заботливо спросил Пол, видя, что она трет глаза.

— Немного. Просто временами я начинаю хуже видеть. Должно быть, результат стресса. — Она опустила руки на колени. — Что это мы все про меня и про меня? Я хочу услышать про твою жизнь.

— Обязательно услышишь. Скажи, у тебя давно такое с глазами?

— Пожалуй, с тех пор, как переехала в Бостон.

— Быстрая утомляемость глаз — бич многих аспирантов. Тебе бы стоило сходить к окулисту.

— Как-то не думала об этом. А ты носишь очки?

— Нет. Я ведь рос на ферме и пил много молока. Оно помогло мне сохранить хорошее зрение.

— А я привыкла думать, что для хорошего зрения нужно есть больше морковки.

— Молоко — универсальный продукт.

Джулия засмеялась.

Пол любовался ее красотой. Когда Джулия смеялась, она становилась еще красивее.

Их разговор был прерван появлением официанта, принесшего заказ.

— Ты с кем-нибудь встречаешься? — спросила Джулия, когда официант отошел.

Пол едва удержался, чтобы не нахмурить лоб.

— Мы с Элли иногда видимся. Но так, без взаимных обязательств.

— Эллисон — замечательная женщина. Она заботится о тебе.

— Знаю, — буркнул Пол и помрачнел.

— Мне хочется, чтобы ты был счастлив…

— Ты лучше расскажи, как твоя докторантура, — резко сменил тему Пол.

— Профессора очень требовательны, — сказала Джулия, вертя в руках вилку. — Работаю не поднимая головы, но мне это нравится.

— А как тебе другие докторанты?

Джулия поморщилась:

— Уровень соперничества очень высок. Пару человек могла бы назвать друзьями, однако не скажу, что полностью им доверяю. Представляешь, однажды прихожу в библиотеку и обнаруживаю, что кто-то припрятал материалы по Боккаччо. А мы как раз готовились к семинару по его творчеству.

— И ты не засиживаешься в библиотеке допоздна? И своей кабинки для работы у тебя тоже нет?

— Конечно нет, — ответила Джулия, склоняясь над тарелкой.

— Ну а на какие-нибудь сборища выбираешься?

— Очень редко. Все приходят туда с друзьями или подругами, а Габриель не хочет ходить со мной.

— Это почему?

— Он считает недопустимым устанавливать дружеские отношения с аспирантами.

Пол сильно прикусил себе язык.

— Он хочет ребенка, — вырвалось у Джулии. Она тут же съежилась, пожалев о сказанном.

— Учитывая его биологические особенности, это, наверное, несколько затруднительно, — сказал Пол, думая все обратить в шутку. Увидев насупленное лицо Джулии, он дал задний ход: — А ты что же, не хочешь?

— Хочу, но не сейчас, — ответила Джулия, теребя салфетку на коленях. — Я хочу закончить докторантуру. Боюсь, если появится ребенок, я так и не сумею защититься.

Она втянула голову в плечи, мысленно ругая себя за излишнюю откровенность. Ну зачем Полу знать то, в чем она сама никак не может разобраться? Узнай об этом Габриель, он бы пришел в ярость. Но ей нужно было выговориться. Рейчел могла предложить ей только свое сочувствие, а Джулии хотелось поговорить с человеком, знающим научный мир.

— Ты говорила об этом Габриелю?

— Да. Он сказал, что понимает мои опасения. Но его желание иметь детей никуда не делось. Раз Габриель это высказал, слова уже не запихнешь назад.

Пол негромко постукивал ногой. Такого он никак не ожидал. Честно говоря, он даже не знал, как реагировать на слова Джулии. Но надо было что-то говорить.

— В Торонто были аспирантки с детьми. Но совсем мало.

— И что, они защитились?

— Если честно, то считаные единицы. Мужчин-аспирантов, у которых есть дети, гораздо больше. Но у них, как правило, жены либо сидят дома, либо работают только часть дня… Ты меня слышишь? — Он дождался, пока Джулия поднимет голову. — Вообще-то, я не особо смотрел, кто из аспиранток ходит с животом. Наверное, такой вопрос встает не только у тебя. Может, в Гарварде есть что-то вроде… психологической консультации, и там бы тебе посоветовали, как найти равновесие между интересами семьи и докторантурой.

— Я пока не хотела ни с кем консультироваться.

— Понимаю. — Пол покачал головой. — Джул, конечно, меня это не касается, но я все-таки скажу. Не позволяй, чтобы на тебя давили и навязывали образ жизни, который не по тебе. Если ты пока не готова быть матерью, так и скажи. И не предавай свои мечты, иначе все кончится плачевно.

— Вряд ли быть замужем и иметь детей — это плачевный результат, — возразила Джулия, пытаясь защищаться.

— Для другой женщины — да. Но для тебя бросить Гарвард — это предать свои давнишние мечты. Джулия, я ведь тебя знаю. И знаю, что́ для тебя важно. Ты так много трудилась, чтобы попасть в докторантуру. Не бросай это на полпути.

— Я и не хочу бросать, но чувствую себя виноватой.

Пол выругался сквозь зубы.

— По-моему, ты говорила, что он тебя поддерживает.

— Да.

— Тогда откуда твое чувство вины?

— Получается, я ставлю себя на первое место. Мое образование оказывается выше, чем его счастье.

Пол сурово на нее посмотрел:

— Если он тебя любит, то не согласится на свое счастье, купленное ценой твоего счастья.

Джулия раскладывала на столе симметричный узор из ложек, вилок и ножей.

— Еще раз прости, что лезу не в свое дело, но я думаю, ты должна снова с ним поговорить. Объяснить, чего ты хочешь, и попросить обождать с потомством. — Пол вдруг улыбнулся. — А если он начнет гнуть свою линию… гони такого мужа ко всем чертям.

— Пол, я сомневаюсь, что ты всерьез…

— Я говорю вполне серьезно. Если твой муж тебя по-настоящему любит, он учтет и твои интересы. Возможно, ему хочется, чтобы ты встречала его босой, в халате и с выпирающим животом.

— Он этого совсем не хочет, — почти обиделась Джулия.

— Тогда у тебя нет причин чувствовать себя виноватой. Ты молода. У тебя еще вся жизнь впереди. Незачем выбирать между докторантурой и семьей. Ты успеешь и то и другое, но не одновременно.

— Я ведь должна считаться не только со своими мечтами.

— Конечно, — согласился Пол, внимательно глядя на нее. — Когда дело касается тебя, я бываю не вполне объективен.

— Я это знаю, — тихо сказала Джулия. — Ты всегда был мне хорошим другом. Спасибо.

— За такое не благодарят, — угрюмо возразил Пол.

— Настоящих друзей всегда мало. Вчера Криста выболтала почти все, что происходило в Торонто. Я чувствовала себя униженной.

— Жаль, что никому не удается заткнуть ей глотку. Раз и навсегда.

— Габриель вчера попытался. Криста спровоцировала его на скандал. Хорошо, что профессор Пиктон вмешалась и пригрозила удалить ее с конференции.

Пол присвистнул:

— Я не знал. Надо же, какое зрелище я пропустил. Смертельная схватка в железной клетке между Пиктон и Кристой. Впору было бы продавать попкорн.

Джулия не смеялась. Пол сообразил, что сболтнул лишнее.

— Прости. Я не хочу примыкать к циникам и мерзавцам.

— Ты не циник и не мерзавец.

Он продолжал постукивать ногой по полу.

— Накануне твоей свадьбы я написал тебе глупое электронное письмо. Отказался приехать на свадьбу. Как ты назовешь такое поведение?

У Джулии округлились глаза.

— Ты писал, что не сможешь приехать из-за болезни отца.

Теперь его нога выбивала почти что барабанную дробь.

— Отец действительно был болен. Но я не поехал на твою свадьбу совсем по другой причине.

— По какой?

— Я не мог видеть, как ты выходишь за него замуж.

Видя, какое впечатления произвели на Джулию его слова, Пол перестал стучать и придвинул стул ближе к столу:

— Я все понимаю, Джулия. Это твоя жизнь, и тебе решать, за кого выходить замуж. Я бы никогда не посмел хоть чем-то тебе помешать. Но Бог свидетель, я не мог стоять и смотреть, как ты становишься женой этого человека. Прости.

— Пол, я…

Он поднял руку, не дав Джулии сказать:

— Что случилось, то случилось. Мне не на что надеяться. Но мне тяжело видеть тебя рядом с ним. Мне тяжело натыкаться на слухи, а они не смолкают. Это его вина, а не твоя. И теперь я узнаю, что, когда ты только-только выходишь на свою научную дорогу, ему понадобился ребенок… Это же издевательство? — Пол резко тряхнул головой. — Ну когда он проснется и поймет, что женат на удивительной женщине, о которой должен заботиться, как о редком сокровище?

— Он по-настоящему заботится обо мне. Габриель совсем не такой, каким тебе кажется.

Пол пригнул голову. Теперь их глаза были на одном уровне.

— Я искренне надеюсь, что ты говоришь правду.

— Ты бы знал, сколько времени он безвозмездно отдает итальянскому детскому дому. Во Флоренции он работал во францисканском приюте для сирот. Габриель очень изменился за это время.

Конец ознакомительного фрагмента.