Неточные совпадения
Через четверть часа стоял у крыльца стол, накрытый белою браною скатерткой домашнего изделья, кипел самовар в виде огромного медного чайника, суетилась около него Аксютка, и здоровалась старая барыня, Арина Васильевна, с Степаном Михайловичем,
не охая и
не стоная,
что было нужно в иное утро, а весело и громко спрашивала его о здоровье: «Как почивал и
что во сне видел?» Ласково поздоровался дедушка с своей супругой и назвал ее Аришей; он никогда
не целовал ее руки, а свою давал целовать в знак милости.
Все
не могли довольно нахвалиться прекрасною парочкой молодых,
во всех так умели найти они благосклонное расположение,
что одобрение этого брака сделалось общим мнением.
Я скажу только в коротких словах,
что виноватые признались
во всем,
что все подарки, и первые, и последние, и назначенные ему, он отослал к старухе Бактеевой для возвращения кому следует,
что старшие дочери долго хворали, а у бабушки
не стало косы и
что целый год ходила она с пластырем на голове.
Он узнал,
что она заглянула
во флигель и видела мельком его пирушку, но
не знал,
что она видела Ануфриева и
что Алексей рассказал ей всё.
Боясь горячего нрава своего брата, отдавая себя в полное его распоряжение, она умоляла, однако,
не мстить Михайлу Максимовичу и с твердостью объявила,
что она одумалась и решилась
не позорить своего мужа,
не бесчестить имени, которое сама должна носить
во всю свою жизнь.
К общему удивлению Прасковья Ивановна,
во время пребывания своего в Парашине и
во время печальной церемонии,
не выронила ни одной слезинки, но можно себе представить,
чего стоило такое усилие ее растерзанной душе и еще больному телу! По ее желанию пробыли в Парашине только несколько часов, и она
не входила
во флигель, в котором жил и умер ее муж.
Михайла Максимович пил, гулял и буйствовал; передрал до полусмерти всю свою дворню,
не исключая и того трезвого лакея, который будил его
во время известного события, — за то,
что они его выдали, — и хвалился,
что получил от Прасковьи Ивановны крепость на всё ее имение.
В сущности невеста сказала жениху всё то же,
что говорила Алакаевой, но прибавила,
что она, во-первых,
не расстанется с отцом, пока он жив, а во-вторых,
что она
не будет жить в деревне, а желает жить в губернском городе, именно в Уфе, где имеет много знакомых, достойных и образованных людей, в обществе которых должна жить с мужем.
Она
не ошиблась в том,
что он имел от природы хороший ум, предоброе сердце и строгие правила честности и служебного бескорыстия, но зато
во всем другом нашла она такую ограниченность понятий, такую мелочность интересов, такое отсутствие самолюбия и самостоятельности,
что неробкая душа ее и твердость в исполнении дела, на которое она уже решилась, —
не один раз сильно колебались;
не один раз приходила она в отчаяние, снимала с руки обручальное кольцо, клала его перед образом Смоленския божия матери и долго молилась, обливаясь жаркими слезами, прося просветить ее слабый ум.
Уже пять месяцев Софья Николавна была невестой Алексея Степаныча, и
во всё это время, верная своему намерению перевоспитать своего жениха — невеста
не теряла ни одной удобной минуты и старалась своими разговорами сообщать ему те нравственные понятия, которых у него недоставало, уяснять и развивать то,
что он чувствовал и понимал темно, бессознательно, и уничтожать такие мысли, которые забрались ему в голову от окружающих его людей; она даже заставляла его читать книги и, потом разговаривая с ним о прочитанном, с большим искусством объясняла всё смутно или превратно понятое, утверждая всё шаткое и применяя вымышленное к действительной жизни.
Надобно сказать,
что Степан Михайлыч
во всю свою жизнь позже двенадцати часов
не садился за стол, а если чувствовал особенный аппетит, то приказывал подавать кушанье и раньше и прималейшей медленности или задержке он начинал сильно гневаться.
Что это вы расскакались, да и ко мне
не заедете?» — «Некогда, матушка Афросинья Андревна, — отвечает лакей, — такая беда случилась, свеч
во дворце недостало, а скоро понадобятся».
Он часто обращался к ней
во время обеда, требуя разных мелких услуг: «то-то мне подай, того-то мне налей, выбери мне кусочек по своему вкусу, потому
что, дескать, у нас с невесткой один вкус; напомни мне,
что бишь я намедни тебе сказал; расскажи-ка нам,
что ты мне тогда-то говорила, я как-то запамятовал…» Наконец, и после обеда: «то поди прикажи, то поди принеси…» и множество тому подобных мелочей, тонких вниманий, ласковых обращений, которые, несмотря на их простую, незатейливую отделку и грубоватую иногда форму, были произносимы таким голосом, сопровождались таким выражением внутреннего чувства,
что ни в ком
не осталось сомнения,
что свекор души
не слышит в невестке.
Свекровь и Танюша были
не помеха, во-первых, потому,
что от природы были добрее и лучше расположены к невестке, а во-вторых, потому,
что они часто удалялись и оставляли их наедине между собою.
Разумнее, снисходительнее смотрела она на чуждых ей
во всех отношениях свекровь и меньшую золовку; с меньшим увлеченьем взглянула на свекра и поняла, из какой среды вышел ее муж; поняла отчасти,
что он
не мог быть другим человеком, и
что долго, часто, а может быть и всегда, станут они подчас
не понимать друг друга.
Он говорил своему сыну: «Жена у тебя больно умна и горяча, может, иногда скажет тебе и лишнее;
не балуй ее, сейчас останови и вразуми,
что это
не годится; пожури, но сейчас же прости,
не дуйся,
не таи на душе досады, если
чем недоволен; выскажи ей всё на прямые денежки; но верь ей
во всем; она тебя ни на кого
не променяет».
Впоследствии она
не всегда была им довольна за самовольство его распоряжений и двусмысленную трату денег; она даже замечала,
что он втайне был ближе к ее отцу,
чем бы она желала; но видя, как он усердно ходит за больным господином (у которого в комнате всегда спал), как успевает в то же время отлично исполнять должность дворецкого, она довольствовалась легкими выговорами и оставляла Калмыка спокойно укореняться
во всех его должностях.
Разумеется, тайна была открыта Алексею Степанычу, и он, несмотря на свое древнее дворянство, о котором довольно напевала ему семья, принял мещанку-торговку как добрую, родственницу своей жены, и
во всю свою жизнь обходился с ней с ласкою и уважением; он хотел даже поцеловать грубую руку калачницы, но та сама ни за
что на это никогда
не соглашалась.
Сходства этого, вероятно,
не бывало, потому
что младенцы, по моему мнению,
не могут походить на взрослых; но Софья Николавна
во всю свою жизнь утверждала,
что первая дочь как две капли воды, была похожа на бабушку.
Они зашевелились
не даром: в скором времени Софья Николавна сама уведомила свекра,
что надеется на милость божью — на рождение ему внука,
во утешение его старости.
В самом же деле старик,
не знаю почему,
во глубине души своей опять предался уверенности,
что у него родится внук, опять приказал отцу Василью отслужить молебен о здравии плодоносящей рабы Софьи; опять вытащил сосланную с глаз долой, спрятанную родословную и положил ее поближе к себе.
Авенариус
не мог участвовать в этом занятии, потому
что во всю свою жизнь
не умел различить пятерки от туза.
Неточные совпадения
Городничий.
Что, Анна Андреевна? а? Думала ли ты что-нибудь об этом? Экой богатый приз, канальство! Ну, признайся откровенно: тебе и
во сне
не виделось — просто из какой-нибудь городничихи и вдруг; фу-ты, канальство! с каким дьяволом породнилась!
Городничий. И
не рад,
что напоил. Ну
что, если хоть одна половина из того,
что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и
не быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу:
что на сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь
не прилгнувши
не говорится никакая речь. С министрами играет и
во дворец ездит… Так вот, право,
чем больше думаешь… черт его знает,
не знаешь,
что и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
О! я шутить
не люблю. Я им всем задал острастку. Меня сам государственный совет боится. Да
что в самом деле? Я такой! я
не посмотрю ни на кого… я говорю всем: «Я сам себя знаю, сам». Я везде, везде.
Во дворец всякий день езжу. Меня завтра же произведут сейчас в фельдмарш… (Поскальзывается и чуть-чуть
не шлепается на пол, но с почтением поддерживается чиновниками.)
Так как я знаю,
что за тобою, как за всяким, водятся грешки, потому
что ты человек умный и
не любишь пропускать того,
что плывет в руки…» (остановясь), ну, здесь свои… «то советую тебе взять предосторожность, ибо он может приехать
во всякий час, если только уже
не приехал и
не живет где-нибудь инкогнито…
Пришел солдат с медалями, // Чуть жив, а выпить хочется: // — Я счастлив! — говорит. // «Ну, открывай, старинушка, // В
чем счастие солдатское? // Да
не таись, смотри!» // — А в том, во-первых, счастие, //
Что в двадцати сражениях // Я был, а
не убит! // А во-вторых, важней того, // Я и
во время мирное // Ходил ни сыт ни голоден, // А смерти
не дался! // А в-третьих — за провинности, // Великие и малые, // Нещадно бит я палками, // А хоть пощупай — жив!