Кукловод

Эрнест Мельц

Дарен вырос в детдоме и, покинув его, оказался на обочине жизни. Но он не бунтует против жестокой действительности, так как уверен: все предопределено и ничего не изменить. Дарен принимает себя тем, кто он есть, и просто живет, стараясь радоваться мелочам, ведь на большее рассчитывать все равно не приходится.И все же у него есть заветная мечта. Когда она внезапно исполняется, вместо радости Дарен почему-то чувствует лишь пустоту. Чтобы заполнить ее, ему придется познакомиться со своей тенью… Книга содержит нецензурную брань.

Глава 3

Первый день не отличался ничем особенным. Меня больше знакомили не с людьми, а с коммуникациями и электросетями. Наверное, это справедливо. Единственный человек, помимо моего коллеги, с кем мне довелось поговорить, был сотрудник отдела кадров, который меня оформлял. «Мы должны быть незаметны для них, понимаешь?!» — твердил Николай. «Понимаю», — отвечал я. Ничего не поменялось, разве что работа не на свежем воздухе.

Мне выдали форму — новый чистый комбинезон, который был разительно лучше моего предыдущего. Я почувствовал себя белым воротничком, офисным клерком — в тепле, сухости и почти в чистоте. Пачкаться, конечно же, приходилось, но за формой нужно было постоянно следить — внешний вид был важен для них. Хотя не совсем понятно, к чему им мой внешний вид, если основной моей задачей было оставаться невидимкой. Тонкости офисной жизни.

Работы было значительно меньше, чем на путях, и я даже поначалу расслабился. Мне не нужно было убираться — для этого была клининговая компания; мне не дозволялось копаться в электросетях и любом другом оборудовании — для этого была другая обслуживающая компания; поэтому основной моей обязанностью был мелкий бытовой ремонт, принеси-унеси. Сломался шкаф? Пожалуйста! Отвалилось колесико у кресла? Я тут как тут! Нужно передвинуть мебель? Я к вашим услугам! В общем, работа не пыльная.

Днем меня позвали в приемную, нужно было помочь установить рабочее место для новой сотрудницы. В технике я не разбираюсь, поэтому от меня требовались только руки — что куда поставить. Ее звали Марина, скромная, тихая девушка. У нее тоже был первый день, и я думал, что могу с ней сдружиться на этой почве. Подходя к месту, я увидел нескольких человек: две девушки сидели за стойкой и беседовали с мужчиной, одетым в строгий серый костюм. Он стоял спиной ко мне, облокотившись на стойку. Они о чем-то разговаривали, и девушкам явно нравился этот диалог. Они мило улыбались, заглядываясь восторженно на своего собеседника. Марина сидела в сторонке и изучала какие-то документы. Они услышали, что я подхожу к ним, девушки посмотрели в мою сторону, улыбки сошли с их милых лиц. За ними обернулся и мужчина. На нем была элегантная белоснежная рубашка, а завершал этот образ темно-синий галстук. Мужчина, в отличие от девушек, не переставал улыбаться, демонстрируя безупречно ровные белые зубы.

— Добро пожаловать в нашу компанию! — он обратился ко мне. — Вы же новенький? Я вас раньше не видел.

— Да, сегодня мой первый рабочий день.

— Какое совпадение! У нашей Мариночки тоже сегодня первый день!

От его обращения разило вульгарностью и снисхождением. Марина подняла голову, и из-под широкой оправы я увидел самые печальные глаза на свете. Ей было не больше двадцати лет. Она попыталась улыбнуться, но вышло что-то нелепое и несуразное, возможно, она нас и не слышала вовсе, настолько была увлечена чтением.

— Как вас зовут, молодой человек?

— Дарен.

— Какое редкое имя, однако ж. А меня — Алексей! Будем знакомы.

«Однако ж» он не протянул мне руки, и я тоже стоял смирно.

— Дарен, мы тут как раз говорили о вас, не поверите.

— Вы правы, что-то не верится.

— Представьте себе! В действительности мы вам завидовали! Представляете?

— Как-то слабо.

Он усмехнулся, а за ним и девушки.

— Именно так, старина, мы вам завидовали! Я рассказывал девушкам, как я сбился с ног в эти выходные в поисках хоть сколько-то годного костюма. Честное слово, я провел весь день в примерочных! Проще и даже выгоднее, я уверен, заказать пошив костюма. Я так и сделаю в следующий раз. — Девушки одобрительно покачали головой. — И я не один такой, поверьте, девушкам в этом плане в сто раз сложнее! Необходимо постоянно заботиться о внешнем виде, тратить свои выходные на походы по магазинам. Ах, эти вечные примерки! Каждое утро — головная боль, честное слово! Даже мне, кому можно взять обычный, самый простой серый костюм, белую рубашку и галстук под настроение, приходится по тридцать минут утром стоять перед шкафом с одеждой и думать, какой из пятидесяти оттенков серого мне сегодня выбрать. — Девушки продолжали одобрительно кивать.

— Ох ты, скромник, простой серый костюм от Zegna, сама невинность, вы только посмотрите! — одна из девушек с плохо скрываемой лестью вдруг обратилась к Алексею.

Мужчина сделал вид, что не обратил внимания, и не повернулся в их сторону, но на лице проступила едва заметная самодовольная улыбка, и он продолжил:

— Другое дело вы, старина! Надел форму и пошел себе на работу! — он развел руками, пытаясь подчеркнуть эту простоту. — Даже стирать необязательно — все равно испачкаетесь! Нет, старина, вы определенно счастливчик!

— Работа не такая пыльная, вы бы тоже справились. Я могу для вас разузнать в отделе кадров, если хотите.

Алексей сильно изменился в лице.

— Нет уж, спасибо, оставим эту нелегкую работу профессионалам. Марина вас, кстати, ожидает.

Алексей снова повернулся к девушкам и продолжил о чем-то шептаться. Я быстро справился с работой и поспешил к себе в каморку, не желая больше давать поводов для насмешек.

Еще не раз я встречался с Мариной и даже как-то пригласил ее на обед. Поблизости есть несколько мест, где можно было перекусить. Я ходил в столовую: еда там приличная и, что самое главное, дешевая, по сравнению с ресторанами, разбросанными в округе. А еще я мог ходить туда в рабочей одежде, так что мне не нужно было туда-сюда переодеваться. В тот день я увидел, как она сидела одна за столиком. Кроме нее, я никого не встречал в этой столовой из наших коллег и был приятно удивлен этой встрече. Мы уже были знакомы, мы оба устроились в один день, и я, ни на секунду не задумавшись, подошел к ней и предложил пообедать вместе. Она сначала осмотрелась по сторонам, а потом поздоровалась. Я не придал этому значения. Видимо, она растерялась, когда я так внезапно подошел.

— Мы могли бы пойти на обед в соседнее кафе, если тебе больше нравится, тут недалеко, я покажу.

— Ну, я… даже не знаю, — она явно стеснялась, и я хотел своей уверенностью помочь преодолеть ей страх.

— Да ты не переживай, у меня есть другая одежда, я переоденусь, и мы пойдем на обед! Давай завтра, что скажешь?

— Да, почему бы нет. Спасибо! Значит, завтра?

— Завтра. В двенадцать, хорошо?

— Конечно, — она улыбнулась.

— Отлично, вот и договорились! Хорошего тебе дня!

— И тебе, Д…

— Дарен.

— Да, Дарен, прости, я сегодня какая-то заторможенная. Только не подумай, что я не знала твоего имени!

— Да ничего я такого не подумал!

— Такое редкое имя.

— Ну, я побежал! До завтра!

— Пока.

Весь оставшийся день я думал над тем, что одеть завтра на обед, потому как никакой другой приличной одежды у меня, конечно же, не было. Все, чем к тому времени я успел разжиться, — это военная форма, которую мне комиссовал старшина, и железнодорожный бушлат, весь пропитанный мазутом с одной и потом с другой стороны. Ни в чем из этого я не мог появиться даже в столовой, не говоря уже о ресторане, потому я решил отправиться после работы за покупками в расположившийся неподалеку торговый центр.

В тот день нам как раз выдали аванс, и я с решительным намерением спустить немного деньжат побежал в торговый центр. Я никогда раньше не заходил в подобные места, не было надобности. И первое, что меня удивило, — это чистота. Все вокруг сверкало. Мраморный пол был отполирован до блеска так, что в нем можно было видеть собственное отражение. Огромные витрины магазинов украшены одна пестрее другой, завлекая многочисленных покупателей. Толпы людей хаотично перемещались от одной двери к другой, словно пчелы, перелетая с одного цветка на другой. Удивительно, как они только не сталкивались друг с другом, ведь взгляды их разбегались от всего разнообразия товаров. В коридорах стояли скамейки и импровизированные бутафорные деревья с неестественно яркими цветами, щедро усыпавшими каждую ветвь. Огромный холл упирался в большую площадь, усеянную многочисленными кафе. За столиками сидели, люди, попивая кофе и ведя оживленные беседы. А в самом центре площади был расположен фонтан. Журчание воды едва заглушало гул, стоящий вокруг. С другой стороны были эскалаторы, как в метро, только много чище и сделанные из стекла. Я проследил взглядом по его пути, после третьего этажа задрал голову и увидел огромный стеклянный купол, нависавший над самой площадью. Какая бы ненастная погода ни была на улице, здесь всегда было ясное небо. Все эти люди нашли свое место под солнцем.

У меня кружилась голова от всего этого великолепия. Словно истукан, я стоял посреди площади, пока мое сознание пыталось охватить и заполнить это пространство. Мимо то и дело пробегали люди, и некоторые из них косо поглядывали на меня. Я заметил несколько компаний молодых людей, завидев меня, они начинали перешептываться и смеялись. Я понимал, что не совсем вписываюсь в эту картину, но настроение было приподнятым из-за предстоящего обеда, и я не придавал значения подобным насмешкам. У меня не было ни единого повода усомниться в себе. Я только устроился на хорошую работу, завтра у меня была встреча с девушкой, жизнь налаживалась. Я даже стал думать о новом жилье. У меня промелькнули мысли, словно мы сошлись с Мариной, что мы полюбили другу друга, поженились. Я представил, как мы растим наших детей в своем большом доме, живем одной дружной семьей. Как я играю с малышами, провожу с ними много времени, всегда помогаю им, я всегда рядом. Эти мысли стремительным ураганом пронеслись в моей голове, но я их прогнал — было непозволительно рано думать о подобном. Но мое подсознание уже проложило путь в светлое будущее, обустроилось там и зажило припеваючи. Все было возможно, я твердо в это верил.

Придя в себя через некоторое время, я осмотрелся по сторонам, вспомнив об основной цели своего визита. Передо мной было несколько магазинов. В одном толпилась куча людей, все оживленно щупали, трогали, растягивали, прикладывали, смотрелись в зеркала, утыканные в каждом углу. У примерочных была очередь, а консультанты с отрешенными лицами молча и без энтузиазма устраняли последствия этого локального апокалипсиса. Я чувствовал себя смущенным, так как никогда раньше не был в подобных местах и не имел никакого представления о том, что сейчас модно, а что нет. Поэтому я надеялся на помощь консультанта. Но в этом магазине, похоже, им самим нужна была помощь. А еще мне не хотелось выглядеть полным лохом, если я вдруг выберу что-нибудь совсем несуразное или даже смешное. Я представил себе картину. Беру понравившуюся вещь с вешалки, прикладываю к себе, обращаюсь к консультанту, надеясь на одобрение, а он смотрит и смеется. Хватается за живот и просто ржет, не может остановиться. За ним поворачивается вся очередь, люди смотрят на меня и тоже начинают смеяться. В очереди стоит женщина с ребенком, он еще совсем мал, чтобы понять, отчего все смеются, но мать наклоняется к нему, показывает на меня пальцем и шепчет что-то на ухо, после чего он тоже закатывается в истерике, противно тыкая в меня своими маленькими кривыми ручонками. И вот, нелепые истории обо мне уже передаются из уст в уста, от поколения поколению на моих глазах.

Я стал искать другой магазин, в котором бы не было столько покупателей и где мне смогли бы помочь, не привлекая излишнего внимания. Я направился к стеклянным дверям, из-за которых разносилась тихая приятная музыка и где скучавшие администраторы вели друг с другом непринужденную беседу. Они улыбались, были в хорошем настроении, отчего я подумал, что они уж точно смогут мне помочь. Я вошел внутрь и стал нерешительно разглядывать одежду. Ко мне подошла девушка.

— Добрый вечер! Я могу вам помочь? — В ее выражении не оказалось той приветливости, что была минуту назад, и читалось явное сомнение в ее желании мне помогать.

— Здравствуйте! Знаете, небольшая помощь мне действительно не помешала бы.

— Что ж, я вас слушаю! — Ее взгляд бегло пробежался по мне, словно сканер на кассе в супермаркете. Интересно, у нее перед глазами тоже высветился ценник? Сколько, по ее мнению, я стою?

— У меня завтра обед с девушкой, а мне совсем нечего надеть.

— Да, я вас поняла. Ну что ж, у нас большой выбор. Вот посмотрите это.

Она начала поочередно предлагать мне то брюки, то пиджак к ним, отмечая все особенности того или иного кроя, качество материала, фактуру, цвет, потом переключилась на сорочки, и тут я окончательно потерялся.

— Вы знаете, я совершенно не понимаю, о чем вы толкуете, поэтому я полагаюсь на ваш вкус.

— Спасибо за доверие. Позвольте тогда предложить вам это. — Она отвела меня в другой угол, где все было уже не просто на вешалках, а стояли шикарно одетые манекены.

— Да, с таким парнем не стыдно показаться в ресторане.

Девушка улыбнулась, подошла к манекену и стала рассказывать все о подобранной композиции в таких выражениях, словно о своем лучшем друге. Я уже ее не слушал. В мыслях я представлял себя в этой одежде, как мы сидим с Мариной в ресторане и все смотрят на нас, мужчины одобрительно покачивают головами, а девушки улыбаются и завидуют нам. В моей голове опять всплыли красочные картинки из нашего счастливого будущего, и я уже был не в силах им противиться.

— Мне очень нравится.

— Хотите примерить?

— А можно?

— Нужно! Пройдемте, я сейчас все вам принесу.

Полностью переодевшись, я вышел в зал, чтобы посмотреться в зеркала и немного пройтись. Костюм сидел превосходно, насколько я мог об этом судить, хотя и чувствовалась некая скованность в движениях.

— Он вам очень идет! Посмотрите, какой вы стройный и импозантный!

Не знаю, что она этим хотела сказать, я был погружен в самолюбование. По ту сторону зеркала был совершенный незнакомец. И действительно, костюм как-то заставлял меня держать ровнее подбородок и следить за осанкой. Непривычное ощущение, но мне оно нравилось.

— Мне нравится. Беру!

— Отличный выбор! Вы пока переодевайтесь, а я вам все упакую.

Было немного неприятно теперь натягивать на себя свои старые лохмотья, раньше я не обращал особого внимания, но сейчас вдруг почувствовал разницу. Приятная музыка, забота персонала, все это создавало зону комфорта, в которой я совсем позабыл, где был еще месяц назад. Вся эта красота теперь окружала меня, и так оно и должно было быть.

Девушка широко улыбалась, завидев меня еще только выходящим из примерочной. Рядом с ней стоял ассистент и держал несколько пакетов, приготовленных для меня. «Какая забота», — подумал я и легкой походкой, словно дрейфуя по залу, подошел к кассе.

— Оплата по карте?

— Карте?

— Или, может, наличными?

— Да, конечно, наличными. — Я совсем забыл, что у меня есть карта, а когда вспомнил, то стал сомневаться, а можно ли ей было расплачиваться. Аванс мне выдали в конверте.

Девушка снова улыбнулась. Я был приятно поражен, какими добрыми и участливыми могут быть совершенно незнакомые люди.

— Это замечательно. С вас восемьдесят пять тысяч триста девяносто девять рублей, — она снова улыбнулась и посмотрела на меня.

Меня словно ударили по голове.

— Сколько, простите? Я не расслышал, — совершенно ровным тоном, стараясь не выдать волнения, проговорил я.

— Восемьдесят пять тысяч триста девяносто девять рублей. Это новая коллекция. Ой, простите, совсем забыла о скидке.

Я вздохнул с некоторым облегчением.

Девушка быстро пощелкала на калькуляторе и снова посмотрела на меня. «Скидка — это хорошо», — подумал я.

— И так, с учетом скидки получилось восемьдесят одна тысяча сто двадцать девять рублей.

Улыбка не сходила с ее лица.

У меня округлились глаза, и пересохло в горле. Я нервно сглотнул слюну и потянулся в карман. Не знаю, зачем я это сделал, денег от пересчета все равно не прибавилось бы. Я пересчитал купюры, наперед зная результат. От этого я лишь выглядел еще более ничтожным. Эта сумма в три раза превышала мой месячный оклад, который я, собственно, еще даже не получал. Десять тысяч рублей, которые еще минуту назад казались мне существенной суммой, в мгновение превратились в бесполезные бумажки из детской монополии.

— Может, все-таки по карте?

— Да, пожалуй… Нет, простите… Так неловко, — я скривил губы в подобие улыбки и развел руками.

Девушка сняла с себя притворную ухмылку и переглянулась с мужчиной, державшим мои пакеты.

— Я же говорила! С тебя косарь, проспорил!

Мужчина с сожалением посмотрел на меня.

— Эх, а я на тебя надеялся, мужик. Эх ты!

— Простите, пожалуйста, — я не понимал, собственно, за что извинился, но все равно чувствовал себя виноватым.

Мужчина поставил пакеты на стол, они завалились набок, и я увидел, что те были совсем пустыми.

— Попробуйте вон тот магазин напротив, пожалуйста, или еще, говорят, есть неплохой развал на той стороне железной дороги, может, получится подыскать что-нибудь там. Уверена, ваша девушка оценит.

Я развернулся и пошел прочь из магазина. Интересно, откуда она знает о развале?! Ноги еле переваливались, а ошметки порванных башмаков цеплялись за сверкающий мрамор. За спиной слышались усмешки, и на глазах непроизвольно выступили слезы.

Мой карточный домик рассыпался, ветер нещадно раскидал его по песку, а нахлынувшая волна унесла в открытое море. Я был опустошен. Все мои недавние фантазии и мечты о лучшей жизни рассыпались. Все было бесполезно, все мои попытки смешны. Я начал копаться в себе, силясь найти причины и ответы. Почему-то сразу вспомнились годы в приюте, синяя скамейка и муха, в последний раз за свою короткую жизнь ударяющаяся о стекло. Я злился и не понимал, почему мир так жесток ко мне. Какое они имеют право осуждать и смеяться надо мной? Они сами-то могут себе позволить ту одежду, что продают?! Почему люди, которые меня совсем не знают, уже делают обо мне свои неутешительные выводы и, что самое обидное, почему они так часто оказываются правы? Что они знают и видят такого, что не понимаю и не замечаю я? Почему я такой ущербный?! Все эти вопросы по цепочке рождали еще больше вопросов. Разум был не в силах ответить ни на один из них. Я чувствовал, как дыхание мое учащалось, перед глазами все плыло. То ли виной тому были накатившие слезы, то ли само сознание уплывало от меня.

Я не помню, как выходил из торгового центра, сколько прошло времени, но когда я собрался с мыслями, то обнаружил себя у того самого развала с одеждой. Я точно не мог позволить себе прийти на обед в своих лохмотьях, поэтому быстро пробежался по рядам и похватал, что мне хоть немного приглянулось. Цены отличались разительно. Примерочных у них не было, поэтому приходилось брать приблизительно, и только пиджак я решился накинуть на плечи. Сидел он совершенно иначе, мне не хотелось держать ровно подбородок, и осанку он мою не выправлял, но мне было все равно. Об обуви я и вовсе вспомнил только дома. Пришлось взять ботинки у Андрея, моего соседа, он был единственным, чей размер был близок к моему, но и они были немного велики.

Утром я встал пораньше, чтобы еще раз спокойно прикинуть свой наряд. Я мог забыть о какой-нибудь мелочи, что испортила бы весь мой внешний вид и все свидание. В действительности я буквально встал с кровати, глаз не сомкнул всю ночь. Разве что проваливался в небытие на несколько минут, заплутав в тумане своих мыслей. Вся ночь была ожесточенной борьбой, в которой никак не мог определиться победитель. То с таким трудом выстроенная логическая цепочка, казалось, окончательно взяла верх, но очередная предательская мелкая мыслишка ломала весь кавалерийский строй, и в рядах начиналась паника и хаос. И в этом облаке потерянных мыслей я блуждал, потеряв чувство времени и пространства. Изредка всплывали, казалось бы, совершенно четкие картинки. Но в попытках за них ухватиться меня подхватывал очередной вихрь фантазий, иллюзий и череда непонятных событий, мест, лиц, которые, как я ни силился с утра вспомнить, никогда не получалось. То снова начинала прослеживаться некоторая зависимость, и я мог уцепиться за свое сознание, что я существую здесь и сейчас, и тогда я приходил в себя. И как это бывало не редко, обнаружить себя я мог совершенно не там, где оставил. То сидя на корточках возле кровати, и, главное, так натурально, словно на секунду присел и задремал. То сидя в кресле, словно размышлял о чем-то бесконечном, глядя в ночное окно. А то и вовсе лежа посреди комнаты плашмя, словно меня внезапно выключили, когда я еще стоял, и свидетельство тому — мой красный ушибленный нос. Самое безобидное было проснуться лежа в ванной или справляющим нужду. По этой причине после одного такого случая я сплю голышом, чтобы к утренней суматохе не добавилась экстренная стирка. Я не помнил, как добирался во все эти места, и списывал все на усталость и стресс, от которого и были эти проявления лунатизма. Сегодня я проснулся, и на мне была натянута одна штанина, а все остальное раскидано по полу. Уж и не знаю, куда я там собирался, но я решил, что все это было из-за волнения по поводу внешнего вида перед предстоящим свиданием. Видимо, и во сне я прикидывал, в чем же мне пойти.

Как ни странно, но с утра я чувствовал себя довольно бодрым, сказывалось волнение, и я меньше всего думал о мешках под глазами, меня беспокоил тот мешок, который я собирался надеть на встречу с Мариной. Я стоял перед зеркалом и с тоской смотрел на себя. О каких мелочах, что испортили бы мой внешний вид, я мог вчера только думать?! Проблема была куда более фундаментальной.

— Дарен, если сильно болтаются, ты двое носков надень.

В словах Андрея не было ни издевки, ни сарказма, он действительно считал это решением проблемы. Оттого и я не злился на него.

— Спасибо, Андрей, ты меня и так уже выручил.

Он улыбнулся.

— Да ты не дрейфь! Ты отличный мужик, а это главное! Ну ладно, удачи, я на работу! Бригадир, зверюга, как ты ушел, стал следить за нами, проходу не дает. Эта скотина даже с утра объяснительную требует, если на пять минут опоздаешь. Так что я побежал, мне без работы никак нельзя. Не все же такие везунчики, как ты, да еще и красавчики, — он подмигнул мне и вышел за дверь.

Еще с минуту я стоял перед зеркалом, будто бы от этого что-то изменится в моем внешнем виде. Но изменилось что-то внутри — я смирился. Делать было нечего. Оттого я переоделся в рабочий комбинезон, аккуратно сложил остальные вещи в тот же пакет, в котором вечером все это притащил, и пошел на работу.

В офисе день был довольно спокойный, и мне никак не выпадало повода наведаться к Марине. Признаться, я трусил подходить без причины, боялся показать, как этот обед много значит для меня. Казалось бы, такая мелочь, а я из кожи вон лезу. Часы неумолимо отсчитывали время, а я все никак не решался. За тридцать минут до обеда в каморку влетел Николай, мой напарник, и, грозно расшвыривая стулья, плюхнулся рядом со мной.

— Вот черт, вот только соберешься на обед, так сразу работа находится! Ей-богу, они это нарочно! У них это, наверное, что-то вроде игры «доведи соседа».

— Не поминай имя…

— Заткнись, Дарен, вот только не надо сейчас этой своей религиозной хрени!

— Да, — многозначительно кивнул я в ответ, и тут же в голову пришла мысль: — А хочешь, я за тебя сделаю? Мне нетрудно.

Николай подозрительно посмотрел на меня.

— Ну, даже не знаю, чтобы ты сделал за меня работу, в то время как я спокойно развалился бы в кресле, включил запись вчерашнего матча, открыл обед, что сложила мне теща, с моими любимыми тефтельками. Ты же знаешь, как я терпеть не могу ее стряпни! Право, даже не знаю, как решиться на такое. — Его лицо было необыкновенно серьезным, и я не понимал, где тут подвох и что именно из перечисленного его так настораживает.

— Ну, я могу еще пойти обедать один куда-нибудь и не мешать тебе все это время.

— Еще и физиономия твоя не будет портить мне пищеварение! Вот это уда… ужас, я хотел сказать. Ну да ладно, я готов на это пойти ради нашей с тобой дружбы! Но только вечером каморку убираешь ты, по рукам?

Я чувствовал явный подвох. Будь у меня чуть больше времени, я бы сразу все понял, но сейчас голова моя была занята совершенно другими мыслями, и я был готов на все. Ну, может, не на все, но на многое.

— Договорились.

— Вот и славно! Тебе чертовски повезло, Дарен, что у тебя есть такой друг и наставник, как я, который всегда готов пойти навстречу!

— Это уж точно! Спасибо, Коль.

Он явно не понимал, за что я его благодарил, и ухмыльнулся мне в ответ. Я выбежал из каморки.

— Эй, куда побежал! Наряд возьми, дурень, в смысле Дарен!

С работой я управился за несколько минут, принеси-подай-протри-унеси, ничего особенного, и сразу поспешил в приемную. Я совсем не удивился тому, что Алексей опять околачивался возле девчонок и они решали, куда пойти на обед. У меня совсем не было времени на сомнения и нерешительность, поэтому я сразу подошел к Марине. Она, как обычно, сидела, увлеченно листая и перебирая бумажки. Видимо, это такой неписаный местный обычай, когда на новичка скидывают всю работу.

— Привет, Марина!

Она немного испугалась, когда я к ней обратился, до того она была увлечена.

— Привет, Дарен, — она улыбнулась мне.

— Ну что, с обедом все в силе? — я немного наклонился к ней и сбавил тон.

— Да, я умираю с голоду! А почему шепотом?

Я выпрямился и осмотрелся по сторонам, потом снова на нее.

— Ничего не шепотом. Ну так что, в двенадцать на проходной? Куда пойдем?

— Хорошо, я чего-нибудь придумаю.

— Договорились! Ну, я пошел собираться. Пока, в смысле до встречи.

Черт, ну что ж я за олень-то такой! Это всего лишь обед!

— Ты что-то сказал, Дарен? — Марина окликнула меня.

— Нет-нет, я говорю, очень, очень хорошо. Ну так в двенадцать?

— Да.

— Славно.

Я отвернулся, вложил руки в карманы и поспешил прочь, пока еще чего-нибудь не ляпнул.

Я напугал Николая, внезапно ворвавшись в каморку, и тот чуть было не выронил тарелку с тефтельками.

— Твою ж…

— Прости-прости, я только на секунду.

У него был набит рот, так что от первой фразы во все стороны полетели ошметки еды. Я успел схватить пакет с вещами и выскочить, пока он не прожевал и не продолжил свое возмущение в привычной для него форме. Николай, силой проталкивая кусок по своей глотке, морщился, краснел и уже вслед зарядил мне пару напутственных проклятий. Но я его уже не слышал.

Я быстро переоделся в туалете и вышел из офиса. На проходной уже ждала Марина. Сделав невозмутимый вид и, как я полагал, придав тем самым себе немного уверенности, я подошел к ней.

— Ну что, куда пойдем?

— Дарен? — Она быстро осмотрела меня, но осеклась, видимо посчитав это неуважительным, потом посмотрела в сторону выхода, куда уже смотрел и я.

— Мне коллеги посоветовали одно место, сказали, что там вкусно и недорого.

— Славно, пойдем туда!

Мне хотелось скорее покинуть офис.

Место называлось «Il piacerri», и находилось оно в паре кварталов от офиса. Если честно, то я бы забрался еще дальше, чтобы ненароком не встретить кого. Нас посадили за столик, дали меню и несколько минут на размышление. Я совершенно не разбирался в итальянской кухне, собственно, я ни в какой не разбирался, но в итальянской в особенности, поэтому взял первое, что было по списку. К моменту, как нам принесли салат, мы не проронили ни слова. Я совершенно не представлял, о чем нужно говорить и с чего начать. Поэтому для меня было спасением, что молчание нарушила Марина.

— Я слышала, что ты недавно работаешь в этой компании, — она улыбнулась.

— Да, еще и месяца не прошло.

— Если честно, то это забавно, что мы устроились сюда в один день.

— Да, это необычно.

— Тебе нравится здесь работать, Дарен?

— Да, работа не пыльная, мне нравится.

— Ничего себе не пыльная! Ты столько всего делаешь! Ты целый день ходишь и всем помогаешь! А помогать кому-то — это здорово!

В ее тоне было и возмущение, и ликование. Меня умиляло, как она при этом строго хмурила бровки, а через секунду расплывалась в улыбке.

— А тебе здесь нравится? Не прям здесь, а, в смысле, работать у нас.

— О да! Здесь столько всего интересного! Не то что у нас в городке, на работу можно устроиться только продавцом! — Ее лицо снова поменялось, и сейчас в нем было немного тоски и разочарования.

— Так ты не отсюда родом?

— О, нет, я приехала из Воронежа. Вернее, сбежала оттуда.

— Как это сбежала?

— А вот так, взяла и сбежала! Бросила институт и сбежала!

— А как же твои родные?

— А что родные? У них своя жизнь, у меня теперь своя! Кому сдался этот пищевой институт?

— Пищевой?

Я не знал, что такие бывают.

— Да-да, пищевой! Я же говорю, либо кухаркой, либо продавцом — завидная карьера! Вот я и бросила его.

— Кого его?

— Институт!

— Ах да, прости, пожалуйста.

Я смотрел в эти полные борьбы и устремлений глаза, но не мог понять, что могло побудить ее бросить свою семью.

— И вот я здесь, встречай, Москва! Я поступила в колледж на вечернее экономистом и устроилась на работу. Это мое первое место, а я уже зарабатываю больше, чем моя мама!

— Мама…

— Да, мама и папа, вместе взятые. Вот выучусь, еще им помогать стану. Такой у меня план.

— Чудесный план, — согласился я.

И все же меня не покидала мысль, что у этой хрупкой девчушки столько сил и смелости, которые позволили ей бросить родной дом и отправиться навстречу своей судьбе.

— А ты откуда приехал, Дарен?

— Я?

— Ну да, или ты из Москвы? — она ехидно улыбнулась.

— В общем-то, можно сказать, что я из Москвы.

Ее улыбка сошла на нет, и на лице появилось удивление.

Конечно же, я не знал, где я родился, но в свидетельстве записали именно Москву.

— Так ты у нас москвич! Столичный парень! Вот это везунчик!

— Видимо, так и есть, ты уже второй человек, кто меня так называет за сегодняшний день. Везунчиком.

— А где ты живешь?

— Да, собственно, тут недалеко.

— Ничего себе, еще и квартира в центре города! — Она с одобрением и нескрываемой завистью смотрела на меня.

— Да я не один живу.

— А, с родителями, значит.

Марина была чудом перевоплощения. Ее лицо меняло выражение с каждой фразой, и порой так кардинально, что ты не мог понять, что в действительности было у нее на уме. Сейчас ее лицо приняло выражение некоего презрения или снисхождения. Мне сложно было разобрать, так как я ее совсем плохо знал. Хотя это зависит от того, с чем сравнивать. На данный момент я о ней знал даже больше, чем о самом себе.

— Нет, я живу с друзьями, вернее, с бывшими коллегами.

Я нарочно избегал темы родителей, меньше всего мне хотелось рассказывать ей, что я из приюта. Репутация среди нашего брата водится не лучшая. А я хотел произвести хорошее впечатление на Марину.

— Эм, так это хорошо, вместе веселее!

— Да, бывает и весело. — Я улыбнулся ей в ответ.

— Эх, повезло же тебе родиться в Москве! Я прям завидую тебе! Да что там я, вся остальная Россия завидует вам. Подумать только! Столица! Все сюда стремятся приехать, а вы уже тут, у вас все схвачено. Нет, ты не подумай, я это не со злостью! Я только рада, что у тебя все хорошо. Снимаешь квартиру в центре города, в двух шагах от работы, родители рядом, если что, помогут.

Меня совсем не задевали ее непроизвольные нападки, в ней говорила зависть и обида, хоть тут и нечему было завидовать. Но осознание этого придавало ей сил, возвышало ее в своих же глазах и не давало упасть духом. Видимо, схожие чувства испытывал каждый, приехавший покорять этот огромный город.

— Всегда можно вернуться в родной дом, обнять маму с папой! Они тебя накормят твоими любимыми варениками со сметаной.

Когда Марина говорила о родителях, ее взгляд, как и ее душа, устремились в тот самый дом. Глаза ее смотрели куда-то мимо, и в них появился едва заметный блеск. Я твердо решил не рассказывать ей о своей семье, а постараться уйти от этой темы, и начал прикидывать варианты, о чем завести разговор.

— А все-таки хорошо жить с родителями под боком! Расскажи о них, Дарен. Ты часто к ним ездишь? — Марина приободрилась и приготовилась к интересному рассказу. Я минуту сидел молча, все еще перебирая варианты, и, дабы не смущать Марину, сунул в рот кусок побольше, чтобы выиграть время.

— Они умерли, когда я был еще ребенком, автокатастрофа, я их совсем не помню, — отчеканил я, попытавшись скопировать тот же взгляд, что я только что видел у нее.

— О, прости меня, я…

— Все хорошо, ты тут ни при чем. Ну, если только это не ты была тем пьяным водителем двадцать лет назад. — Я посмотрел на нее и выдавил из себя улыбку. По-моему, получилось совсем натурально. Марина страшно смутилась, но улыбнулась в ответ.

Тем временем нам принесли второе, и мы в полной тишине сидели, кушали, изредка посматривая друг другу в тарелки в попытках найти там тему для разговора и нарушить повисшее молчание. Марина стала смотреть по сторонам, и я тоже решил поддаться этому невинному развлечению. За соседним столиком, позади меня, уселись наши коллеги. Алексей встретился со мной взглядом, потом наклонился к девчонкам и что-то шепнул, после чего те закатились в истерическом припадке. Одна девушка махала рукой, словно от его шутки дурно пахло, но все же продолжала смеяться. Вторая явно смутилась, но тоже широко улыбалась, не в силах скрыть своего веселья. Алексей хитрым взглядом косился в мою сторону, а потом помахал мне рукой в знак приветствия. Я кивнул ему в ответ. Все же он был мил и приветлив со мной. Повернувшись к Марине, я заметил, что она была немного смущена, и подумал, что скорее нужно разбавить неловкую паузу. Краем уха я слышал громкие и веселые разговоры наших коллег. Им всегда было о чем поговорить.

— А чем ты увлекаешься, Дарен? — Видимо, Марина тоже подслушала разговор за соседним столиком.

— Увлекаюсь в смысле?

— Ну да, у тебя есть хобби?

— Даже не знаю, видимо, нет, а ты?

Марина не стала заострять внимание на том, что у меня нет хобби, и спешила рассказать о себе.

— О, я много чем увлекаюсь! Порой даже не знаю, как на все это только находится время! Сейчас я увлекаюсь танцами, ну так, не профессионально, конечно, я не могу пока пойти в какую-нибудь школу, поэтому танцую дома! Но я обязательно заработаю денег и пойду в лучшую школу танцев! А еще я люблю рисовать, бывает, так засижусь, задумаюсь, а в руках карандаш, и сижу себе, рисую, что в голову придет. Еще я очень люблю читать, но меня не всегда надолго хватает, большие книжки мне быстро наскучивают! Другое дело, короткие любовные романы или детективы. А еще я люблю собирать пазлы. Знаешь, что это?

Я покачал головой.

— Это такие картинки, разрезанные на много маленьких кусочков, и тебе нужно их собрать. Очень интересно! А еще в детстве я увлекалась вышивкой, мама говорила, что у меня очень хорошо получалось, но я уже больше этим не занимаюсь. А еще…

Она все продолжала говорить, а я все слушал, глядя в ее полные жизни глаза, и думал: «Зачем? Зачем она все это мне рассказывает?!» И не находил ответа, и чем ответить ей, тоже не знал. Я чувствовал непреодолимую пропасть между нами и силился представить, какое хобби могло бы заполнить ее или хотя бы соорудить небольшой мостик между нашими мирами.

После провального свидания я долго не мог прийти в себя. Еще больше замкнулся и ни с кем не общался. Но в чем-то Марина была права, хоть и сама этого не сказала напрямую. Ее поступок говорил громче тысячи слов: «Я чудик». Действительно, я не совсем «нормальный» человек. Что ж, такова моя судьба, жизнь сделала меня тем, кем я был сейчас. Но это не значит, что я всегда буду таким. Я могу все изменить, и то, где я сейчас находился и чего уже добился, подтверждало мои убеждения. Я сам могу измениться, стать нормальным, ну или хоть немного похожим на нормального человека.

Несомненно, в моем маленьком мирке произошли большие изменения. И самое большое было связано с моим переездом. Я не стал пользоваться гостеприимством и злоупотреблять добрым отношением ко мне моего старого работодателя и уже по истечении первого месяца поменял квартиру. Конечно же, я не смог бы этого сделать без посторонней помощи, и она, как всегда, пришла с неожиданной стороны. Сестра Олеси, моей благодетельницы, была риелтором, и у нее простаивала одна квартира в этом же районе. Квартира была двухкомнатной, но скромной по содержанию и даже убогой по местоположению, но мне это как раз не мешало. Она находилась в старом шестиэтажном здании на первой линии железнодорожных путей. Ремонт в ней делали еще при Сталине, и звукоизоляция была соответствующей. Но мне было не привыкать к грохоту стальных колес локомотивов. Так что мы нашли друг друга. Квартира хоть и была, по самым сдержанным оценкам, скромной, и то была мне не совсем по карману. Но и тут моя благодетельница поручилась за меня, и я вселился без первоначального взноса. А сестра ее тем временем обещала подыскать мне сожителя.

Проводы на старой квартире были весьма скромными. Андрей с Сергеем, видимо, даже не поняли, за что они пили, и быстро замкнулись в своей тесной нерушимой компании, запевая былые военные песни. Холбек приготовил свой фирменный плов и даже по такому случаю пригубил немного водки, но дальше мы с ним перешли на чай, и до самого утра он рассказывал мне о своем родном крае. Он рассказывал о своем селе Яккатут, откуда были родом его родители, но сам он юношеские годы провел в Ташкенте. Проведенное в поселке детство он вспоминал с особенной теплотой, хоть и сетовал на трудную жизнь в горах. Служба в армии по счастливой случайности забросила его недалеко от родного села, в пограничную с Киргизией зону, где он в последний раз видел всю красоту родных горных вершин. Он рассказывал о необыкновенно чистых горных озерах и особое место отвел Верхнему Коксуйскому озеру, с которым так и не успел попрощаться. Он купался в нем еще мальчишкой со своими друзьями, наперебой пытаясь заглушить радостный детский смех, эхом тонувший в бесконечной гряде горных хребтов. Кристальные синие воды озера зачаровывали его, когда он был ребенком и когда последний раз видел его, проходя по перевалу с отрядом бойцов в сторону границы. И сейчас он, как зачарованный, вспоминал ту тишину и безмятежность горного озера, которых так не хватало в этой суматошной Москве.

Как же странно все это, подумалось мне тогда. Люди покидают так горячо любимые края, столь близких им людей и здесь, за много тысяч километров, изливают тоску совершеннейшим незнакомцам в столь ненавистном их душе месте. Я не понимал, что мешает им взять свою тоску, упаковать в чемоданы вместе с нескончаемой любовью, их патриотизмом и пловом, отправиться домой, к любимой семье и детям, своим стареющим отцам и матерям, и быть счастливыми. У всех у них был свой дом, который они покинули, а я все силился понять, где же он, мой дом, что не по своей воле покинул я. Но все же я тосковал много сильнее, оттого что и тосковать, по сути, было не о чем и не о ком.