Босиком за ветром 2 книга

Татьяна Александровна Грачева (2024)

Славку не мучают кошмары, наоборот. Она сама плетет их жуткий узор. Дочь ведьмы, наделенная особой способностью — проникать в чужие сны и подсматривать самые сокровенные желания. Но даже она не в силах повлиять на чувства того, кого сама нарекла именем ветра. Когда-то она не смогла его простить. Вытравила из памяти, присыпала пылью забвения. Но горькая обида и жгучая любовь поднялись ураганом и вырвались на свободу, грозя разрушить всё, что ей дорого. И всё же за свою любовь Славка готова бороться, даже с тем, кого любит, — бежать босиком за ветром и лететь за ним в пропасть.Именем ветра, дыханием леса, заклинаю тебя, уходи сероглазая боль.

1 глава. Перламутрова Хоонэно

— А здесь я посажу крыжовник!

— А тут?

— А тут будет крапива для пирогов и жёлтая черешня для удовольствия. — Лука обвёл рукой кособокие сугробы, выбрался на дорогу и снова оглядел небольшой участок рядом с домом Зофьи. Перед его глазами вспыхивали яркие картинки из будущего. Он видел не снег и торчащие из него почерневшие верхушки древовидных сорняков, а новый дом с сочной лужайкой и алыми шарами герани на подоконниках.

Славка прошлась по его следам, приподняв пальто, и встала рядом.

— Надо ещё веранду с креслом и кота.

— Кот у меня уже есть — Тарас, он пока у тёти Жени живёт. Веранду сделаю сзади дома, чтобы во двор выходила, и пущу по ней плющ. — Он склонил голову, чуть сощурился, внимательно рассматривая воображаемый дом. — И забор, белый такой, невысокий.

— Забор? — Славка удивлённо вскинула брови, в Старолисовской заборы не прижились.

— Не для того чтобы огородиться, скорее для уюта. Хотя я планирую посадить клубнику и горох, а индюк всё сожрёт или вытопчет. Так что забор не помешает, хотя бы сетчатый символический.

— Разве что от индюка, люди тут всё равно не ходят.

Лука хотел согласиться, даже рот открыл, а потом задумчиво сказал:

— Один раз я видел тут мужика у вашего дома.

— У дома? Я никого не видела, но часто возникало ощущение чужого присутствия, и я слышала шаги. Как-то сказала об этом маме, она успокоила меня, что чужаки тут не ходят. А когда часы тикают вообще ничего не слышно, только громкий, топочущий ход времени.

— Может, потому она часы и заводит?

Славка передёрнула плечами.

— Брр. Но, если мама сказала, значит, действительно нечего бояться. Кто бы там ни ходил, это свои.

— Как у тебя всё просто: свои, значит не страшно, даже если это монстры какие-нибудь.

Славка широко улыбнулась и подняла взгляд над шапкой Луки.

— Свои же монстры. Пойдём, мама уже рукой машет, зовёт чай пить.

— Вот. И за мамой твоей пригляжу.

— Смешной ты, — она взяла его за руку, — приглядит он. Она точно не захочет, чтобы за ней приглядывали.

— Чтобы приглядывали, может, и не захочет, но чай приятнее пить в компании.

За эти дни в Старолисовской чая они выпили предостаточно. У них даже сформировался свой ритуал. В определенное время суток пили разные травяные сборы. Рыжик чаще всего добирался в обед — пил чай с ромашкой и мятой. Он жил у тёти, вставал поздно и каждый день приходил к Зофье. Большую часть времени там и проводил. Иногда они гуляли со Славкой в лесу, но чаще она бродила в одиночестве, а он бездельничал и наполнялся литрами чая.

Славка приехала в Старолисовскую сразу после Нового года, сбежала от Криса и от себя. Лука хотел немного задержаться в нарядном Краснодаре и приехал на день позже. Про поцелуй на площади она ему не рассказала, ей казалось, что если об этом не говорить, то ничего и не случилось. А ещё было немного стыдно, потому что несколько секунд, перед тем как наградить обнаглевшего Кристиана пощёчиной, она целовала его в ответ. Эти мгновения до сих пор кололись, как стекловата.

Убежав от Кристиана, Славка вернулась на площадь, схватила Луку, и они сразу же уехали домой. Под бой курантов чокались бокалами с шампанским перед телевизором в тёплой уютной квартире, пропахшей жареной курицей и шоколадным тортом. А на следующий день она рано утром уехала в родную Старолисовскую. Хотела утрамбовать мысли и обуздать взбесившиеся эмоции, а самое главное — оказаться подальше от странного Криса. Вдали от источника раздражения эмоциональная аллергия утихла. В первый же день Славка ушла в лес и бродила там до самых сумерек. Снега не было, но землю и деревья приморозило и выстудило, лес скрипел и молчал, голос сохранили только можжевельник и самшиты. На фоне заиндевевших веток ярко рдели ягоды калины и грудки снегирей, будто не подтёртые следы убийства осени зимой.

Когда приехал Лука, они стали гулять в лесу вместе, часто забредали в долину лотосов. Из покрывшейся льдом реки торчали сухие стебли с ячеистыми чашечками, похожими на гигантские коробочки маков, только вместо крупинок из них высыпались огромные, как сливы, орешки. Они бросали коробочки об лёд и наблюдали, как разлетаются веером семена. Чёрные и засохшие для еды уже не годились, те, что собирали в сентябре, Зофья использовала для настоек, в очищенном виде они напоминали самые обычные орехи, правда, не такие вкусные, как молодые грецкие.

Тянулись неспешные ленивые дни, наполненные разговорами, морозными прогулками и изобильным чаепитием. Полноценный снег выпал за день до Рождества, за сутки умудрился отрезать деревню от большого мира и превратить её в царство льда и холода. Часто новорожденный год приходил морозным, но бесснежным, похожим на непогожую осень, но седьмого января всегда выпадал снег. Так случилось и в этот раз. Обледеневшие провода рухнули где-то у Первого моста, и сказочная заснеженная Старолисовская осталась без света. Подобный катаклизм не был редкостью, местные просто отложили поездки в город и достали свечи.

На Рождество в деревню частично возвратилась цивилизация. Глава расстарался: сам привёз из Абинска электриков, они вернули в дома гул работающих телевизоров и протянули над площадью иллюминацию.

Рождество в Старолисовской праздновали пышнее, чем Новый год. В первую очередь потому, что в этот же день отмечали праздник Солнца. Ещё одно диковинное торжество, уходящее корнями в местные легенды. Славка настолько привыкла к близкому соседству религиозного праздника и языческих гуляний, что не удивлялась сдвоенному поздравлению «с Рождеством и днём Солнца». Возмущался только местный диакон, он ещё не потерял надежду образумить Старолисовцев и периодически устраивал крестовые походы против ереси, возмущённо тряс жидкой бородой и чадил кадилом, пытаясь изгнать бесов из школы, библиотеки и музея. К Зофье он не приближался, пакостил издалека. Все возможные проблемы в деревне объяснял присутствием ведьмы, обвинял её в неурожае или куриной лихорадке. Зофья же нарочно с ним здоровалась и даже сдержанно улыбалась. Вот и сегодня прошлась по площади словно герцогиня, отдала на продажу травяные чаи, напомнила о себе и вернулась в логово.

В этот праздник больше всего внимания доставалось именно рыжим, как самым щедро зацелованным солнцем. Лука бродил по площади изумлённый и растерянный. В прошлом году он пропустил январские гуляния, на Рождество уехал в Краснодар, и сейчас удивлённо знакомился с очередной местной традицией. Впервые у конопатых обнаружилось преимущество перед теми, кто обычно их дразнил.

В старую церковь набилось столько людей, что к концу службы стены подпирали неустойчивые и упавшие в обморок прихожане. Они медленно приходили в себя, сливались со стенами, но не выходили на свежий воздух. Ещё больше людей бродило на празднично украшенной площади. Её хорошенько утрамбовали, а кое-где и вовсе расчистили от снега, чтобы установить столы с угощениями. Продавали пряники с оранжевой глазурью, пироги со сладкой морковкой и огромные круглые леденцы, ярко окрашенные в жёлтый цвет. Не меньшей популярностью пользовались настойки и чай со смородиной. Тут же пыхтели самовары, обвешанные бубликами и алыми лентами, в огромных казанах шипели и пузырились пирожки с голубиным мясом. Пахло цитрусами и жареным тестом. Оранжево-жёлтое изобилие на фоне снега выпячивалось ярко и почти нахально, бросало вызов бледной зиме.

Пока Лука был в церкви, Славка ждала его на улице у колодца желаний. Обхватив варежками стакан с чаем, она разглядывала разноцветную возбуждённую толпу и горячим языком ловила разлапистые снежинки. Лука вышел из помещения, подслеповато щурясь. Увидев Славку, махнул рукой и протаранил толпу.

— Хотел послушать пение детского хора, а там такая духота. По углам валяются сомлевшие барышни и под них же маскируются пьяные дядьки.

Она засмеялась и протянула ему стакан с тёплым чаем.

— Я туда не хожу.

Лука бросил на неё короткий взгляд.

— Не пускают?

— Не проверяла. Мама никогда там не была, и мне там нечего делать.

Лука допил чай Славки, стаканчик смял и бросил в ближайшую урну.

— Ещё по одному?

— Давай.

Лука ушёл за чаем, Славка ждала его, сидя на краю колодца, и снова ловила снежинки. На варежках они долго не таяли и позволяли себя рассмотреть. Подняв взгляд, она вздрогнула, и невольно наклонилась вперед. В нарядной толпе мелькнула светлая макушка Криса. Она спрыгнула на снег, взгляд заметался от лица к лицу и наткнулся на веснушчатые щёки Луки. Он протянул ей горячий стакан и упёрся бёдрами в край колодца.

— Ты чего такая взъерошенная?

— Увидела знакомое лицо, — она тряхнула головой, — показалось. Да и что ему тут делать?

— Кому? — Он на секунду замялся и добавил уверено: — Крису?

— Да. Ещё и без шапки. Дурак замёрзнет.

Лука задумался, сделал несколько обжигающих глотков и спросил прямо:

— Слав, он тебе точно не нравится?

Она замолчала. Сама уже не раз обдумывала странные эмоции, которые вызывает Кристиан. Произнесла уверено:

— Точно не нравится. Я уже говорила тебе, да, он необычный и над слэком буквально летает. Мои чувства к нему очень сильные, но далеки от любви. Гораздо ближе к ненависти и страху. Хотя за что мне его ненавидеть, из-за чего бояться? Это тяжело объяснить, похоже на родовую память.

— Родовую память? Типа вражды Монтекки и Капулетти?

— Скорее лисы и дикобраза. Ну, смотри, десять поколений лисиц пытались напасть на дикобраза и каждый раз получали иголками в нос. Лиса из одиннадцатого поколения никогда не видела дикобраза и не натыкалась на его иголки, но точно знает, что подходить нельзя, будет больно. Вот и с Крисом как-то так. Я даже не хочу знать почему. Раз интуиция визжит и семафорит, нужно бежать. С ним даже не поговоришь, как с тобой, обо всём на свете и уютно не помолчишь. Об него разобьёшься и поранишься.

— Понятно. Просто ты как-то слишком много о нём говоришь.

Славка отлепила взгляд от шевелящейся разноцветной толпы и, повторив про себя слова Луки, нахмурилась.

— Вот слова о нём больше не скажу!

Какое-то время молча пили чай, Славка невольно скользила взглядом по лицам людей и сама же на себя злилась. Лука рассматривал сверкающие огни. На его нос упала крупная разлапистая снежинка, он фыркнул, а Славка склонилась и сняла снежинку губами.

— Я тебя люблю, и меня злит, что ты постоянно сватаешь мне Кристиана. Будто пытаешься от меня избавиться.

Лука вздохнул.

— Мы уже об этом говорили.

— Я тебе противна?

— Ты знаешь, что нет, — Лука залился румянцем. — Но лгать тебе не могу. Я себе сам противен, понимаешь? Я тебя не люблю, но сплю с тобой. Получается, я тебя использую.

Славка широко улыбнулась, чмокнула Луку в щёку.

— Ничего ты меня не используешь. Я же не против. И вообще, ты никому не изменяешь. Разве нам плохо вместе?

— Хорошо.

— Ну вот.

— Но, Слав…

Она выпрямилась, посмотрела прямо:

— Повторю, последний раз. Я тебя люблю. Но, если ты встретишь ту самую, я уйду в сторону, унижаться не буду. Но пока ты один, я тебя не отпущу. Может, ты просто ещё не понял, что я твоя единственная.

Она обхватила его лицо ладонями и поцеловала. Сначала легко, будто ждала его реакции. Лука не сопротивлялся, замер, а потом ответил на поцелуй. Чуть отстранившись, выдохнул облачко пара.

— А как же Лиля? Может, это она моя единственная?

Славка отрицательно покачала головой.

— Нет. Она твоя первая и какая-то дурная привязанность. Даже не верится, что у вас ничего не было. — Она снова поцеловала его и, стянув варежку, забралась рукой под куртку и свитер. — А ты у меня во всём первый.

Поездка в Старолисовскую вернула Славке покой и уверенность. Она твёрдо решила не видеть Криса и не позволять ему выходки в духе новогодней. В принципе, ничего между ними не было, один поцелуй. У него своя жизнь, у неё своя. Учатся они на разных курсах, в институте почти не пересекаются, в парке он последнее время не появляется, без визитов в «Выдру», где обычно зависает его компания, она легко обойдётся, ещё и денег сэкономит. Тем более сейчас появилась другая причина для переживаний — экзамены. Сразу после них начнётся новый семестр и новые предметы. А в начале февраля состоится олимпиада по педагогике среди факультетов, и декан записал её в команду. Славке льстила такая вера в её способности, но она решила напроситься к Малике на консультативные чаепития.

На первый план выпятилась необходимость вернуть Людмиле Георгиевне спокойствие и помочь побороть сжирающее её чувство вины. Мама уверяла, что стереть его невозможно, но у Славки есть преимущество — она умеет проникать в чужие сны. Славка впервые подтёрла стыд в октябре на турслёте, правда, после соревнований ни разу не видела Стаса и не знала, получилось ли окончательно сломать хребет его повторяющемуся сну. В любом случае нужно пробовать, а не сидеть сложа руки.

Славка долго подступалась к снам Людмилы Георгиевны, почти два месяца она кроила их направо и налево, безжалостно вырезала персонажей и добавляла новых. Победить не удалось, разве что немного успокоить. Страхи подчинялись ей, она лепила кошмариков так же легко, как пластилиновых монстров, вытягивала нити и сплетала кружево снов, а что делать с виной не знала, даже не могла её нащупать в слоях подсознания. Вина скрывалась. Как говорила Зофья: плотно сплеталась с личностью, потому и не вынималась без последствий.

К концу января она хотела оставить свою затею и продолжить еженощно подчищать сны, чтобы мама Луки хотя бы высыпалась, но, увидев очередной горящий рояль, плеснула на него морской водой, окатив при этом и саму Людмилу Георгиевну. Рояль зашипел и покрылся волдырями, словно обгоревшая кожа, завоняло палёными перьями, сразу же стихла надрывная трагичная музыка. А утром Людмила Георгиевна проснулась обновлённая и непривычно говорливая. Лука сразу заметил в маме изменения, но приписал заслуги психологу. Славка ничего не сказала, затаилась и решила понаблюдать. Пока не верила, что у неё получилось утихомирить клокочущее чувство вины. Слишком это было просто, возможно, позже проклюнутся последствия, нужно быть начеку.

Лука перестал сторониться Славки и раскладывать кресло. Теперь они, не скрываясь, ложились в одну постель, но никогда не забывали про шпингалет. Днём они практически не виделись, учились в разных институтах и оба подрабатывали, а в конце февраля Славка нашла себе ещё одно занятие. Оказалось, кошмариков можно лепить не только из пластилина и не только кошмариков. Теперь она приходила домой поздно вечером и не всегда приставала к Луке, часто засыпала уставшая, просто обняв его и уткнувшись носом в огненную макушку.

Новое занятие появилось случайно, не без помощи Макса. Обычно Славка звонила ему на выходных, но чаще это делал он. Раз в неделю на экране высвечивалось имя «Тахго», и она сразу же брала трубку. Макс как-то быстро приучил к тому, что он её старший брат и приглядывает за ней на расстоянии. Он словно играл новую интересную роль, непривычную и важную. Ему нравилось советоваться с ней и немножко поучать. А ей нравилось ходить в его сны. Яркие, перламутровые, словно крылья бабочки, не всегда пристойные, но наполненные сочными эмоциями и всегда необычные даже без её вмешательства.

Славка вышла из института, с удивлением поняла, что скоро весна. Февральские окна распахнулись во всю ширь, впустив в город солнце и искрящуюся синеву неба. Пахло не просто свежестью, а новорождённой зеленью. Лука обещал, что ещё вернутся морозы, март часто был холоднее, чем декабрь, но Славка уже дышала весной.

Завибрировал телефон, она нащупала его, догадываясь, что услышит Макса, и не ошиблась.

— Привет, Бурая Лягушка. Что, у вас там солнце есть?

Славка зажмурилась, ощущая скользящие по щекам лучи. На лягушку не обиделась. Максим постоянно придумывал ей прозвища на индейский манер, она отвечала ему тем же.

— Привет, Дикий Кондор. Откуда ты знаешь? Как раз появилось. А у вас?

— А у нас в квартире грязь. Хмарь и серость, задолбали уже бледные ночи и мрачные дни.

Она уловила в его голосе раздражение и печаль.

— Что-то случилось? Ты видел нашего… отца?

— Не видел. Правильно ты говоришь на него «существо».

— Это не я говорю, а мама.

— Мама права. Люди хоть какие-то следы оставляют, а этот — неуловимый, — он замялся и нехотя добавил: — Зато я видел Зойку.

Славка растерялась. Про Зойку она узнала недавно. Макс редко говорил о ней, но она поняла главное: отца он ищет из-за неё. Почему-то они не могли быть вместе, и отец знал, как это исправить, или знал того, кто это знает. Для Макса это было важно. Мелькнув один раз, Зойка стала появляться в их беседах регулярно, при том, что Макс не видел её почти год. Судя по тону Макса, это не было хорошей новостью. Славка осторожно поинтересовалась:

— Ты как будто не рад.

— Я как будто в шоке. Нельзя было к ней ехать, пока я не нашёл папашку. Да я и не планировал. Вообще не ожидал, что она будет в Твери, а когда увидел фотку в её профиле, не сдержался и нашёл. Правда, она меня не видела, я, как маньяк, следил за ней издалека.

Мимо Славки пронёсся самокат, едва не зацепил, она отступила к стене и проводила его взглядом, в толпе студентов мелькнуло знакомое лицо. Опять Джек. Теперь Славка не сомневалась, что это он. Прижав трубку к уху, она пошла по тротуару в обратную сторону.

— Извини, меня тут чуть не сбил самокат, — вернулась она к прерванной беседе. — В Твери позавчера прорыв теплотрассы был. Я в новостях видела. Есть погибшие.

— Я знаю, — сердито откликнулся Макс, — ладно, ты там поосторожнее на дороге. Придурков хватает. Давно была в «Рогалике»?

— На выходных. Они там к Восьмому марта готовятся.

— Зайди поближе к празднику, будет и для тебя сюрприз.

— Хорошо. Пока, Ребёнок Полной Луны.

— Пока, Шишка Дикой Ёлки.

Накануне праздника Славка действительно отправилась в кафе. Радостная и воодушевлённая, она шла по улице чуть ли не вприпрыжку. Распахнула пальто и стянула шапку, волосы летели следом за ней, как дым от костра, а навстречу неслись занятые деловые люди, не заметившие прихода весны.

За квартал до «Рогалика» Славка снова увидела Джека. Перебежала на другую сторону дороги и ускорилась. Ещё зимой она узнала, что он не поступал в КубГУ, но, может, у него были другие причины там бродить. В конце концов, может, там его девушка учится или друзья. Теперь же, увидев его далеко от института, она начала подозревать, что он следит именно за ней. От такого пристального внимания стало неуютно. Он не подходил и вообще не проявлял себя больше пяти лет, но от его взгляда чесались лопатки, и хотелось убежать на край света.

Забежав в кафе, Славка, остановилась у вешалки, нарочно спрятавшись за ворохом курток. Увидела, как Джек прошёл мимо панорамного окна. Не оглядывался, шёл быстро, будто и не следил за ней несколько минут назад, а торопился по делам.

— Слава? — Валерия Юзефовна вышла из-за стойки и приветливо улыбнулась. — Хорошо, что ты пришла, Макс для тебя тут такой веник живописный припас.

Славка обернулась.

— Здравствуйте. Веник?

Накануне Восьмого марта весь персонал получил в подарок букеты из ближайшего цветочного магазина, для каждой женщины Макс приложил фантазию. Славку ждал необычный подарок — метёлка из чертополоха, полевого кермека и фиолетовых перьев. Выглядело это странно и даже хищно, но Славка завизжала от радости:

— Надо же! Мои любимые цветы.

— Там ещё подарок. Я его в кабинет отнесла.

Они обошли прилавок-стойку и вошли в арочный проём, Славка громко со всеми поздоровалась. Персонал «Рогалика» давно обсудил странную сестру начальника и за зиму успел привыкнуть к регулярным визитам Славки. Юзефовна угощала её чаем и ненавязчиво расспрашивала о Максиме, надеясь, что ей он рассказывает гораздо больше и, конечно же, она первая узнает, когда он решит вернуться в Краснодар. Славка с удивлением поняла, что и бухгалтер, и кондитеры, особенно Наталья, ответственная за страницу кафе в социальных сетях, и даже кухрабочие слегка влюблены в Максима. Периодически он присылал сообщение каждой женщине «своего кондитерского гарема» и даже на расстоянии не забывал про их дни рождения. При этом ни с кем из них у него никогда не было отношений. Только с Натальей, ещё до того как она стала работать в «Рогалике». Максим умудрился покорить даже новую официантку, хотя она общалась с ним только по телефону, когда устраивалась на работу. За время коротенького собеседования по видеосвязи Макс обзавёлся ещё одной преданной поклонницей.

Таких любвеобильных лицедеев Славка ещё не встречала. Даже бабник Вадим по сравнению с обаятельным Максимом выглядел блекло и неубедительно. И самое удивительное — эта черта в Максе не раздражала и не злила. Славка видела его сны и видела его глаза. Дурашливый Казанова, умеющий обаять даже кошку, на самом деле не был ни легкомысленным, ни поверхностным, ни влюбчивым.

Юзефовна вручила Славке прозрачный пакет, внутри которого лежала пушистая подушка с надписью «Сладких снов», и тепло улыбнулась:

— Чай будешь?

— Буду.

— Как обычно, с чабрецом?

Славка вскрыла упаковку и прижала мягкую ткань к щеке.

— Да и с мятой.

В кабинет заглянула пышногрудая Наталья.

— Что с мастикой-то делать? У нас туча заказов на капкейки с мишками и пирожные с цветами.

Юзефовна нахмурилась.

— У Вики ребёнок в больнице. У неё есть проблемы поважнее, чем наши мишки на кексах. Мастика запакована, ничего с ней не случится, а пока купим фигурки в другой кондитерке. — Чуть погодя добавила: — Только Максу не нужно говорить, что мы чужое взяли.

— Тогда, может, вообще лучше без них? Он же на фотках увидит.

Снова замолчали и почти одновременно заговорили:

— Сделаем как в прошлом году, с леденцами и меренгами. А мастика пусть пока стоит.

— А заказы? Как с ними быть? Нужно с Максом посоветоваться.

Славка слушала их, продолжая мять подушку. Поняла, что нужно вылепить какие-то фигурки, но сделать это как раз некому. Не раздумывая предложила:

— Я могу слепить. Кого там надо? Мишку?

Наташа недоверчиво хмыкнула.

— Ты умеешь с мастикой работать?

— А что это?

Юзефовна насторожилась. Как сестре Макса она симпатизировала Славке, но в вопросах бизнеса была строгой и дотошной. Пускать абы кого на кухню точно не собиралась. Поколебавшись, осторожно предложила:

— Давай так: слепишь одну фигурку, я сама заплачу за использованные продукты, потом и поговорим. Если нужны стеки, они есть на Викином рабочем столе, там же утюжок и скалка.

Славке выдали пластиковое ведёрко с розовой мастикой, надели на неё белоснежный фартук, Наталья собрала её гриву в косу и натянула на голову шапочку. Славка ощущала себя непривычно стерильной, словно её допустили в операционную, ей даже перчатки надели, на вид медицинские.

— Что лепить?

Наталья пролистала на телефоне фотографии и остановилась на розовом мишке.

— Можно без сердечка. Просто фигурку, сантиметров пять.

— Хорошо.

За Славкой никто не приглядывал, у всех были свои дела. Наталья занималась тестом, Юзефовна вернулась в кабинет. Рассмотрев внимательно фотографию, она выключила экран и начала лепить. Мастика оказалась мягкой и пластичной, даже к рукам не липла, но на столе на всякий случай стояли крахмал и сахарная пудра. Стеки почти не отличались от тех, что остались у неё дома, выглядели немного проще, без гравировки на ручках. Но для мишки ей хватило трёх основных инструментов. Жаль, не дали мастику другого цвета, для подушечек на лапках, носа и глаз.

Юзефовна подошла к столу, когда Славка уже заканчивала фигурку. Молча смотрела, как та вылепливает фактуру шерсти и выдавливает глаза. Ни удивлялась и не восторгалась, сосредоточенно наблюдала за мельканием блестящих стеков.

Славка посадила мишку на столик и чуть отклонилась.

— Для глаз нужен чёрный цвет.

Юзефовна достала из холодильника несколько цветов мастики. В том числе чёрный.

— Бери. Ещё какой нужен?

Славка вставила пуговичные глазки, добавила персиковый цвет на лапки и нос, на шею повесила красный бант.

— Всё.

За плечами Юзефовны уже стояла Наталья и две официантки. Они тоже рассматривали мишку, но ждали решения бухгалтера. В отсутствии Макса она считалась тут главной.

— Когда ты сможешь начать?

— Хоть сейчас.

Вечером Славка лежала на кровати, задрав ноги на стену, и рассматривала в телефоне фото новых съедобных поделок. Экран засветился входящим звонком «Тахго». Она улыбнулась и, приложив мобильный к уху, поздоровалась:

— Привет ещё раз.

— Привет. Сегодня вечером узнал, что должен тебе денег. Даже не так: теперь дважды в месяц буду слать тебе банковские приветы, потому что ты теперь тоже часть «Рогалика». Юзефовна в восторге. Эх, ты Ляжка Кабана! Подпортила мой идеальный гарем родственной кровью. Чего я ещё о тебе не знаю?

Славка усмехнулась:

— Много чего.

— Ладно, на самом деле я рад, что ты будешь работать в кафэхе. А с учёбой удобно совмещать?

— Так я не кондитер, буду приходить вечерами и лепить то, что заказали покупатели, или для украшения витрины.

— А, ну хорошо. Юзефовна прислала фотки, не ожидал, что ты такое умеешь. Слушай, а кто заказал фиолетового паука? Жуткая тварина.

Славка напряглась.

— Никто. Это я сама сделала, просто так.

— Для Хэллоуина самое то. Можно сделать нашей фишкой. Ладно, уже поздно, Пока. Просто хотел тебя похвалить, Ухо Маленького Енота.

— Спокойной ночи, Пёсий Хвост.

Возможность снова лепить увлекла Славку, правда, заказывали в основном мультяшных персонажей или декорирования для тортов. Не запрещали лепить и всякое разное по велению души, но держаться в рамках и не натворить монстров оказалось очень сложно. На витрине появилась полка специально для фигурок из мастики, некоторые из них мало напоминали животных, но, как ни странно, самые диковинные и жуткие пользовались популярностью. Только Макс знал, что это не просто плоды воображения Славки, а самые настоящие кошмарики. Больше всего ему понравилась перламутровая хищная бабочка с клыками, с чудным именем Хоонэно и дракон для торта с детально вылепленной чешуёй и шипастым хвостом.

Славка так увлеклась новой работой, что не заметила, как из квартиры Ларионовых пропала музыка. Людмила Георгиевна всё так же давала уроки, даже чаще, чем раньше, но сама по клавишам не стучала. Заметил это Лука. Обычно в выходной они долго нежились в постели, целовались, лениво гладили друг друга и разговаривали. Сначала в комнату просачивались запахи еды. По выходным Андрей Викторович готовил оладьи. Вредные, но жутко вкусные. Не жалея масла, топил в нём шайбы из теста и зажаривал до хрустящей корочки. Чуть позже воздух наполнялся музыкой. Людмила Георгиевна импровизировала на ходу, Дашка прерывала плавную мелодию, ударяя по клавишам ладошками, получалось местами красиво, местами громко.

Но уже больше месяца выходные пахли только жареными оладьями, музыка пропала. Лука прислушался, в надежде уловить сквозь закрытую дверь мелодию.

— Не слышишь?

— Нет.

— А днём играет? — Лука приподнялся на локтях.

— Лиля приходит. И ещё мальчишка один, но я давно не слышала, чтобы она играла как раньше — самозабвенно и страстно. Только по нотам и только с учениками.

— Вот и я не слышал.

Они переглянулись и одновременно нахмурились: будто распознали симптомы нехорошей болезни на ранней стадии.

— Я не представляю маму без музыки. Это как-то странно и страшно.

Славка промолчала, хотя были у неё кое-какие догадки. Чувство вины Людмилы Георгиевны плотно срослось с музыкой. И, видимо, потушив горящий рояль, Славка потушила и дар. Вины не осталось, но исчезла и музыка. Мама Луки стала спокойной, весёлой и уравновешенной, играла с Дашкой, много готовила, находила время и на своих учеников, но в ней исчезла искра. Славка испугалась. Ей ещё не приходилось убивать дар.

Следующей ночью, едва только дрёма склеила веки, она сразу же отправилась в сон Людмилы Георгиевны, прежде чем войти в закатное небо, успела разглядеть за спиной высокого безликого Чахаоха. И опять он вернулся одновременно с появлением Джека. Но почему он без лица? Да, у Джека уродливый глаз, но Славка никогда не считала его страшным, почему же Чахаох такой никак не покажет себя? Неужели она боится его гораздо больше, чем осознает, и убеганием умудрилась закрепить его в своих кошмарах?

Войдя в сон Людмилы Георгиевны, Славка удивлённо огляделась. Рояль никуда не делся, но выглядел не просто обломками обгоревшего дерева, напоминал ритуально сожжённое живое существо. Сквозь порванную почерневшую кожу проглядывали белые кости и куски мяса. Клавиши кровоточили. Во всех слоях подсознания стояла оглушающая тишина. Исчезла не только музыка, но и вообще все звуки. Славка обошла рояль, тронула пальцем его ещё тёплое тело. Она могла поджечь его снова. Но что дальше? Опять стеклянный взгляд в стену, забытая Дашка и остервенелые удары по клавишам в надежде забыть собственную слабость и простить себе ошибку.

Славка не знала, как поступить, решила ещё немного понаблюдать и попробовать достучаться до Людмилы Георгиевны обычным способом, возродить её любовь к музыке через саму музыку. В крайнем случае можно снова потревожить подсознание.

Покинув сон, она уловила лиловый дым кошмара и сразу же поняла, откуда тянет острым страхом. В сны Криса она нарочно не заходила. Избегала его и в реальности. Оказалось, это несложно. Периодически его имя мелькало в разговорах. Катя так вообще считала своим долгом сообщать обо всех важных событиях из жизни триклайнеров, словно намекала на свою принадлежность к модной компании. Так Славка узнала, что в январе они летали в Москву на фестиваль экстремальных видов спорта, в феврале успели побывать в Уфе, а в марте были в Калининграде с парным выступлением и что-то там даже заняли.

Удивительно, но в стенах института они умудрялись не сталкиваться, хотя Славка не выбирала обходные пути и не пряталась. Видела его пару раз издалека в фойе и один раз в столовой. Крис не смотрел в её сторону. Не то чтобы ей было обидно, скорее досадно. После поцелуя на площади она ожидала, что он попробует поговорить или снова поймает где-нибудь в подсобке или под лестницей, и нарочно избегала укромных мест. Но всё же… Он отступил, и это как-то не вязалось с прозрачным сумасшедшим взглядом, присыпанным снегом. Может, это просто был такой необузданный порыв? Как бывает от всплеска адреналина после соревнований или драки? В любом случае Крис больше не подходил и не пытался с ней заговорить.

И вот она снова нырнула в его сон — совершенно точно кошмар. Крис часто летал, но никогда не падал. А сегодня был как никогда близок к падению. Он бежал по слэку над бездонной пропастью. Стропа дрожала, с каждым его шагом нити обрывались, прочный полиэстер распускался, словно старая истлевшая лента. А внизу на дне пропасти толкались крупные лохматые свиньи и хищно клацали зубами.

Славка дёрнулась, хотела вмешаться, но замерла в наклоне, стиснув руками край сорочки. Ей очень хотелось, чтобы он успел добежать, прежде чем оборвётся стропа. Но он не успел. Рухнул вниз, даже не попытавшись ухватиться за воздух. Славка зажмурилась. А когда открыла глаза, Крис стоял на противоположном берегу разлома, раскинув руки в стороны.

Он снова взлетел.

Кошмары, связанные со слэклайном всегда приходили к Крису накануне соревнований. Заканчивались как-то смазано, он помнил чаще всего ощущение и фрагменты. Если нужно было пересказать сюжет, получалась откровенная чепуха. То, что во сне виделось нормальным и не вызывало вопросов, при свете дня становилось всплесками больной фантазии. Свиньи, обгладывающие ноги, не снились ему с детства и вернулись в феврале, когда он серьёзно поссорился с Вадимом. Выступали они в паре, вдвоём и готовили программы, но чемпионат определял победителя только в индивидуальном первенстве. В паре хорошо смотрелись показательные выступления, но главный старт предполагал соло. Ещё в ноябре они договорились, что для визиток возьмут новогоднюю программу и разрежут пополам. И в первой, и во второй части было достаточно зрелищных трюков. Крису пришлось отрабатывать соскок с середины выступления, а Вадиму, наоборот, заскок на стропу. А потом Вадим решил, что ему мало трюков, и взял некоторые связки из первой половины, той, что досталась Крису.

Тогда они и поссорились. Крис психанул, две недели тренировался отдельно от друга, нарочно разучил элемент, который раньше никто из них не делал, отшлифовал необычную связку и шпагат на стропе. В одиночестве он успевал гораздо больше и, как ни странно, разучивал быстрее, но удовольствия от триклайна не получал. Не с кем было поделиться своими успехами, мыслями и шутками.

Вадим первый пришёл мириться. Сначала наблюдал за Крисом со стороны, увидел новый элемент и по привычке похлопал в ладоши. Досмотрев связку до конца, приблизился к слэку.

— Круто. Моджо флэт спин¹ чистый, ещё и на три оборота.

Крис спрыгнул на маты, смахнул капли пота с волос.

Вадим молча протянул руку. Крис смотрел на неё несколько секунд, хмыкнул и пожал.

— Что, Вадик, не можешь жить без меня?

— А за Вадика ты сейчас выхватишь, красавица. Ты чё тут косы отпустил? Давно был в парикмахерской?

Крис расправил пятернёй взлохмаченные волосы. Они действительно сильно отросли.

— Для визиток будем отдельно выступать, можно не стремиться к внешнему сходству.

— Но в Калининграде и в Уфе мы вдвоём выступаем, — Вадим сел на стропу и раскачался.

— В Москве ты к моей причёске не придирался.

— Ты такой нервный был, мог и покусать. Что я, дурак, что ли, трогать бешеную собаку?

Крис хмыкнул. Спорить не стал. Прекрасно помнил себя в январе, правда, не догадывался, как выглядел со стороны. Оказывается, его злость легко считывалась, а он, наивный, надеялся, что хорошо держал себя в руках.

Январь получился жарким, хотя в календаре числился зимним месяцем. После поцелуя на площади и оглушающей пощёчины Криса трясло, словно в лихорадке. Он не заболел, даже не простыл, но эмоции дурманили, порождая странное хмельное состояние, при котором раскачивает от восторга до печали в течение не то что дня — минуты. На отдыхе в Сочи он постоянно пропадал на лыжных трассах, не хотел и не мог видеть Аню. Она простыла и не держала его в номере. А может, что-то чувствовала, поэтому не трогала и не приставала с расспросами.

Накануне Рождества Крис вернулся в Краснодар и весь вечер, как маньяк, караулил окно Славки. Свет горел на кухне, там мелькал то крупный мужчина почти всегда с бутербродом или кружкой, то рыжеволосая красивая женщина с ребёнком на руках. Теперь Крис знал — сестрой Луки. Ещё в ноябре Катя заговорщическим шёпотом поведала пикантный секрет.

— А Славка-то — мама. У них с этим рыжим есть ребёнок. На вид нет и полугода. Я брата повела на прививку, а они туда прилетели с рыженькой девочкой на руках, что-то у них стряслось. Взмыленные, растрёпанные, чуть ли не в пижамах.

— Да ладно! — воскликнул Вадим. — Не похожа она на маму.

— А как, по-твоему, выглядят мамы? У них что, на лбу написано? — вмешалась Аня.

Вадим замялся.

— Она не торопится домой, постоянно гуляет в парке и подолгу там бродит уже после работы, пары практически не пропускает.

Катя хмыкнула, её явно рассердило, что Вадим это всё знает, значит, нарочно следил или расспрашивал о Славке.

— Просто есть кому сидеть с ребёнком. А то, что скрывала, вполне понятно. Может, не хочет, чтобы ей кости перемывали за спиной.

— Вот как сейчас, например, — заметил Крис.

Замолчали. Тему материнства Славки больше не поднимали. Вадим точно не поверил, да и Крис решил, что это полный бред. Какой ребёнок? У Славки? Но эта мысль умудрилась поселиться в подсознании и постоянно зудела в голове, обрастая подтверждениями. Почему нет? Фамилию не поменяла, потому что не вышла замуж, а они совершенно точно так живут вместе, отношения у них явно очень близкие, и полугодовалый ребёнок вполне вписывается в эту историю. Стоило признать, что это так, тут же мозг раскручивал обратную цепочку, используя доводы Вадима. Слишком она свободная и не обременённая семейными обязательствами, поехала на турслёт, всю осень задерживалась в парке, будто дома её никто не ждёт. Разве так поступают мамы новорождённых детей? Точно нет! Но больше всего ему не хотелось верить, что Славка так быстро нашла ему замену. Получается, через полгода после их расставания спуталась с рыжим, ещё и забеременела. Бред! Не может такого быть!

И всё равно он прокручивал в голове эту мысль, вращал, подступался к ней с разных сторон, жутко ревновал и всё больше верил, что это правда. Зофья тоже не похожа на классическую мать. Славка вечно бродила в лесу, где и когда хотела, не знала никаких ограничений. Может, ей в наследство достался своеобразный материнский инстинкт.

В середине декабря он не выдержал, полез с дурными вопросами не к кому-нибудь, а к Луке. После пар случайно столкнулся с ним во дворе университета, тот ждал Славку и задумчиво пинал мыском кроссовки шишку. Крис нащупал в кармане пачку сигарет и выбил одну. Он редко курил, в основном в компании Сергея, именно с его подачи начал в семнадцать лет дымить, назло отцу. Правда, почти сразу бросил. Оказавшись в очередной ссылке в Старолисовскую, просто забыл про сигареты. Сейчас носил в кармане пачку скорее по привычке. Ещё одна лежала в бардачке «Нивы» для курящих друзей.

Крис поздоровался и протянул пачку Луке.

— Будешь?

— Нет, я не курю.

— Планируете здоровое потомство? — сказал он и почувствовал себя идиотом. Точно не тот вопрос, который задают малознакомому человеку.

Лука удивился, его шея тут же покраснела, щёки запылали.

— Потомство? Детей? Да нет, ты что! Рано нам ещё детей.

Крис закурил без удовольствия, чуть не раскашлялся.

— А… ну, это случается порой незапланированно.

Лука залился свежей порцией румянца и всерьёз задумался.

— Да, бывает.

Оставив растерянного Луку, Крис направился в «Выдру», он так и не понял, эта короткая беседа опровергла слухи или, наоборот, подтвердила.

Накануне Нового года Катя снова принесла информацию. Оказывается, рыжая девочка — это сестра Луки. На очередном приёме у педиатра они снова столкнулись у кабинета врача, в этот раз он пришёл с мамой. Катя прислушалась к беседе и выяснила степень их родства.

Услышав эту новость, Крис понял, что всё-таки поверил предыдущим слухам, иначе почему испытал такое облегчение? Его затопило глупой сладкой радостью, и тут же вспыхнула тревожная надежда. Может, ещё не поздно вернуть Славку? Увидев её на площади, он, не раздумывая ринулся перекраивать настоящее. То, что она побежала, его окрылило. Было бы ей всё равно, она бы не сдвинулась, досмотрела бы выступление до конца. А так убегание было равносильно признанию в неравнодушии. Даже пощёчина не вправила Крису мозги, наоборот, подарила ещё одну надежду. Славка и раньше лупила его, как раз потому, что любила и остро реагировала на обиду. Если ей было наплевать, она это охотно демонстрировала.

Из Сочи он приехал в взбудораженном состоянии. Выступил плохо, просто повезло, что не упал со стропы, но запорол выступление. Хорошо, что деньги им заплатили заранее. Вадим заметил его странное состояние, но промолчал. Весь день отвлекал шутками и тащил знакомиться с девушками. Кислая мина Криса не испортила ему праздничного настроения.

Распрощавшись с излишне активным другом, Крис отправился к знакомому дому, вдоль окон которого давно вытоптал тропинку. Он караулил Славку весь вечер, выкурил две сигареты, вымок под бисерной нудной моросью, заработал насморк, но её не увидел. Горячим душем ему удалось прогнать зарождающуюся простуду, но не тревогу. Ночью Крис практически не спал, а наутро, даже не позавтракав, отправился в Старолисовскую. Никакого плана у него не было. Он не знал, что будет говорить и что делать. Увидит Славку и решит по ситуации. Главное, не сидеть на месте. Если и сходить с ума, то хотя бы в движении.

Раньше он бывал в деревне только летом, не представлял себе Старолисовскую в снегу, без острых ароматов и изумрудной зелени. Он не думал, что когда-нибудь снова здесь окажется, его до лихорадки волновала сама мысль о возвращении. Больше двух лет назад он сбежал, а сейчас снова едет туда, к Славке. Он даже не пытался выглядеть спокойным или включить отвлекающую музыку: тарабанил пальцами по рулю, нервно постукивал ногой и летел назад в прошлое, а там будь что будет.

Поворот к Первому мосту, как ни странно, он не пропустил, хотя его замело и, казалось, по ту сторону моста вообще нет домов, только лес и Капиляпа, покрытая слюдяным ледком. Старолисовская выглядела ещё более сказочной, какой-то ненастоящей. Крис уехал из бесснежного Краснодара, пересёк чуть припорошённый Абинск, а здесь лежал не просто снег, возвышались самые настоящие сугробы, не расчищенные, не присыпанные песком и реагентами, празднично белые, как накрахмаленные белоснежные скатерти.

К бабе Любе он не поехал — и раньше не тосковал по ней, а в таком взвинченном состоянии точно не хотел видеть. Он больше не был желторотым пацанёнком, но, возвращаясь сюда, ощущал себя именно так: брошенным, напуганным, сердитым на весь мир. Оставив машину на одной из улиц, ведущих к центральной площади, дальше отправился пешком. Старолисовская встретила его пышным ярким праздником и умопомрачительными ароматами. Голодный желудок тут же о себе напомнил болезненными спазмами. Протиснувшись в толпу, Крис раздобыл пирожок с мясом и встал в очередь за чаем. Планировал наскоро подкрепиться и найти Славку. Вышло по-другому. Он увидел её у колодца желаний, и пирожок с голубем тут же встал поперёк горла, будто растопырил крылья. Крис прокашлялся и хотел к ней подойти, но не успел. От нарядной толпы отсоединился радостный и румяный Лука и протянул Славке дымящийся стаканчик.

Крис мазохистски наблюдал за ними со стороны. Разговора не слышал, зато хорошо всё видел. Они смеялись, обнимались, а потом начали целоваться. Крис вылил недопитый смородиновый чай на снег и ушёл.

Что ж, это было ожидаемо. Всю дорогу он так себе и говорил: это было ожидаемо, — но легче не становилось. С самой первой встречи она показала, что вычеркнула его из памяти, на турслёте ещё раз дала понять, что любит Луку. За поцелуй отвесила ему пощёчину. И сейчас она счастлива. С Лукой, не с ним. Славка не умела притворяться. Он видел, как она смотрит на своего рыжего, как смеётся и, самое главное, как его касается.

Вернувшись в Краснодар, он сразу же набрал номер Сергея и в его компании потерял целые сутки. Опять была чужая квартира, песни под гитару, странные разговоры на лестничной клетке в сигаретном дыму и, судя по разбитым костяшкам и ссадине на щеке, случилась драка. Когда Крис пришёл в себя, из Сочи вернулись его семья и Аня. Он твёрдо решил с ней расстаться, но оказалось, это не так-то просто. Сильно осложняло ситуацию то, что они жили не просто в одной квартире, а в одной комнате. Анина затянувшаяся болезнь подарила ему время и спасла от необходимости изображать чувства.

Крис метался, отвлекался экзаменами и тренировками, откладывал разговор с Аней всё дальше и дальше, а потом смирился. К Славке он больше не подойдёт, унижаться не будет. Пусть живёт со своим рыжим и родит ему дюжину ржавых детей. Пора включить здравый смысл и вспомнить о гордости, а то он сам себе стал противен.

С Аней ему было тепло и уютно, какой смысл портить отношения, которые они так долго строили? Доказывали отцу и друзьям, что всё у них серьёзно и это любовь, а не просто пикантная ситуация. Славка — в прошлом, Аня — его настоящее. О будущем думать не хотелось. Он понимал, что его желание плыть по течению и не принимать окончательное решение — это слабость, но надеялся, что эмоции утихнут и всё образуется. В принципе, перед ним не стоял выбор. Расставшись с Аней, он не получал Славку. Ей в любом случае было на него наплевать.

Позже он понял, если бы не поездка в Москву в конце января, то с Аней они бы, скорее всего, расстались. Накопилось раздражение и злость с обеих сторон. В Москве он словно перезагрузился, встряхнулся и придумал спасительный план. Он просто не будет видеть Славку. Это несложно.

Почти все тренировки проходили в зале, на всякий случай Крис узнал график работы птичника, и они натягивали слэк только в те дни, когда за птицами ухаживала чета пенсионеров. Если кто-то запоминал наизусть чужое расписание, чтобы нарочно пересекаться с объектом симпатии, то Крис выучил его с противоположной целью. И у него действительно получилось стереть её из поля зрения. Он даже в «Выдру» перестал ходить, хотя раньше постоянно покупал там кофе, и эта кафешка очень нравилась Ане.

А дальше закрутился хоровод суматошных дней. Плотный график оставлял мало времени на самокопания, тренировались ежедневно, оттачивали трюки для визиток и готовились к выступлениям. В феврале успели съездить в Уфу. Уже на месте он с сожалением узнал, что большинство сильных триклайнеров проигнорировали этот старт. Они ожидаемо выиграли и в одиночных выступлениях, и в дуэте.

Вадим, наоборот, обрадовался.

— Дурак, у нас появится ещё одно звание победителей. Это же круто!

— Чему ты радуешься? — удивился Крис. — Много счастья быть лучшим среди худших.

— А тебе как больше нравится: быть худшим среди лучших, что ли?

Крис не раздумывая ответил:

— Быть лучшим среди лучших. А выигрывать в отсутствии сильных соперников — это позорище, это как победить в конкурсе чтецов среди немых конкурентов.

— Зато видел, как на нас смотрели зрители? Особенно девушки. Мы тут наделали шуму. — Вадим сложил оборудование в багажник «Нивы» и открыл дверцу. — И вообще, кто узнает, что тут было тухло? Но в резюме у нас будет ещё одна красивая строчка.

Зато в мартовский Калининград съехались самые сильные слэклайнеры не только из России, но и из Европы. Получилась своеобразная репетиция предстоящего летнего чемпионата в Мюнхене. Спортсмены приглядывались друг к другу, оценивали уровень мастерства и отмечали, кого стоит опасаться в первую очередь. Ещё до поездки Крис и Вадим договорились показывать старую программу, немного улучшенную за счёт новых трюков, отработанных на Дне здоровья. А визитки решили пока оставить в тайне и продемонстрировать их в апреле, желательно ближе к концу подачи заявок. Опасность представлял наглый плагиат нечистоплотных соперников. Понятно, что за пару недель нереально разучить сложные связки, но можно позаимствовать самые яркие моменты из программ.

Соревнования длились три дня. В первом круге отсеялись новички и несколько опытных спортсменов, не угнавшихся за свежими веяниями. Триклайн не стоял на месте, быстро развивался и усложнялся, за пять лет кардинально изменился. Усложнились трюки, появились необычные связки, а у некоторых слэклайнеров выработался свой узнаваемый стиль. Во второй круг они прошли по баллам и выбились в лидеры. Как ни странно, именно их парное показательное выступление, которое не шло в зачёт состязаний, сыграло решающую роль. Они запомнились и смогли удивить не только зрителей, но и судей. Это повлияло на результаты голосования, когда они раздавали места в индивидуальных программах.

Домой они возвращались довольные и воодушевлённые. Вадим стал победителем, а Крис заполучил бронзу. Призовые места разделяло не так много баллов. Крис немного завалил стойку, а Вадим выполнил самый чистый в своей карьере соскок и по праву заполучил звание лучшего.

До подачи заявок на чемпионат осталось меньше месяца, все силы они бросили на оттачивание элементов. Тренировались всё так же в зале, хотя заметно потеплело, воздух наполнился гудением пчёл и ароматами цветов. Вадим стал прогуливать и задерживаться на свиданиях. Он легкомысленно уверял, что уже лучший и времени ещё целый вагон. Крис не спрашивал, кого тот выгуливает, знал, что не Славку. Иначе давно бы уже похвастался такой сложной победой.

Сложив после тренировки оборудование, Крис натянул футболку на влажное после душа тело. Вадим зашёл в раздевалку и насмешливо хлестнул его полотенцем по ягодицам.

— Пойдём сегодня на двойное свидание?

— Вообще-то, я устал. А завтра семинар у Демона Станиславовича.

Вадим фыркнул, снова закрутил жгутом полотенце и примерился, куда треснуть.

— Как тебя Анька ещё не бросила? Ты же всё время на тренировках. Ты бы хоть её в кино сводил.

— Она тебе жаловалась? — Крис застегнул спортивную сумку и перекинул лямку через плечо.

— Аня? Она не из тех, кто будет жаловаться, просто тихо тебя бросит. Но смотри, дева она красивая, будешь факин фэйс клац-клац, и её уведут.

— Не ты ли?

— А может, и я.

Крис задумался. Их отношения с Аней действительно потеряли не только остроту, но и романтику. Он приходил поздно, часто уставший. На прогулки и походы по кафе не хватало времени и сил. Но у них ещё остались уютные домашние вечера и регулярный секс.

— Что-то ты не договариваешь, Вадик.

Вадим тут же треснул его заготовленным жгутом.

— Это за Вадика. — Он отбросил полотенцу на скамью. — Просто ты слишком расслабился с Анютой. Когда ты ей последний раз дарил цветы?

Едва не вырвавшийся ответ «в марте» потонул в раздумьях. Действительно, в марте, правда, год назад. В этом году он прогулял Международный женский день в Калининграде, а четырнадцатое февраля — в Уфе. И Аня его даже не упрекнула, довольствовалась поздравительным сообщением.

— Да, я, конечно, козёл. Аня, кстати, цветы не любит. Всегда говорит, подари мне лучше что-нибудь полезное.

— И ты, конечно, дубина, поверил. — Вадим осуждающе цыкнул языком и резко перевёл тему: — Пора отправлять визитки.

— Их ещё снять нужно, — напомнил Крис.

— Не в зале. Лучше в парке. Там сейчас такая сочная зелень и свет хороший. Будет смотреться намного круче.

Крис задумался, припомнил график работы птичника и согласился:

— Ты прав, лучше снимать в парке. Давай в субботу в первой половине дня. Нужно успеть до Москвы.

Вадим застегнул молнию на олимпийке и тоже взял сумку.

— Аня с тобой едет?

— Нет.

— И не ругалась? — удивился Вадим.

— С чего ей ругаться? Это же не я назначаю активистов, а профсоюз выбирает. Завтра после семинара декан скажет, кто в списке и куда погонят приобщаться к культуре.

— Ладно, в субботу расскажешь, что у вас там за компашка соберётся, и стоит ли мне жалеть, что я не попал.

По дороге домой Крис завернул в цветочный магазин и купил два букета. Один Ане, другой Милане Евгеньевне. Сильно не заморачивался, выбрал красные и белые розы. Выйдя на тротуар, глубоко вдохнул и замер. Розы в его руках ничем не пахли, а сиреневые мелкие соцветия на клумбах и россыпь белоснежных цветков на деревьях источали сладкий аромат. Он только сейчас понял, что весна не просто пришла, а уже перевалила за середину. Надо же, больше трёх месяцев прошло с того злосчастного поцелуя. За это время он смог отдалиться от Славки и если не вычеркнуть воспоминания, то хотя бы притопать в пыли повседневности.

Аня удивилась неожиданному букету.

— Что за повод?

Крис склонился, поцеловал её в губы.

— Просто так. Милена Евгеньевна дома?

— Нет ещё, — Аня прижала розы к груди, посмотрела на Криса поверх красных лепестков, — признавайся, что-то натворил или собираешься натворить?

— Вообще-то, кое-что собираюсь натворить. Пока мы одни.

Он поставил цветы в вазу и обернулся к Ане с утрированно страшным лицом. Она сделала вид, что испугалась, сначала отступила, а потом развернулась и побежала в комнату. Крис догнал её и повалил на кровать. Аня елозила и делала вид, что вырывается, а сама при этом целовала то в подбородок, то в шею. Отклонившись, поймала затуманенный взгляд Криса и остановила его руку, ползущую по бедру.

— И когда ты собирался мне сказать, что снова едешь в Москву?

— Сегодня и собирался. Подробностей пока не знаю. Завтра декан озвучит список активистов.

— А я знаю парочку фамилий везунчиков. Катя сегодня сказала, что она тоже едет.

Крис наморщил нос, и Аня это заметила.

— Не могу понять, почему она вам с Вадимом так не нравится?

— Вадиму она не нравится, потому что его сильно активно на ней женили. А я за компанию с ним проникся антипатией.

Он снова наклонился, чтобы поцеловать, но Аня выставила ладонь.

— А Славка тебе нравится тоже за компанию с Вадимом?

Он не хотел так ярко реагировать, но невольно дёрнулся, будто она ударила его под дых.

— Почему ты вообще о ней вспомнила?

Аня заёрзала, заставляя Криса откатиться в сторону, и приподнялась на локтях.

— Потому что она тоже едет в Москву.

— И что? — Он сел, с нарочито беззаботным видом пожал плечами. — Почему это должно меня волновать?

Вздохнув, Аня выпрямилась.

— Не знаю, это ты мне скажи. Вдруг ты захочешь пригласить её на медляк.

Крис резко обернулся и удивлённо вскинул брови.

— Любопытно, почему ты об этом заговорила сейчас, и кто рассказал? Даринка?

— Даринка как раз промолчала. — Аня улыбнулась и снова обняла Криса. — Эта предательница всегда на твоей стороне.

Крис напрягся. Не мог понять, как реагировать на эту новость. Если верить словам, Аня обижалась и вообще вела себя, будто поймала его с поличным, но при этом улыбалась и обнимала.

— Значит, Катя. И ты ещё спрашиваешь, почему она мне не нравится?

Аня снова поцеловала Криса в плечо.

— Я не хочу, чтобы вы ехали вместе в Москву.

— Мы же не вдвоём там будем. Со всего факультета едет человек двадцать и два преподавателя.

— И Славка.

— Ань, ты что, ревнуешь?

С некоторой заминкой она ответила:

— Нет.

«Натворить» они ничего не успели. С работы вернулась Милана Евгеньевна и позвала ужинать. Потом пришёл раздражённый и уставший отец. А ночью Крис сделал вид, что уснул. Долго обдумывал новость. На самом деле он догадывался, что Славка может попасть в список активистов, награждённых поездкой, просто гнал от себя любые мысли, связанные с ней. В студенческой стенгазете упоминалась её фамилия. Она стала победительницей педагогической олимпиады в составе команды биофака, да и декан её явно выделял.

Аня сопела, уткнувшись лицом в его плечо, он чувствовал, как по коже скользят её влажные ресницы, с этим ощущением и заснул.

Больше эту тему Аня не поднимала, словно ничего и не случилось, Крис постыдно радовался, что ему не пришлось сочинять ответ на вопрос: почему он пригласил Славку? Он бы точно выдал себя и голосом, и взглядом. Вроде мелочь, никто не поймал его на измене, но дела это не меняло, был ещё поцелуй в новогоднюю ночь и были чувства. Как бы глубоко он их ни закапывал, они снова прорастали и тянулись к солнцу ликующими хрусткими стебельками.

Крис всё просчитал, нарочно выбрал субботу, зная, что в этот день в птичнике не будет Славки. Солнце припекало, клейкие молодые листья уже соперничали с ореховыми и берёзовыми косичками и отвоёвывали себе место на ветках. По зелёной поляне недавно прошлась газонокосилка, и в воздухе стоял аромат травы. На Солнечном острове и зимой не исчезала жизнь, просто немного утихала. Теперь же все медведи выползли из спячки, началась весенняя суматоха возрождения.

Увидев их, девушка в кофейном ларьке встрепенулась:

— Привет, давно вас не было. Кофе?

— Привет. А давай.

Взяли по стаканчику и двинулись к своей любимой поляне. Тут-то Крис и понял, что удача изменила ему. Вадим первый увидел Славку и помахал рукой.

— Привет, Славочка.

Она тоже помахала в ответ, на Криса даже не посмотрела, как в их первую встречу на этом же месте. Крис надеялся, что она закончит раньше и уйдёт ещё до того, как они начнут снимать визитки. Потом её не отпустит Вадим. Будет выпендриваться и просить оценить программу посторонним беспристрастным взглядом. Но Славка, видимо, тоже пришла недавно, а потому случилось всё, как предсказывал Крис. Натянув стропы, они размялись, посёрфили и принялись отрабатывать трюки. А потом Вадим перехватил Славку на пути к выходу.

— Погоди, нужно твоё непредвзятое мнение.

Она нехотя остановилась, замерла на несколько секунд, а потом обернулась.

— Ладно.

Зря Крис старался её игнорировать и не поворачиваться в её сторону. Он её чувствовал, как костёр, кожей. Вадим подошёл к дереву, чуть попрыгал, вращая руками, и дал отмашку.

— Начинай!

Крис включил музыку и одновременно запись на телефоне, чуть присел на колено, чтобы поймать нужный ракурс. Вадим парил. Явно достиг хорошей формы, если не лучшей. Трюки давались ему легко, играючи. Стойка, на которой он сломался в сентябре, вышла ровной и чёткой, сил хватило и на сложный соскок с двойным оборотом.

Крис остановил запись и похвалил:

— Круто.

Вадим шутливо поклонился и подмигнул Славке.

— А ты как думаешь?

— Стойка на руках хорошо получилась.

Крис хмыкнул. Надо же, и она заметила. Вадим недоуменно развёл руками.

— И всё? Я был просто бесподобен.

Славка подтянула соскальзывающий до локтя рукав и кивнула.

— Красиво было. Правда.

— Сейчас Крис полезет на слэк.

Славка оглянулась на выход из парка, будто на распахнутые двери клетки. Крис горько усмехнулся.

— Иди.

Славка кивнула и молча пошла по дорожке к выходу.

Чтобы записать визитку, понадобилось восемь дублей. Крис никак не мог собраться Стойки складывались, вращения недокручивались, трюки срывались. Вадим озадаченно потёр лоб.

— Э, друг, ты, кажется, сломался.

Примечания

1

Трюк в триклайне, выглядит как горизонтальное вращение над стропой с упором на руки.