Заговор белых плащей

Софи Кортес

Франция, 1312 год. Графа Армана де Фуа ложно обвиняют в убийстве на рыцарском турнире. Но за кознями стоит орден Храма, жаждущий завладеть реликвией, спрятанной Арманом. Элен, возлюбленная графа, бросает вызов могущественным тамплиерам. Ей предстоит распутать клубок интриг и заговоров, ведущих в сердце Святой Земли. Сможет ли пылкая любовь девы спасти рыцаря и Францию от грозной опасности? Или пламя страстей поглотит все — и уже никому не будет спасения?

Глава 2. Узник Шинонского замка

Мрачные своды подземелья Шинонского замка, казалось, источали холод и сырость. В полумраке едва угадывались очертания массивной дубовой двери, окованной железом, да груда прелой соломы в углу. Именно здесь, в сырой и темной камере, предстояло томиться графу Арману де Фуа в ожидании королевского суда и приговора.

Арман сидел на холодных каменных плитах, тяжело привалившись спиной к стене. Цепи, сковывавшие его запястья, мерно позвякивали при каждом движении. Но физические неудобства мало занимали узника. Все его мысли были о прекрасной Элен, оставшейся по ту сторону тюремных стен.

«О, ma belle, если бы ты только знала, как тоскует моя душа в разлуке с тобой! Как жаждет сердце вновь увидеть твою лучистую улыбку и нежный взгляд лазоревых очей, услышать звонкий смех, напоминающий трели серебряных колокольчиков», — с тоской думал Арман, прикрыв воспаленные глаза.

Неужели их чистой и светлой любви было суждено вот так трагически оборваться? Неужели судьба-злодейка отняла у них надежду на счастье? От несправедливости случившегося юный граф стиснул зубы, чувствуя, как в груди закипает гнев пополам с горечью.

Внезапно в коридоре раздались шаги, и в замочной скважине заскрежетал ключ. Тяжелая дверь, протяжно заскрипев, отворилась, и в камеру вошел седобородый тюремщик со светильником в руке. Отблески пламени заплясали на влажных стенах, разгоняя мрачные тени.

— Подъем, милорд! К вам важный посетитель, — пробасил стражник, звеня связкой ключей у пояса. — Сам Его Преосвященство Гильом Тирельский, духовник Его Величества короля Филиппа Красивого.

Арман с удивлением воззрился на возникшую в дверном проеме высокую фигуру в темном одеянии. Епископ Гильом Тирельский, прославленный своей ученостью и праведностью, был последним, кого граф ожидал увидеть в своей темнице. Неужели сам духовник короля снизошел до визита к узнику, обвиненному в таком гнусном преступлении?

Епископ, опираясь на резной посох с серебряным навершием, медленно вошел в камеру. Его властное бледное лицо с пронзительными черными глазами и орлиным носом внушало невольный трепет. Тюремщик поспешно склонился в почтительном поклоне и, пятясь, удалился, оставив их наедине.

— Встаньте, граф, — повелительно произнес Гильом Тирельский, окидывая Армана пристальным взглядом. — Я пришел говорить с вами о вещах, способных повлиять на вашу дальнейшую судьбу.

Арман, звякнув цепями, с трудом поднялся на ноги. Недоумение и тревога боролись в его душе. Зачем здесь этот суровый прелат? Уж не затем ли, чтобы исповедать его перед неминуемой казнью? От этой мысли по спине пробежал холодок.

— Ваше Преосвященство, клянусь Пресвятой Девой, я невиновен в том злодеянии, что мне приписывают! — горячо воскликнул граф, делая шаг навстречу епископу. — Я ни за что не прибегнул бы к столь подлому и бесчестному способу одолеть противника! Кто-то подло подстроил мое падение, очернив мое имя в глазах короля и всей Франции!

Взгляд Гильома Тирельского стал еще пронзительнее, словно пытаясь проникнуть в самые потаенные уголки души молодого рыцаря. Несколько мгновений епископ молчал, будто взвешивая каждое слово графа де Фуа.

— Я склонен верить в вашу невиновность, сын мой, — наконец произнес он, и в его суровом голосе послышались нотки сочувствия. — Ваша репутация отважного и честного воина говорит в вашу пользу. Но, увы, одной моей веры недостаточно, чтобы убедить короля и его Совет в вашей непричастности к этому гнусному преступлению.

Арман почувствовал, как в груди затеплился слабый огонек надежды. Неужели этот влиятельный прелат, пользующийся безграничным доверием Филиппа Красивого, станет его союзником? Сумеет ли он убедить монарха в невиновности графа и развеять страшные подозрения?

— Ваше Преосвященство, умоляю, помогите мне доказать свою правоту! — взмолился Арман, не смея, впрочем, забыть о должном почтении. — Я готов держать ответ перед любым судом — земным или небесным. Моя совесть чиста, и я не совершал того, в чем меня обвиняют. Но без вашей поддержки мне не опровергнуть эту жестокую клевету.

Епископ задумчиво погладил свою серебристую бороду, не сводя испытующего взгляда с лица молодого рыцаря. В тусклом свете светильника его черные глаза мерцали как два уголька.

— Не будем спешить с выводами, граф де Фуа, — промолвил он после долгой паузы. — Истина еще не раскрыта, и многое в этом темном деле пока покрыто тайной. Возможно, здесь замешаны такие силы и интриги, о которых мы пока не подозреваем. Но я обещаю вам приложить все усилия, чтобы распутать этот клубок и докопаться до сути.

Он положил узкую твердую ладонь на плечо Арману и с силой сжал, словно стараясь передать ему частицу своей непоколебимой веры.

— Молитесь, сын мой. Молитесь Пресвятой Деве и всем святым о заступничестве и справедливости. Ваша жизнь и честь теперь зависят не только от земного, но и от Высшего суда. Я же, со своей стороны, сделаю все, что в моих силах, чтобы восторжествовала истина. Даже если ради этого придется пойти наперекор королевской воле.

С этими словами Гильом Тирельский перекрестил застывшего в почтительном поклоне графа и, развернувшись, степенно покинул темницу. Дверь за ним захлопнулась с гулким эхом, вновь погрузив камеру в полумрак и тишину.

Но в душе Армана де Фуа уже разгорался огонь надежды и решимости бороться за свое честное имя до последнего вздоха. Он знал, что по ту сторону стен его ждет любимая, готовая сражаться за их любовь столь же неистово. И пока жива вера друг в друга, ни козни врагов, ни сама судьба не смогут разлучить их навеки.

«Я дождусь тебя, mon amour. Дождусь, чего бы мне это ни стоило», — страстно прошептал граф, целуя алую ленту Элен, спрятанную у самого сердца. Пусть пока их разделяют стены мрачного подземелья, но настанет день, когда истина восторжествует. И тогда уже ничто не помешает им быть вместе, even if the sky falls.