Gothic Love. История о признающих только черный цвет

Скотт Адамс

Кто они, эти мрачные создания, признающие только черный цвет? Молодые философы, утонченные юноши и девушки, живущие в своем, неведомом для других мире, где царит дух творчества, любви и размышлений о смерти?Действие романа происходит в наши дни, но это не мешает автору погружать героев и читателей в мрачный, мистический мир, полный одиночества, но в то же время наполненный прекрасными и верными отношениями, разговорами о вечном, поиске себя, утешении в скорби и неповторимой истории любви.

Глава III. Ночная, клубная жизнь

Никогда раньше Рома не ходил по клубам. Развлечение казалось ему сомнительным и ничего хорошего не предвещающим. То ли это было влияние мамы и бабушки, их комментарии в разговорах о том, что все эти клубы рассадник зла и порока, то ли сам того не подозревая решил, что такие места не для него. Да и клубов в их городе было всего два: «Шоссе» в Верхнем и «Ветер: бар-бильярд» в Ленинском. Как теперь оказалось, был еще один, пока не известный район, со своим клубом «Ночь». Первые два — были низкопробные заведения, со своими завсегдатаями, смрадным запахом кислого пива и недоброй репутацией. Там собирались дальнобойщики или просто мужики, что были проездом, местные там появлялись крайне редко и в основном пили на лавочках или у себя дома. Поэтому, когда Эмбер предложила пойти в клуб вместе с ними, Рома не сразу согласился.

— Пойдем, познакомлю тебя со всеми, — сказала девушка и, взяв его за руку, повела через дорогу к клубу, где стояли ее знакомые.

— Так это он и есть? — спросил один из парней, с белыми линзами.

— Да, он самый, — ответила рядом стоящая девушка, а затем обратилась к Роме. — Рейм, как ты?

— Мы знакомы?

— Да, я Ленор. Это мне ты помог в тот раз, я очень тебя благодарна, Рейм, — сказала девушка и поцеловала его в щеку.

— Не за что, это полностью наша вина.

— Но не твоя, — сказал парень, что стоял рядом, — Позволь представиться, в тот раз мы так и не успели познакомиться толком, меня зовут Торн, — и парень, сняв перчатку, протянул руку Роме.

— Рейм, — смирившись с новым именем, сказал тот.

— А имя, данное тебе, все-таки помнишь? — удивился Торн.

— Это я ему напомнила, — сказала Эмбер.

— А-а, ну тогда понятно. Кстати, а где Миттэр?

— Сейчас подойдет, — сказала Ленор и, встав на цыпочки, посмотрела куда-то поверх голов.

— Увидела? — спросила ее Эмбер, но та, посмотрела на нее недоброжелательно. — Не переживай, если сказал, что придет, значит придет. Я удивлена, конечно, что вы не вместе.

— Эмбер, — вздохнула Ленор. — Мы немного повздорили перед выходом, ну я и вышла без него.

— Что-то серьезное? — спросила ее подруга.

Но та перевела взгляд на меня, потом на Эмбер и отвела подругу в сторону, со словами извинения.

Они остались вдвоем с Торном. Его имя, как и имена всех остальных, были очень странными, и Рому это интересовало, поэтому для поддержания беседы он решил задать этот вопрос.

— Видишь ли, мы немного своеобразная субкультура. У нас приняты метафорические имена, имена из книг и кино, которые имеют отношение к готике, имена, созвучные с твоим родным именем, как, например, в твоем случае.

— А что означают они у вас?

— Ну, например, Ленор — ее так называли за небольшой рост и миловидную внешность, как в том мультфильме «Ленор — маленькая мертвая девочка», Эмбер — значит «угасающие угли», любит ароматические палочки, много курит, была в Индии и ходила по раскаленным углям.

— Очень интересно, — сказал Рома.

— Красиво?

— Да, красиво и необычно.

— Имя Миттэр, сокращенное от Миттэрнахт. Что с немецкого означает «Полночь» — занимался оккультизмом, в основном проводил ритуалы именно в полночь.

— А ты, Торн?

— Торн — значит терновник, шипы и розы. Представляет обратную, философскую сторону красоты.

— А почему именно Торн?

— Я выращиваю кустовые розы и кактусы, а в террариуме у меня живет скорпион, тоже с жалом.

— А настоящие имена?

— Их мы не называем.

— Понимаю, — сказал Рома, покачав головой.

— И что, все-все готы так…

— Нет, все разные, есть и Миши, и Пети, и Ксюши. У нас в Москве была одна Ксения, правда, потом все-таки стала Ксенобией.

— Для меня пока это слишком, но думаю, привыкну.

— Я тоже так думаю, что привыкнешь.

Как раз к концу этого самого разговора пришли девушки. Только они подошли, как Ленор сразу же побрела куда-то вперед.

— Миттэр! — сообщила Эмбер. — Это ее молодой человек.

Вскоре Ленор вернулась с юношей, в черном старинном фраке и рубашкой с жабо. Его белые волосы были завязаны в хвост. На пальце правой руки, у него был перстень с черным камнем, а в левой руке он держал трость. Он был молод, но довольно высок, на вид ему было лет двадцать. Как и полагается, с бледным, белым лицом и слегка подведенными глазами.

— Приветствую вас, — сказал Миттэр.

— Рад видеть, — пожал ему руку Торн и представил Рому.

— Я тебя помню, и друзей твоих тоже, — сказал Миттэр, и было видно, что он так и не простил их за то, что причинили увечья его любимой.

— Миттэр, все хорошо, Рейм не при чем, именно он помог оплатить лечение, так что мы должны быть ему благодарны, — сказала Ленор.

— Герой, значит? А известно ли вам, что всякое проявление героизма — это всегда следствие чьей-то халатности?

— Я понимаю, Миттэр, ты злишься, но я искренне хочу уладить все, — оправдываясь, сказал Рома, смотря на окружающих. Эмбер взяла его за руку.

— Миттэр, Рейм сегодня наш гость, прояви хоть каплю уважения!

— Чего ради? Чтобы в следующий раз его дружки и мне голову проломили? — не унимался Миттэр.

Из-за этой неловкой ситуации, Рома почувствовал себя лишним, когда ему предложили пойти с ними концерт, но, хорошенько подумав, он согласился.

Концерт Роме очень понравился, ему нравилась музыка, тексты песен, и уже под конец, когда группа исполняла песню «7 грех», они с Эмбер пели:

Раз — закрой глаза,

Два — отдай дыхание,

Три — зови меня,

Четыре — я рядом.

Пять — закрой сейчас глаза,

Шесть — отдай дыханье.

Семь — зови, зови меня,

Твой смертный грех — рядом!³

Рома наблюдал за другими готами, смотрел, как они причудливо двигаются в такт музыке или просто стоят и смотрят на сцену, где находились музыканты. В целом концерт Роме очень понравился, денег за билет, что он купил в последний момент, было совсем не жалко.

Разгоряченный и воодушевленный музыкой, он вышел на улицу и дождался остальных.

— Это было великолепно! — Ленор в тяжелых сапогах вышла из здания клуба, держа Миттэра за руку. Тот приподнял руку, и Ленор несколько раз покрутилась.

— Да, неплохо отыграли, должен сказать, не зря приехали, — сказал Торн.

— Ага, скоро домой. Ну что, гулять? — спросила она.

— Гулять? — удивился Рома.

— Да, самое время побродить по кладбищу или парку. Смотрите, какая полная луна, — сказал Торн, смотря на небо.

— Рейм, неужели ты покинешь нас в такой момент? Устроим тебе обряд посвящения? — загадочно сказала Эмбер.

— Ну, Эм, думаю, он еще не готов, — возразил Торн.

— А мне кажется, нужно начать с посвящения, а потом и все остальное. Я не права? — не унималась Эмбер.

— Я тоже против, Эмбер, не сейчас, — поддержал друга Миттэр.

— Я совсем не против, если это будет в другой раз, — сказал Рома, но Эмбер покачала головой, словно тут дело было совсем в другом.

Поравнявшись с домом Коли, Рома посмотрел на его окна — света не было.

«Как все странно», — подумал Рома, но не успел он придать своей мысли более-менее вменяемую форму и развить ее как надо, как впереди они увидели скорую. На сердце у Ромы стало как-то не по себе. Такое чувство возникало всегда, когда Рома подходил к дому, а у подъезда стояла скорая. Он всегда очень переживал за бабушку, вбегал на четвертый этаж, отпирал квартиру, и, убедившись, что с бабушкой все в порядке, мог даже некорректно отнестись к ее вопросам, таким, как, например: «Как в училище?», конечно, он с дерзостью отвечал, что он учится в колледже, и даже не задумывался, как еще минуту назад бежал домой, боясь ее потерять.

Так же и сейчас, увидев скорую рядом с домом друга, Рома почувствовал какой-то трепет, по спине пробежали мурашки. Должно быть, почувствовав это, Эмбер взяла его за руку:

— Ты навсегда со мной, мой мертвый ангел, — пропела она сточку из репертуара Witchcraft.

Рома не понимал, что происходит, в какой-то момент Эмбер зажгла ароматическую палочку с запахом сандала, и ее дым словно окутал их, и, казалось, все пахнет этим тревожным и волнительным ароматом. Рома не увидел, кого занесли на носилках в машину скорой, которая уже никуда, по всей видимости, не спешила.

— Всегда интересно, что делает душа в этот момент, — спросила неожиданно Ленор.

— В момент, когда тело увозят? — поинтересовался Торн.

— Да. Представляете, душа еще ничего понять не успела, а тело уже увозят… Стоит, должно быть, смотрит вслед уезжающей скорой, — с воодушевлением продолжила Ленор.

— «Прости меня, я не останусь, прости меня, время пришло…» — пропел Миттэр, обхватив Ленор за плечи. Он был довольно высоким парнем, поэтому взять Ленор за талию, было для него проблематично, но смотрелись они хорошо.

— Да, кого-то ждет лучший мир, — сказал Торн, провожая взглядом уезжающую скорую без проблесковых маячков и звука сирены.

— Все там будем, — сказал Рома, но видимо, это было очень некстати и неуместным, поэтому все промолчали.

Лавочки были припорошены снегом. Он хлопьями падал на опустевшую площадь. Следом за ними с концерта пришли еще несколько компаний готов и рассредоточились по всей площади, чтобы никому не мешать.

— На кладбище не пойдем? — спросила Ленор.

— У нас еще завтра будет ночь, — вкрадчиво ответил ей Миттэр, и Рома заметил, что начинает любить их. Любить их голоса, их мировоззрение, их самих. Ему были приятны эти люди: Ленор с Миттэром и Эмбер с Торном. За какие-то несколько часов он словно сроднился с ними. Конечно, они уже не первую ночь проводят вместе, но первую ночь он не помнил, поэтому решил, что она не считается.

— Ты что загрустил? — спросила у него Эмбер.

— Подумал, что будет грустно, когда вы уедете. Хорошие вы ребята, — признался Рома.

— Рейм, — Ленор сложила руки на груди и покружилась в пол-оборота, выражая свое умиление. — Ты тоже очень хороший. Но что значит, будет грустно? Мы же пока еще не умрем, а встретиться можно будет, когда ты к нам в гости приедешь.

— А вы все из Москвы? — спросил Рома.

— Мы с Ленор из Петербурга, — сказал Миттэр, ставя свою девушку на скамейку, словно куклу.

— Чувствуется! — сказал Рома, сам не зная зачем. Наверное, про петербуржцев так принято говорить об их манерах и умении себя вести. Просто Миттэр был уж слишком не сдержан, и вряд ли Роме пришла бы мысль, что он может быть из Санкт-Петербурга.

— А мы с Эмбер из Москвы, — сказал Торн.

— У меня брат в Москву переехал, с собой меня зовет, да только что я там буду делать? Ума не приложу! Тут все понятно, учеба, друзья… — но поймал на себе недружелюбный взгляд Миттэра.

— Вы футбольные фанаты? — задал тот, видимо, давно мучивший его вопрос.

— Нет, хотя Коля… Не важно. Да, мы любим футбол, играем за местную команду в колледже. По выходным и в среду тренировки.

— Один черт, — сказал Миттэр. Рома ничего не ответил. Ребята жили недалеко в гостинице, и, замерзнув, Торн и Эмбер предложили пойти к ним в номер. Рома отказался, но поблагодарил их за концерт и еще раз сказал, как сильно он рад знакомству.

Домой он шел своим привычным маршрутом, на часах было два ночи. Было совсем не холодно, разве что рукам, поэтому Рома запихнул руки в карманы и ускорился. Он все думал, как хорошо, что он встретил таких людей и что теперь у него более веский повод для переезда в Москву. Единственное, что он не мог понять — это отношение Миттэра, который настроен очень недружелюбно. Для его девушки Рома, вроде, даже герой, а для Миттэра — чуть менее отрицателен, чем, должно быть, Коля.

«Черт его дернул эту ледышку кинуть. Нужно будет попросить его извиниться», — но не успел Рома до конца додумать мысль, как тут же ее перебили другие мысли, а именно, что они поругались с Колей, и настроение немного испортилось, и до самого дома не стало таким же, как прежде.

Войдя в квартиру, он увидел свет, горящий на кухне. Рома сразу понял, что это не спит мама.

— Привет, ты чего не спишь? — спросил он у Натальи Семеновны. Та сидела за кухонным столом и смотрела телевизор за чашкой кофе.

— Привет, — шепотом сказала мать. Она явно готовилась ко сну, а может, даже пыталась уснуть, так как была без косметики и в домашнем халате. — Тут фильм такой хороший идет, дай, думаю, часок посмотрю, да засиделась. А ты что так поздно? Спасибо, что трезвый.

— Да, мама, ты прости, мы тогда с ребятами…

— А я как знала. Сказала же тебе: много не пей. Ты же спортсмен! Я не понимаю, — покачала мать головой. Роме в свои семнадцать было очень стыдно за весь этот разговор, и поэтому он присел к ней за стол.

— Ну все же хорошо, мам, брось переживать. Сам знаю, что безответственно поступил.

— Ишь ты, — с юмором сказала Наталья Семеновна и, посмотрев на сына, сменила гнев на милость. — Меня твои вурдалаки напугали в тот раз, ужас! Хорошо не закричала. Представляешь, открываю дверь, а ты — то ли живой, то ли мертвый, и эти в черном тебя держат.

Рома представил себе эту картину и усмехнулся.

— «Что с ним?» — спрашиваю у них, так тут бабушка выползла, поэтому толком не объяснили, сказали, мол, устал.

— Не страшно было, на чай их звать?

— Да нет, когда увидела, что живой, наоборот, обрадовалась, хотела поблагодарить, — сказала мать. — Бабушка тебя класть пошла, ты, вроде как, даже сам пошел, а я с ними, ну, этими, вурдалаками, покурить вышла. Интересные ребята. Говорят, что ты чуть ли не герой, помог им, — интересовалась Наталья Семеновна.

— Да, там история произошла неприятная, нужно было что-то делать, — сказал Рома, стараясь уйти от подробностей. — Ладно, я спать. Долго не сиди.

— Это не я ли тебя завтра будить в колледж буду? Нашелся мне тут! — и они с Ромой посмеялись.

Примечания

3

Песня группы Witchcraft «7 грех»