Священная ложь

Стефани Оукс, 2015

Жестокая и обнадеживающая история об опасностях слепой веры и силе веры в себя. Кевинианский культ отнял у семнадцатилетней Минноу Блай все: двенадцать лет ее жизни, ее семью, ее способность доверять. А когда она взбунтовалась, отнял и ее руки. Но теперь Пророк погиб, а Община сожжена дотла. Окровавленная и истерзанная Минноу – основная свидетельница происшествия – оказывается в тюрьме для несовершеннолетних. Ее саму и ее близких подозревают в многочисленных преступлениях. Минноу вынуждена забыть все, чему ее учили в Общине, чтобы выжить за решеткой. ФБР предлагает девушке сделку: долгожданная свобода в обмен на честный рассказ о той ночи. Но она никогда и ни за что не скажет всей правды о смерти Пророка. Что же скрывает Минноу Блай? Великолепно написанный, захватывающий и пронизанный искорками неожиданного юмора, этот шокирующий дебют идеально подходит для почитателей книг Эмили Мердок «Если ты найдешь меня» и Новы Рен Сума «Стены вокруг нас», а также для поклонников сериала Orange is the New Black.

Глава 9

Раздается звонок к обеду, и тюрьма вновь наполняется звуками.

— Давай в другой раз, хорошо?

Доктор Уилсон захлопывает блокнот.

— Вы же только что пришли, — удивляюсь я.

— Вернусь потом, ближе к концу недели.

Я выхожу из камеры вслед за ним и иду в другую сторону, но невольно поглядываю Уилсону в спину. Тот уходит прямиком на свободу. Он может, а я — нет. И поэтому, кажется, я чуточку его ненавижу.

В столовой ищу взглядом Энджел в толпе девчонок с хмурыми лицами и такими кулачищами, что мурашки бегут по коже. Без рук мне с ними не справиться. Энджел рассказывала, что некоторые могут сделать оружие из чего угодно — из заостренного куска пластика, отломанного от корзины в прачечной, или из болта, выкрученного из табуретки в классе. Причем, если дело дойдет до драки, одним ударом не обойдется. Одна будет тебя держать, а другая — колошматить, как отбивную.

Входит Энджел, и оранжевое море тел перед ней расступается. Она сидит за убийство первой степени, здесь таких мало, поэтому даже здоровячки с бычьими глазами поглядывают на нее с опаской.

Многие замечают меня впервые только сейчас — и пялятся, будто на диковинку. Можно подумать, никогда не видели людей без рук или ног.

Я становлюсь в очередь за Энджел. Та на ходу читает книгу в красной обложке. Я спрашиваю, о чем книга, но Энджел даже не поднимает глаз.

— Слишком сложно объяснять, — бросает она.

— А ты попробуй.

Она задумывается.

— Ты про Марс знаешь?

Я пожимаю плечами.

— Так вот, некоторые считают, будто нам надо отправиться туда. Улететь с Земли.

— Там должно быть лучше? — спрашиваю я.

— По идее, да.

Мы сворачиваем к прилавку, где заключенные протягивают подносы раздатчицам за пластиковой перегородкой. Мой поднос ждет меня в уголке — с едой, которую я смогу всосать через соломинку или закинуть в рот культями.

Почти у самого прилавка в очередь передо мной вклинивается высокая девица, и я теряю Энджел из виду. По спине бегут мурашки. Я оглядываюсь — позади стоят арестантки, злобно щурящие глаза и переминающиеся с ноги на ногу.

Я трогаю девушку впереди культей.

— Дай пройти.

Та, не глядя, отдергивает локоть, саданув меня по щеке. Я смаргиваю слезы и осматриваюсь в поисках охраны. Однако их не видать.

Наклонившись вбок, я ищу взглядом Энджел.

— Встать в строй! — раздается громкий окрик сержанта Проссер.

Она из тех немногих надзирательниц, которые требуют обращаться к ним строго по регламенту. У нее копна жестких рыжих волос, которые Проссер всегда стягивает пластиковой заколкой на макушке.

Я шагаю назад. Очередь движется до ужаса медленно, и когда наконец я добираюсь до прилавка, то подхватываю поднос культями и бегу за столик к Энджел.

— Уймись, больная! — шипит та. — Тебя никто не тронет на виду, когда кругом охрана.

Я качаю головой и предплечьем трогаю щеку, где от острого локтя уже наливается синяк.

— Да не бледней ты так, — морщится Ангел. — Хватит пялиться по сторонам. И не таращи глаза.

— Не получается… — жалобно говорю я.

— Не такие уж они и страшные. Видишь вон ту? — Энджел кивает на русую девушку, которая, склонившись над подносом, кладет горошины на язык и глотает одну за другой, будто таблетки. — Это Венди. Ее потом ждет Биллингс, тюрьма для взрослых. Она сдуру призналась в суде, что избила восьмилетнего соседа-пацана бейсбольной битой. А ведь ее могли и не посадить — доказательств не хватало. Многие сами признаю́тся. Хотят доказать свою правоту. Или полицейские говорят, что тогда их отпустят. Хотя надо быть полной идиоткой, чтобы поверить в такую чушь. — Энджел глотает большой комок картофельного пюре. — Эти девчонки — они типа паиньки. Почти все накачаны аддераллом^[1] так, что и ходить не могут, не говоря уж о том, чтобы лезть в драку. Реальных психов сюда не пускают, почти все время держат в лазарете.

— Тебе-то проще, — говорю я. — Тебя здесь все боятся.

— Вот и ты дай повод.

— Ты крутая. Им до тебя далеко.

Энджел ковыряет вилкой маленький кусок пирога и задумчиво отправляет его в рот.

— Это единственная причина, по которой здешние тебе не нравятся?

— В смысле? — спрашиваю я.

Она косится на меня исподлобья.

— Такое часто бывает. Когда сюда сажают очередную деревенскую тихоню.

Она широким жестом обводит комнату, и я понимаю, что тем самым Энджел хочет показать, насколько здесь разные девочки: порой с размалеванными губами или густо намазанными ресницами.

— Скажем так, мне не в первый раз достается соседка по камере, которая шарахается от собственной тени.

— Я их разглядываю не потому, что мне страшно, — говорю я. — Просто… За все эти годы я ни разу не видела людей, настолько на меня не похожих. Пророк утверждал, что те, кто на нас не похож, — это зло во плоти.

Энджел кивает.

— Да, многие так думают.

— У меня был знакомый мальчик, — неуверенно начинаю я и понимаю вдруг, что говорю слишком тихо — меня не слышно за гомоном в столовой, но повышать голос я не смею, потому что это неправильно — возвращать Джуда к жизни в подобном месте. — Он жил в лесу. Я встретила его, когда мне было четырнадцать.

Энджел опускает пластиковую вилку.

— Он был твоим парнем?

Я киваю, хотя у нас это называлось иначе.

— И он был черным? — уточняет она с едва заметной опаской.

Я снова киваю.

— И что с ним стало?

Энджел спрашивает так, что понятно — она и сама уже догадалась.

Я гляжу в голубые крапинки в ее глазах, в хмурые складки на лице и произношу вслух. Шепотом:

— Они его убили. Думаю, что они его убили.

Примечания

1

Аддералл — стимулятор центральной нервной системы, используется при лечении синдрома дефицита внимания и гиперактивности. — Здесь и далее прим. пер.