Сочинения. Том 3. Антидепрессант

Эмануил Бланк

Редкое, по своей сути, восприятие Автором окружающей действительности, увлекает Читателя за собой. Погружает в особые чувствительные вибрации Человеческой Души. В процессе чтения возникает удивительный резонанс и сопереживание. Рассказы обладают психотерапевтическим эффектом. Основная интрига и подлинное чудо заключаются в том, что Читатель этой книги узнаёт и познаёт самого себя.

ЗИМНИЙ ШТОРМ В КОНСТАНЦЕ…

— Аристотель! Аристотеееель!, — орал в микрофон директор нефтеперабатывающего завода Констанце. Жемчужина на берегу Чёрного моря славилась не только пляжами, молодежными лагерями, но и внушительным объемом нефтяных сделок. Голос директора широко и громко разносился по всей территории предприятия, насквозь пропитанного резким едким запахом серы

— Аристотель, главный инженер, — скромно представился сухощавый мужчина, лет пятидесяти, с лёгкой улыбкой понимания. Видно было, что он привык к любопытным взглядам обывателей, впервые лицезревших редкого обладателя имени легендарного человека из далекой древности

Полвека особого отношения окружающих, искусно отточили черты лица, сформировав их аскетически-аристократическими, мудрыми, почище любого скульптора. Портрет дополнялся и украшался живыми умными глазами, искрящимися доброжелательностью и самоиронией.

Утро Констанцы — известного морского курорта, оказалось по уши завалено последствиями обильного ночного снегопада. Он был редким даже для Бухареста, находящегося много севернее.

Отяжелевший искрящийся снег склонил книзу бедные ветки деревьев, одел роскошные шапки на все разнокалиберные памятники, щедро завалил тротуары, вдоль которых уже неслись бурные потоки мутной талой воды.

Взгляд привлекла подержаная машина, быстро летящая по разбитой дороге. Из открытого водительского окна торчал торс мужчины в дубленке на голое тело. Голова с копной волос, развевавшихся ореолом, доставала почти до встречной полосы движения. Мужчина пристально, не отрываясь, смотрел на дорогу. Опасный трюк не прошёл даром. Раздался громкий треск сломанного зеркала встречной машины, и глаз горе-водителя был немедленно украшен внушительным кровоподтеком.

— Зачем он так высунулся из кабины?, — Володя Долгов, прилетевший из Удмуртии удостовериться, что в Румынии, действительно, перерабатывать нефть намного выгоднее, был полон недоумения

— Видишь большой ком снега на капоте машины?, — пояснил опытный Женька Кузьмин, несколько лет представлявший в Румынии великое Совтрансавто. — Этому идиоту было лень смахнуть снег, и всю поездку, пока ему не нахлобучили на глаз зеркало, он, сквозь лобовое стекло, ничего не мог разглядеть. Поэтому и ехал, наполовину высунувшись

Подивившись особенностям загадочного румынского характера, мы выслушали и долгое повествование Аристотеля. Рассказ о его сакральной связи со знаменитым древним тезкой, поучавшим самого Александра Македонского.

Вскоре, потомок древнего мудреца стал сбивчиво объяснять, почему тяжелая удмуртская высокосернистая нефть никак не подходит к переработке на ультрасовременном оборудовании завода.

— Смею заметить, — продолжал он хвастливо, что Ваша российская нефтепеработка даёт не более тридцати процентов выхода дизеля и бензина, а наша, — все семьдесят пять

Однако, ничего не поделаешь, — При этом, он, указал взглядом в потолок, где, видимо, должны были находиться спрятанные микрофоны.

— Не прогуляться ли нам по берегу моря? Здесь, как-то дышится тяжело, — разгадав незамысловатый намек профессионального взяточника, я уверенно зашагал в сторону бурно шумящей стихии

— Конечно-конечно, Домнуле (господин, рум) Бланк. Пофтим — Пожалуйста

Тугой черноморский бриз был резок и прохладен, даже для декабря. Вращая глазами, Аристотель живописно помогал руками, объясняя радужные перспективы взаимовыгодного сотрудничества.

Разбавление тяжёлой удмуртской сернистой нефти лёгким чёрным золотом из арабских стран, плескавшимся в соседнем терминале, выглядело заманчивым и экономически неотразимым.

В громадной металлической бочке нефтяного резервуара размещался целый миллион тонн. Маленькой щепоткой Аристотель показал размер небольшой, по его мнению, просто микроскопической мзды за такое огромное дело. На самом же деле, вкупе со скромно потупившимся взором прохиндея, размер его взятки надо было, скорее, демонстрировать не пальцами, а большими охватами. Тем не менее, условия были, все равно, очень выгодными.

Совершенно случайно, в кустах, оказался и «белый рояль», в виде нескольких бутылок знаменитой «Вдовы Клико». По поводу удачной сделки, они рванули одновременным салютом, вместе с нашими радостными эмоциями.

Прошло не менее получаса. Удаляясь с пустынного зимнего пляжа и слегка пошатываясь от выпитого, я оглянулся. У самой кромки моря, будто ведя неспешную беседу, стояли опустошенные бутылки шампанского.

Пена, радостно вырвавшаяся из их многолетнего плена, полоснула в наших душах вспышками неуёмной энергии.

Приземлившись на морской песок, она легко и незаметно смешалась с неотличимыми, но неизмеримо большими, почти бесконечными, количествами пены, которая зародилась и взлетала от гигантских серых волн, разбивавшихся вдребезги о неприступные бастионы огромных бетонных пирсов…