Мой друг Казанова

Юлия Н. Шувалова, 2003

Арсений Соколов живет в Москве и заканчивает МГУ. Благодарность отчиму-историку заставила его выбрать скучную тему, а не личную жизнь. Однажды на ночной набережной Арсений встречает странного человека в парике и плаще, который оказывается… Джакомо Казановой, жизнью которого он так интересовался. С появление итальянского авантюриста жизнь Арсения и его окружения начинает стремительно меняться. Это сказочная романтическая повесть о первой любви и о том, что жизнь обращается к нам на том языке, который мы только и можем понять.

-3-

— Мама!

— Мама!

— МАМА!!!!!

Так кричит какой-то небритый молодой человек в очках, с копной светлых волос до плеч, в потёртых джинсах и серых кедах, который только что подошёл к кирпичному пятиэтажному дому. Он встал под окном квартиры своих родителей, как надо понимать, и кричит:

— МАМА! ЭТО Я, АРСЕНИЙ!!! СКОЛЬКО МОЖНО!!!

Наконец, из окна второго этажа высовывается лохматая мужская голова, с огромными очками на носу, и что-то тихо и вкрадчиво начинает объяснять юноше.

— Пап, я знаю, что надо предупреждать заранее, но сейчас откройте мне дверь, у меня нет ключа!

Мужчина продолжает что-то выговаривать, и так до тех пор, пока не открывается окно третьего этажа, и оттуда несётся возмущенный крик:

— Да, верно, сколько можно, чёрт побери??? Уже достали эти серенады! Он же не ребёнок, этот ваш Арсений! Неужели нельзя дать парню ключи от квартиры?!

Мужчина, тихо ворча, убирается из окна, и через несколько минут юноша уже вбегает внутрь.

— Привет, па! — говорит он с порога квартиры. — Где ма?

Отец молча указывает рукой на дверь ванной.

— А, женские штучки! — восклицает юноша и бодрой походкой отправляется на кухню. — И как вы здесь, без меня?

Отец молчит долго, пока сын готовит себе кофе, после чего произносит:

— Ты знаешь, что тебе пора идти работать?

Сын становится серьёзным.

— Знаю. Люди, к которым ты меня посылал, хотят от меня чего-то невозможного: чтобы я писал им об оборонительных технологиях США. Я говорю: господа, откуда франковед-новист может что-то знать о таких технологиях? Для меня они — то же самое, что электричество для пещерного человека. А они отвечают: если не оборонительные технологии, тогда вообще ничего.

Отец молчит.

— Я решил пойти в «Коммерсантъ». Потом в «Комсомолку», если не примут. Потом ещё куда-нибудь.

— Ты думаешь, им без тебя не хватает всякого сброда? Сейчас все считают себя журналистами потому, что кропают мерзкие статьишки каждый день.

— Па, — примирительно говорит сын, — должен же я куда-то пойти. И если я не могу писать об оборонительных технологиях, что мне делать? Идти в широкую печать, я решил.

— Надеюсь, ты помнишь, что тебе надо закончить переводы из Ришелье?

— Чёрт, па, мне надоел этот Ришелье! Я читал его столько лет, надеюсь, у меня есть возможность отдохнуть?

Отец негодует. В негодовании он делает вояж по дому и снова возвращается на кухню к сыну.

— Если бы я знал, что ты так по-хамски будешь относиться к тому, что было делом жизни человека, который тебя воспитал, я бы не вкладывал в тебя столько усилий. — Мужчина говорит это, и видно, что он глубоко переживает каждое сказанное слово. — Если бы я говорил, что мне надоело сидеть в библиотеке, если бы я говорил, что у меня глаза поменялись местами от курсива, если бы я жаловался твоей матери на это, если бы я ко всему тому не преподавал латынь, — как ты думаешь, смог бы ты закончить университет, не работая ни дня? Смог бы защитить блестящий диплом и стать многообещающим молодым учёным? — Он выдерживает паузу: — Ни черта!!!

На этой фразе на пороге кухни появляется высокая, привлекательная женщина, немолодая, но с блестящими глазами. Пеньюар изящно облегает её фигуру, которая ниже бёдер сильно раздалась, на голове у женщины — тюрбан из полотенца. Мужчины при виде её замирают, а она, насладившись их оцепенением, томно хлопает ресницами и произносит театральным голосом:

— О, мой бог! Мой мальчик! Арсений! Как у тебя дела? — и дальше, скороговоркой, обращаясь к мужу: — Вы же знаетечто крепкие выражения вовсе не приветствуются в этом доме. Потрудитесь думать прежде, чем говорить. — И снова, театральным тоном: — Арсений, мой дорогой, пойдём в комнату к твоей мамочке, и ты ей всё-всё расскажешь.

Юноша на пороге кухни разворачивается, с ухмылкой подмигивает отцу и уходит вслед за матерью.