Дар цмина

Татьяна Грач (2025)

Я — всего лишь кукла. Подарок наследнику империи, торгующей эликсиром бессмертия. Таких, как я, не принимают во внимание. Зря. Ведь наставник дал мне особое задание: очаровать наследника и выведать у него секрет магии жизни, а после — убить. Ведь право на эту магию должны иметь не только те, кто способен за это заплатить, правда? Но так ли легко окажется выполнить то, к чему меня готовили не один год? Не ждет ли меня провал и забвение, как мою предшественницу? Наследник империи оказывается вовсе не избалованным выскочкой, как мне представлялось. Но испытывать к нему сочувствие — это было бы роковой ошибкой. А уж если оно перерастает в нечто большее… Ретеллинг «Трех толстяков» Ю. Олеши в декорациях города, затерянного посреди пустыни. Магия, заговоры и романтика — все переплелось в этом оазисе жизни, и никто не знает, к чему приведут чувства той, кто не должен испытывать никаких чувств.

Глава 2

Резкий противный писк выдернул из туманного забытья. Кэммирас издал сдавленный стон и плотнее вжался лицом в подушку. Голова раскалывалась, так, что даже думать было больно.

Опять предупреждение о песчаной буре за городом. С утра пораньше. Забрала бы эта буря всех метеорологов, чтобы дурью не маялись и спать не мешали.

Кэммирас поморщился, попытался снова нырнуть в спасительную дремоту. Ему ведь что-то снилось. Что-то очень хорошее. Наконец-то, хоть раз, хорошее. Настолько, что возвращаться к реальности было сущим наказанием.

«Потому что за весельем всегда бывает расплата», — прозвучал в голове голос дядюшки. Которого из трех? Да какая, собственно, разница?

Раздражающий писк повторился. Нет, значит, не предупреждение. А, впрочем, катись оно все…

Кэммирас размахнулся, наугад ударил по воздуху. Рука едва слушалась. Надежда вот так слету избавиться от помехи оказалась напрасной. И подушка не помогла. Швырнуть ее со всей силы — лучшее, что удалось придумать.

Глухой стук — словно удар по голове. К счастью, писк прекратился, и Кэммирас постепенно начал возвращаться к реальности. Немного мешал напоминающий шелест ветра монотонный шум, но это ничего. Кэммирас перевернулся на спину, пробормотав нечто, похожее на ругательство. Даже слова вспоминать сейчас было выше его сил. Открыл глаза и тут же зажмурился от яркого света.

«Надо было задернуть шторы», — мелькнула в голове единственная осознанная и совершенно бесполезная сейчас мысль.

Шум — не ветер, скорее журчание воды — затих. Вот и чудненько. Однако сегодня покоя ему, похоже, не видать.

— Кэм, милый, ты проснулся!

Издевательски радостный и бодрый женский голос заставил поморщиться. Кэммирас попытался вспомнить, кому этот смутно знакомый голос принадлежит, но не смог.

Кажется, начать праздновать свой восемнадцатый день рождения за месяц до этого самого дня рождения было очень плохой идеей. С этой мыслью Кэммирас заставил себя открыть глаза и осмотреться.

Комната знакомая. Просторная, залитая солнечным светом через панорамное окно. Выкрашенные в градиент от янтарного к бежевому рифленые стены увешаны квадратами картин, прячущихся под затемненными стеклами. Мебели минимум: лишь широкая, но низкая кровать из последней коллекции Мидони. Чуть поодаль небольшой журнальный столик из варнского небьющегося стекла. На столике два бокала, в одном еще осталось немного сверкающего золотом вина. Под столиком на паркете — две пустые бутылки. А по всему паркету — недоеденные закуски, осколки тарелок, что-то пролитое и уже засохшее темно-синим пятном.

Его спальня. Мансарда в пятиэтажном особняке, скрывающемся в тени башни «Ц-мин».

В этом было что-то утешительное, пусть Кэммирас и не мог вспомнить, как тут оказался. Начал вечер в баре «Загулявший кот» — несмотря на название, самом дорогом заведении города — в компании с никчемными прилипалами, что надеются через «дружбу» с ним попасть в «Ц-Мин». Совсем за идиота его считают, видимо. Думают, он ничего не понимает.

Но с ними по крайней мере весело.

Продолжили уже за сценой с выступавшими в тот день в баре музыкантами. Плевать, что их музыка больше напоминала орудие пыток, эти парни знают толк в развлечениях. Кэммирас представления не имел, что именно тогда попробовал на спор, однако ничуть об это не пожалел.

А потом… что было потом, напрочь вылетело из памяти.

Как и девчонка, что сейчас выглядывала из-за двери в ванную, вытирая мокрые волосы. Милое круглое личико. Идеально очерченные пухлые губы. Фигура — как с картинки свежего модного журнала. Смотрела огромными, неестественно синими глазищами и явно ждала от него ответа. Но вместо этого Кэммирас ляпнул лишь:

— Я тебя знаю?

Она вовсе не выглядела расстроенной его вопросом. Пожала плечами.

— Смотря что ты имеешь в виду. — Ее улыбка была из тех, которыми обольщают красотки, и за которыми не кроется ни капли жизни. Искусственная, как и все в ней. — Пожалуй, в каком-то роде знаешь.

Кэммирас бросил взгляд на помятое легкое платьице, зацепившееся на спинку кровати. Кивнул. Там же, рядом, увидел свои брюки и потянулся за ними. Голова закружилась, так что пришлось сжать виски пальцами.

Кажется, тут поможет лишь одно средство. Решив пока не одеваться, он кое-как добрался до остатков вина на столике, осушил бокал залпом. Горло обожгло, но зато в голове прояснилось. Пока девушка грациозной походкой подошла к кровати и забрала свое платье, он смог задать интересующий вопрос:

— Почему ты до сих пор здесь? К утру обычно уходят.

— Вот как? — Девушка осмотрелась в поисках, видимо, зеркала, но не обнаружила его и чуть заметно нахмурилась. С до забавного деловым видом поправила подол уже надетого платья. Не глядя на Кэммираса, вытянула руку и изобразила пальцами хорошо знакомый и понятный в его кругах жест.

— А, я не заплатил? Уж надеялся, все дело в том, что я такой красавчик и сумел тебя очаровать.

Девушка с отточенным изяществом прижала к губам тонкий длинный палец с ярким маникюром. В глазах мелькнул лукавый блеск.

— Красавчик, да. И очень милый, когда веселый особенно. Но для мужчины важнее не это, а…

–…Количество нулей на его счете, — закончил за нее Кэммирас и мысленно добавил:

«Иначе он и сам — полный ноль».

Девушка покачала головой.

— Вообще-то, не только. Но власти и влияния у тебя пока маловато, так что да, дело в количестве нулей на счете.

Кэммирас удивленно приподнял брови. Девушки, подобные этой, не дерзят настолько открыто. Да и вообще не дерзят. Очень уж дорожат репутацией.

Если только им уже хорошо не заплатили за это.

— Возьми остаток оплаты с моего дяди, — бросил Кэммирас, натягивая брюки.

На лице девушки не дрогнул ни один мускул. Значит, не ошибся. От возмущения в голове загудело. Вопрос только, кого из двоих дядюшек считать «благодетелем». Дядя Рей, третий, не в счет, он уже давно ведет дела компании за границей и в семейные разбирательства не вмешивается.

Дядя Сэл или дядя Бен? Любой из них способен на такое, чтобы проучить нерадивого племянника. Который, к слову, не представляет, что ему пытаются доказать.

Можно спросить у этой девчонки, которую он видит в первый и, скорее всего, в последний раз. Но это было бы слишком просто. Намного интереснее догадаться самому.

А девушка тем временем не сдвинулась с места. Обиженно надула губки.

— Он заплатил, только чтобы я пошла с тобой. Сказал, остальное будет зависеть от меня. Но… — она вздохнула, — никто не предупреждал, что ты отключишься и ничего не будешь помнить.

Казалось, вот-вот заплачет. Кто-нибудь другой, может, поверил бы и проникся, но Кэммирас лишь пожал плечами.

— В другой раз будь внимательнее, когда заключаешь сделку.

Он помедлил несколько мгновений, но решил, что девчонка не виновата в дуростях его семейства. Нажал ногтем на печатку, которую уже несколько лет не снимал с безымянного пальца. Выгравированный черным по платине круг сверкнул и тут же погас. На этот раз Кэммирас выругался вполне разборчиво. Процедил сквозь зубы:

— Мой счет заблокировали.

Первым порывом было наплевать на все и отправить девушку восвояси, пусть решает проблему с тем, кто ее нанял. Но совсем некстати проснувшаяся гордость семьи Гофе не позволила этого сделать.

Снова раздавшийся писк — дребезжащий, откуда-то из-под собранных в кучу остатков вчерашнего веселья — показался издевательством. Как и слова девушки:

— Кому-то ты с утра очень нужен.

— Знаю, — бросил он с раздражением. Дождался, когда писк стихнет, и добавил уже спокойнее, указав на стену: — Можешь взять себе какую-нибудь из картин. Любую, какая приглянется.

— Но я же не вижу, что там. — Девушка казалась разочарованной, но лишь до того момента, как Кэммирас ответил:

— Прикоснись к стеклу.

Она с написанным на лице любопытством подошла к ближайшей стене, прикоснулась к самой маленькой из картин, изящная рама которой была самой дорогой. Ну что ж, ценность вещей она определять явно умеет.

Еще мгновение, и темная пелена на стекле рассеялась, открыв взгляду карандашный, не слишком умело выполненный портрет девочки лет десяти. Колючий взгляд, два мышиных хвостика своевольно торчат в стороны.

— Кто это? — обернувшись, спросила девушка.

Но Кэммирас на это мог лишь пожать плечами. Что сказать? Воспоминание? Сон? Плод его воображения, что взрослел вместе с ним? Он и сам не был уверен, действительно ли мельком заметил на улице тогда, много лет назад, эту девочку, больше похожую на нахохлившегося воробушка, или память играет с ним в очень жестокую игру.

На следующем рисунке кажущаяся почти живой незнакомка была уже взрослой девушкой. Черты лица заострились, вытянулись, добавив аристократичности. Круглые детские щечки исчезли, зато появились высокие скулы. Губы изогнулись в скептической ухмылке, будто спрашивая: «Ты уверен, что тебе хватит мастерства изобразить меня, как должно?»

Следом — еще одна: девочка-подросток… Изображениями незнакомки, скрытыми от посторонних глаз, была увешена вся комната.

— Ну как, выбрала? — наконец спросил Кэммирас, когда молчание его гостьи слишком затянулось.

— Выходит, собираешься расплатиться чужим портретом, — протянула она. Нахмурилась недовольно. — Ты в курсе, что все это не очень нормально?

Кэммирас едва сдержался, чтобы не выставить дуреху за дверь. Любой из этих рисунков стоит гораздо больше, чем она. Ведь на них то, что существует лишь в мечтах, а это по-настоящему бесценно.

Она не способна этого понять.

— Есть другие предложения? — Кэммирас уставился на девушку в ожидании ответа.

Как и предполагал, она отвела взгляд, пожала плечами.

— Нарисуй меня. Небольшая компенсация, но хотя бы приятная.

Это заставило Кэммираса по-настоящему растеряться. Он попытался выдумать причину, почему не станет этого делать. Как назло, в голову не приходило ничего, кроме правды:

— Не смогу. Не умею… — Он проигнорировал недоверчивое хмыканье девушки, повторил: — Да, не умею, других не рисую.

Она укоризненно покачала головой. Конечно же, не поверила. Но это уже ее проблемы. Кэммирас плотно сжал губы, процедил:

— Так что лучше бери, что предлагаю. Пока предлагаю. Сможешь продать на аукционе, — сухо бросил он. — На каждой подпись наследника «Ц-Мин», за такое будут драться лучшие галереи страны.

— А ты высокого о себе мнения, — хмыкнула девушка. — Не без причины, да. Но… — Остановив выбор на портрете в перламутровой рамке, где незнакомка прижимала к губам цветок цмина, девушка аккуратно сняла его со стены. — Завернешь во что-нибудь? Или мне везти его прямо так?

— Стекло небьющееся, — отмахнулся Кэммирас. — Проведи ладонью, чтобы затемнить.

Девушка недовольно фыркнула. Уже на пороге указала на графин с переливающимся изумрудным соком айи — редкого растения из гор далекого Маелама:

— Ничего, что я отпила немного? Надо было взбодриться.

Кэммирас отмахнулся.

— А будь я против, что бы изменилось? Вот именно, ничего.

Он отхлебнул глоток. И еще. Холодная горечь разлилась внутри. Гораздо приятней той бурды из прокисшего молока, которой обычно взбадриваются горожане. Проводил взглядом портрет, который девушка зажала подмышкой.

Настроение окончательно испортилось. Мало того, что его выставили полным идиотом, так еще и пришлось распрощаться с тем, что по-настоящему ценно лишь для него самого.

— Довольна теперь? — выдохнул он, устало. — А теперь будь лапочкой и свали отсюда, а?

Он отвел взгляд от стены, не желая видеть пустующее место среди картин. Оно слишком напоминало свежую рану.

Нужно будет исправить это как можно быстрее.

Кэммирас уже готов был кинуться к мольберту в соседнюю комнату, едва дверь за девушкой захлопнулась. Однако в последний момент, совсем некстати, вспомнились ее слова: «Кому-то ты с утра очень нужен». Видимо, очень нужен, раз не оставляли в покое.

— Тутти, запись последнего вызова.

Незачем искать, куда завалился связник — браслет в виде позолоченной цепи с круглым экраном для связи — умный домашний помощник сам отыщет и включит по требованию хозяина.

Связник послушно пискнул — на этот раз совсем тихо и не настолько раздражающе, как раньше. Или все дело в том, что голова уже почти перестала болеть?

Заполнивший комнату голос заставил поморщиться от досады. Кэммирас, конечно, ожидал его, но это не мешало надеяться до последнего, что услышит кого-то другого. Может, кто-то из тех, с кем вчера так весело провел вечер, решил поинтересоваться, все ли в порядке. Ну, для разнообразия.

Но нет, это оказался всего лишь дядя Сэл.

— Имей в виду, никакие ночные гуляния не освобождают тебя от необходимости участвовать в утренних совещаниях. Поэтому будь так любезен на этот раз появиться вовремя.

Вовремя?

— Тутти, сколько сейчас времени?

— Одиннадцать часов двадцать четыре минуты, первая половина, — услужливо ответил чуть искаженный детский голос. Его собственный голос, записанный почти десять лет назад. С тех пор он так и не посчитал нужным перезаписать программу, хотя от этого непрошенного напоминания о детстве каждый раз внутри что-то сжималось. И этот голос с заметной издевкой добавил: — Дядюшки будут ругаться.

Еще как будут, ведь совещание уже почти полчаса как идет. Тем лучше. Может, даже уже закончилось, если особых проблем не возникло и обсуждать нечего.

— Обойдетесь уж как-нибудь без меня, — бросил Кэммирас в пустоту. — Всегда обходились.

Он, если честно, вообще не понимал, что ему там делать. Сидеть и слушать? Притворяться, будто верит, что его мнение тут хоть что-то значит? Они ведь никогда его даже не слышат. Никто из них, дяди тоже.

Зато Тутти его услышал и сразу же откликнулся:

— Вызываю дядюшку зануду.

Стоило представить выражение лица этого самого «дядюшки зануды», как губы сами собой расплылись в ухмылке. Хотелось позлить его лишний раз, пусть Кэммирас и понимал прекрасно, насколько детским было это желание.

Ждать ответа пришлось недолго. Всего пару секунд, а значит совещание и правда уже закончилось. Кэммирас испытал облегчение от этой мысли и плюхнулся на кровать.

— Неужели наш наследник соизволил проснуться? — Голос дяди Сэла был полон разочарования. — Так тяжко трудился всю ночь, что потребовался отдых?

Кэммирас не сдержал смешок, чем, кажется, еще сильнее разозлил дядю. Тот прочистил горло и добавил стальным тоном:

— И будь любезен глядеть в лицо тому, кто с тобой разговаривает.

Пришлось нехотя приподняться на локтях так, чтобы видеть голограмму дяди, грозно сдвинувшего брови. Точнее, Кэммирасу это представилось, потому что перед глазами все еще немного мутилось, и рассмотреть лицо как следует он не мог. Спросил лишь:

— А так сойдет?

— Уу, все хуже, чем я думал, — протянул дядя. — Хотел спросить, почему ты не соизволил явиться, но теперь не вижу смысла.

— Увы, твой «подарочек» меня немного задержала. — Кэммирас легкомысленно махнул рукой. — Она неплоха, знаешь? Спасибо.

— Подарочек?

Дядя Сэл не смог скрыть удивления, и тем самым ответил на вопрос, который уже не понадобилось задавать. Выходит, девчонку подослал дядя Бен. Кэммирас демонстративно зевнул, изо всех сил подавляя желание разбить что-нибудь о стену. Все с той же беззаботной леностью пожал плечами.

— Ясно, значит, «спасибо» не тебе. Надеюсь, я ничего важного не пропустил?

— О, ничего особенного, — дядя Сэл, кажется, начинал злиться сильнее обычного, — всего лишь обсуждали план развития компании на ближайший год. Но тебе, похоже, такие тривиальные вещи кажутся скучными?

Хотелось ответить что-нибудь язвительное, но думалось этим утром очень уж медленно. Настолько, что Кэммирас не сразу обратил внимание на странный шум по ту сторону разговора. Голограмма на пару мгновений исчезла, а после сменилась на лицо дяди Бена.

— Считай, благодарность принята, племянничек. — Вот уж кто отлично умел маскировать недовольство за шуточками и язвительностью. — Но ты такой довольный. Неужто девица не устроила скандал?

«Надеялся этим меня унизить? — подумалось с безбашенной веселостью. — Жаль, что разочаровал».

Вслух же Кэммирас высказал удивленное:

— А должна была?

Дядя Бен развел руками:

— Я на это рассчитывал. Может, хоть так удалось бы тебя вразумить. Не хочу, чтобы ты впустую растрачивал то, чего мы так долго добивались.

После этих слов Кэммирасу совершенно расхотелось продолжать паясничать, так что он сел нормально и спросил уже совершенно серьезно:

— Чего ты пытался добиться?

— Надеялся, поймешь, что без нас пока ничего не стоишь. Научишься ценить семью, наконец.

— Увы. Видимо, я не настолько никчемный, как тебе бы хотелось, так что твой план провалился с треском.

Дядя Бен покачал головой с укоризной.

— Поверю, если прекратишь жить нашими подачками и начнешь вникать в свои будущие обязанности. Не заставляй жалеть, что так рано позволили тебе жить отдельно. А теперь, раз уж проснулся, мы с дядей Сэлом ждем тебя в кабинете.

В очередной раз издав писк, голограмма погасла. Кэммирас вздохнул, пробурчал:

— Можно подумать, вы сами не справитесь.

Однако плюнуть на все и проигнорировать требование дядюшек, которые обеспечивают ему беззаботную жизнь, он не мог. Потому отыскал самую дурацкую на вид цветную рубашку и направился к выходу. У порога едва не запнулся о стопку утренних газет. Единственный способ получать новости из «большого мира», лежащего за границами Схефа. Мощности связников не хватало для связи с другими городами, слишком ревностно пустыня охраняла свой оазис.

Мимолетная надежда, что в стопке отыщется письмо от дяди Рея тут же потухла. Уже почти полгода от него не было ни весточки. Волноваться или обижаться — этого Кэммирас для себя пока не решил. Отпнул газеты прочь от порога и зашагал к авто.

Наверное, к лучшему, что его не было на совещании. Он бы сбивал всех своими постоянными зевками. Даже сейчас сосредоточиться на том, что объяснял дядя Сэл, никак не удавалось. Что-то о том, как изменить рекламную компанию, чтобы у конкурентов не осталось шансов. И еще о том, как усилить охрану.

— Думаешь, это смешно? — прервал монолог своего брата дядя Бен, глядя на Кэммираса уничтожающим взглядом. — В прошлом году нас уже пытались обокрасть. Даже успели обойти нашу систему безопасности. Понимаешь, что это может значить?

Кэммирас пожал плечами и нехотя проговорил:

— Что мы не сможем диктовать свои условия, если перестанем быть единственными владельцами секрета эликсира вечной жизни?

— Ты, оказывается, не такой глупый, как хочешь казаться, — одобрительно кивнул дядя Бен. — А раз так, то советую начать приносить семье пользу.

«Зря ты это сказал, — пронеслось в голове. — Очень зря». Рука так крепко сжалась в кулак, что ногти до крови процарапали кожу.

— Пользу, значит? — произнес Кэммирас с таким ледяным спокойствием, что это испугало его самого. — А иначе что? Выкинете на улицу и лишите всего, как моего отца?

Дядя Сэл отшатнулся, словно от пощечины, вызвав у Кэммираса злую усмешку. Еще бы: об этом «недоразумении» старались не распространяться. Предпочли бы, наверное, вовсе позабыть, что существовал когда-то такой Партон Бейли. Тот, кто лишь по счастливой — или не очень счастливой — случайности попал в «Ц-мин» и сумел так высоко взлететь благодаря женитьбе на сестре владельцев компании. Но само существование Кэммираса было живым напоминанием об этом.

Дядя Бен остался невозмутим и смог ответить:

— Ты все верно понял. Он оказался не достоин ни нашей семьи, ни компании. Не повтори его ошибку.

В голове вертелся вопрос, что же такого отец смог натворить, но одного взгляда в глаза дяди Бена оказалось достаточно, чтобы вовремя прикусить язык. Кэммирас тут же отругал себя за трусость и попытался найти себе оправдание.

«В конце концов, я его даже не знал».

Однако смолчать оказалось выше его сил, потому с губ сорвался тихий вопрос:

— Мама тоже не приносила семье пользу?

Уж о собственной сестре дяди не посмеют говорить гадости, Кэммирас был в этом уверен. И не ошибся. Ответил ему дядя Сэл. Вздохнул, будто воспоминания все еще причиняли боль:

— Главную пользу она принесла. Тебя…

— Да, и мы очень надеемся, что это не напрасно, — прервал его дядя Бен. Так поспешно, будто боялся, что его брат сболтнет лишнего. — Но нам придется в этом убедиться. Сейчас, пока ты еще не стал полноправным наследником нашей империи.

— И не успел натворить того, о чем потом мы все сильно пожалеем, — добавил дядя Сэл. — Так что идем с нами.

Слова, от которых мурашки пробежали по спине. Дело в страхе или предвкушении — Кэммирас не мог сказать с уверенностью. Быть может, все вместе.

— Вы для этого вытащили меня из кровати? Надеюсь, меня ждет приятный сюрприз. — Он с трудом заставил себя улыбнуться.

Легче не стало, но по крайней мере в глазах обоих дядюшек мелькнуло что-то, похожее на тень сочувствия.

— Все будет зависеть только от тебя, — «подбодрил» дядя Сэл, отчего ноги стали, словно ватные.

Лифт спускался так долго, что это почти сводило с ума. Бесшумно, так что казалось, будто они замерли где-то между этажами. Мерцающий белый свет, исходящий от стен, раздражал глаза, так что пришлось чуть прикрыть веки. Темно-синие цифры на полу вели обратный отсчет этажей.

Раньше Кэммирас не замечал, насколько высоко забрались его дяди. Или старался не замечать. Не думать о том, что так же высоко придется забраться и ему самому, чтобы им соответствовать.

Когда на полу застыло «1», двери лифта не открылись. Кэммирас порадовался, что не страдает клаустрофобией. Тогда он бы, наверное, уже несколько раз упал замертво от разрыва сердца, ведь даже сейчас оно колотилось, как сумасшедшее.

А дяди медлили, и это было похоже на издевку. Переглянулись, словно безмолвно советуясь. Потом оба перевели взгляды на Кэммираса. И оба же одновременно приложили большие пальцы к неприметной панели под кнопкой выбора этажа. Лифт ощутимо тряхнуло, и он снова двинулся вниз. Мгновение, еще одно, и дядя Сэл все же сжалился, начав объяснять:

— Нужно наше разрешение, чтобы провести тебя внутрь. Но это лишь до тех пор, пока у тебя нет доступа.

— Не считаешь, что рановато открывать ему все наши секреты, — скептически хмыкнул дядя Бен.

Однако брата он этим нисколько не смутил.

— Ему уже давно пора повзрослеть и присоединиться к нам. Достаточно поразвлекался. Ну а если источник посчитает его недостойным… что ж, это будет весьма печально. Для самого Кэма особенно.

— Эй, вообще-то «он» все еще тут, — напомнил о себе Кэммирас.

Дядя Бен лукаво усмехнулся:

— А, да? Да, точно, прости. Но мы пока не уверены, есть ли смысл тебя замечать.

До чего же хотелось врезать ему хорошенько. Здесь, в тесной кабине лифта, этому никто бы не помешал. Уж точно не дядя Сэл. Но, к счастью, в этот момент двери лифта наконец отворились.

Запах сырости был первым, что почувствовал Кэммирас. Затхлый, от него стало тяжелее дышать.

— А вы не пробовали сюда провести вентиляцию, — проворчал он, на что дядя Бен усмехнулся:

— Это ни к чему. Отличный способ защиты для тех, что вздумает сюда пробраться без нашего ведома. Вряд ли кто-то продержится дольше нескольких часов, когда сработает защита и двери закроются.

— Хм, неплохо придумано. — Кэммирас огляделся, но в тусклом, голубоватом призрачном свете смог разглядеть лишь неровные каменные стены ведущего вдаль узкого коридора. Добавил: — Вами придумано? Или еще вашими родителями? Это же лет пятьсот назад сделано.

Подавить ощущение, будто что-то невидимое сжимает со всех сторон, не позволяя сделать и шагу, оказалось непросто. Потому Кэммирас полностью сосредоточился на дядюшках и том, что они рассказывали.

— Не настолько давно, мы не такие древние, — чуть обиженным тоном возразил дядя Бен. — Всего-то двести… — он переглянулся с братом, поправил сам себя: — нет, двести четырнадцать лет. А родители… при них наша империя еще не существовала.

— Ты хотел сказать: «Мы нашли этот источник уже после того, как их не стало», — поправил Кэммирас, но дядя Бен покачал головой.

— Я сказал именно то, что собирался. Но мы, кажется, совсем позабыли, зачем пришли.

С этими словами он щелкнул пальцами, и вдоль стен с обеих сторон зажглись… факелы? Наверное, хотел впечатлить этим дешевым фокусом. Зря: Кэммирас ведь успел заметить краем глаза, как дядя Сэл в тот же момент нажал на тумблер в стене, и проскочившие искры тоже заметил.

Но притвориться это вовсе не помешало.

— Вот это древность! — Кэммирас присвистнул в восхищении. Пошел вперед, не оглядываясь. Шаги идущих позади дядюшек он и без того слышал. Как и звук капающей воды из пещеры, которая открылась спустя десяток метров. Совсем небольшой, в виде полусферы. Стены заботливо выложены камнем, как и в коридоре. Но это ничуть не мешало воде просачиваться внутрь. Пол оказался скользким месивом из мокрой глины и луж.

Кэммирас с сожалением посмотрел на любимые туфли из последней коллекции, уже успевшие покрыться грязью. Про себя отругал дядюшек за то, что не предупредили. Но уже спустя несколько мгновений все мысли вылетели из головы, поглощенные тем, что было в стократ важнее.

Голубоватым сиянием в самом центре пещеры.

Оно казалось бесконечно хрупким. Кэммирасу вдруг захотелось накрыть его чем-нибудь, чтобы защитить. Ничего лучше собственных ладоней он не придумал. Сложил их домиком, протянул к свету…

Словно десяток молний прошли сквозь тело одновременно. Кэммирас попытался закричать, но не смог издать ни звука, застыв на месте. Сияние, которое виделось таким нежным, сейчас беспощадно жгло изнутри. Он был уверен, что вот-вот обратится кучкой пепла. Это было бы настоящим благословением — просто перестать чувствовать нестерпимую боль.

И в один миг, словно услышав мольбу Кэммираса, все прекратилось. Он обессиленно рухнул на землю, хватая ртом спасительно прохладный воздух.

— Выходит, мы в тебе не ошиблись, — послышался полный снисходительности голос дяди Бена.

Проигнорировав протянутую дядей Сэлом руку, Кэммирас поднялся. Пошатнулся, но сумел устоять на ногах. Сделал еще один глубокий вдох, а после оттолкнул дядю от себя. Ни говоря больше ни слова, направился к лифту. Сквозь гул в ушах услышал за спиной:

— Зря мы в нем сомневались.