Цитаты со словом «лёжа»
Пока он ел, я продолжал его рассматривать. У его пояса висел охотничий нож. Очевидно, это был охотник. Руки его были загрубелые, исцарапанные. Такие же, но еще более глубокие царапины
лежали на лице: одна на лбу, а другая на щеке около уха. Незнакомец снял повязку, и я увидел, что голова его покрыта густыми русыми волосами; они росли в беспорядке и свешивались по сторонам длинными прядями.
На месте яркого костра
лежала груда золы; огня почти не было видно; на земле валялись порожние банки из-под консервов; там, где стояла палатка, торчали одни жерди и лежала примятая трава.
От места нашего ночлега долина стала понемногу поворачивать на запад. Левые склоны ее были крутые, правые — пологие. С каждым километром тропа становилась шире и лучше. В одном месте
лежало срубленное топором дерево. Дерсу подошел, осмотрел его и сказал...
Голова его свесилась на грудь, руки опустились, погасшая трубка выпала изо рта и
лежала на коленях…
Ночью я проснулся и увидел Дерсу, сидящего у костра. Он поправлял огонь. Ветер раздувал пламя во все стороны. Поверх бурки на мне
лежало одеяло гольда. Значит, это он прикрыл меня, вот почему я и согрелся. Стрелки тоже были прикрыты его палаткой. Я предлагал Дерсу лечь на мое место, но он отказался.
Вечером у всех было много свободного времени. Мы сидели у костра, пили чай и разговаривали между собой. Сухие дрова горели ярким пламенем. Камыши качались и шумели, и от этого шума ветер казался сильнее, чем он был на самом деле. На небе
лежала мгла, и сквозь нее чуть-чуть виднелись только крупные звезды. С озера до нас доносился шум прибоя. К утру небо покрылось слоистыми облаками. Теперь ветер дул с северо-запада. Погода немного ухудшилась, но не настолько, чтобы помешать нашей экскурсии.
Когда я проснулся, было темно и тихо. Вдруг я заметил, что
лежу один.
Я поспешно вылез наружу и невольно закрыл глаза рукой. Кругом все белело от снега. Воздух был свежий, прозрачный. Морозило. По небу плыли разорванные облака; кое-где виднелось синее небо. Хотя кругом было еще хмуро и сумрачно, но уже чувствовалось, что скоро выглянет солнце. Прибитая снегом трава
лежала полосами. Дерсу собрал немного сухой ветоши, развел небольшой огонек и сушил на нем мои обутки.
Вьюками были брезентовые мешки и походные ящики, обитые кожей и окрашенные масляной краской. Такие ящики удобно переносимы на конских вьюках, помещаются хорошо в лодках и на нартах. Они служили нам и для сидений и столами. Если не мешать имущество в ящиках и не перекладывать его с одного места на другое, то очень скоро запоминаешь, где что
лежит, и в случае нужды расседлываешь ту лошадь, которая несет искомый груз.
Он устроен таким образом, что когда в нем вставляли поперечные распорки и за кольца привязывали к деревьям, то получалось нечто вроде футляра, в котором можно было
лежать, сидеть и работать.
Тем более это удивительно, что состав берегов всюду один и тот же: под дерном
лежит небольшой слой чернозема, ниже — супесок, а еще ниже — толщи ила вперемежку с галькой.
Дальнейший путь экспедиции
лежал через горы.
У Дерсу была следующая примета: если во время дождя в горах появится туман и он будет
лежать неподвижно — это значит, что дождь скоро прекратится. Но если туман быстро двигается — это признак затяжного дождя и, может быть, тайфуна [Тайфун — искаженное китайское слово «тайфынь» — большой ветер, как называют тихоокеанские циклоны.].
Идя по линии затесок, мы скоро нашли соболиные ловушки. Некоторые из них были старые, другие новые, видимо, только что выстроенные. Одна ловушка преграждала дорогу. Кожевников поднял бревно и сбросил его в сторону. Под ним что-то
лежало. Это оказались кости соболя.
Деревня Нотохоуза — одно из самых старых китайских поселений в Уссурийском крае. Во времена Венюкова (1857 год) сюда со всех сторон стекались золотопромышленники, искатели женьшеня, охотники и звероловы. Старинный путь, которым уссурийские манзы сообщались с постом Ольги,
лежал именно здесь. Вьючные караваны их шли мимо Ното по реке Фудзину через Сихотэ-Алинь к морю. Этой дорогой предстояло теперь пройти и нам.
На стеллажах под крышей рядами
лежали «сулевые» [По-корейски водка называется «сули».] кирпичи.
Фанза была старенькая, покосившаяся; кое-где со стен ее обвалилась глиняная штукатурка; старая, заплатанная и пожелтевшая от времени бумага в окнах во многих местах была прорвана; на пыльных канах
лежали обрывки циновок, а на стене висели какие-то выцветшие и закоптелые тряпки. Всюду запустение, грязь и нищета.
Меня эта картина очень заинтересовала. Я подошел ближе и стал наблюдать. На колоднике
лежали сухие грибки, корешки и орехи. Та к как ни грибов, ни кедровых орехов в лесу еще не было, то, очевидно, бурундук вытащил их из своей норки. Но зачем? Тогда я вспомнил рассказы Дерсу о том, что бурундук делает большие запасы продовольствия, которых ему хватает иногда на 2 года. Чтобы продукты не испортились, он время от времени выносит их наружу и сушит, а к вечеру уносит обратно в свою норку.
На месте костра поверх золы
лежал слой мошкары. В несметном количестве она падала на огонь до тех пор, пока он не погас.
На пути нам встречались каскадные горные ручьи и глубокие овраги, на дне которых
лежал еще снег.
По первой
лежит путь на Ли-Фудзин, к местности Сяень-Лаза [Сянь-ян-ла-цзы — скала, обращенная к солнцу.].
Осмотревшись, я понял причину своих снов. Обе собаки
лежали у меня на ногах и смотрели на людей с таким видом, точно боялись, что их побьют. Я прогнал их. Они перебежали в другой угол палатки.
Летом охота на зверя возможна только утром, на рассвете, и в сумерки, до темноты. Днем зверь
лежит где-нибудь в чаще, и найти его трудно. Поэтому, воспользовавшись свободным временем, мы растянулись на траве и заснули.
К утру я немного прозяб. Проснувшись, я увидел, что костер прогорел. Небо еще было серое; кое-где в горах
лежал туман. Я разбудил казака. Мы пошли разыскивать свой бивак. Тропа, на которой мы ночевали, пошла куда-то в сторону, и потому пришлось ее бросить. За речкой мы нашли другую тропу. Она привела нас к табору.
Туман неподвижно
лежит над землей в полгоры.
Наш путь
лежал по левому берегу реки.
С другой стороны
лежало несколько листочков табаку и два куска сахару.
Путь наш
лежал правым берегом Ли-Фудзина. Иногда тропинка отходила в сторону, углубляясь в лес настолько, что трудно было ориентироваться и указать, где течет Ли-Фудзин, но совершенно неожиданно мы снова выходили на реку и шли около береговых обрывов.
— Капитан, — обратился ко мне Дерсу, — теперь надо хорошо смотри. Твоя винтовка патроны есть? Тихонько надо ходи. Какая ямка, какое дерево на земле
лежи, надо хорошо посмотри. Торопиться не надо. Это — амба. Твоя понимай — амба!..
Наскоро поужинав, мы пошли с Дерсу на охоту. Путь наш
лежал по тропинке к биваку, а оттуда наискось к солонцам около леса. Множество следов изюбров и диких коз было заметно по всему лугу. Черноватая земля солонцов была почти совершенно лишена растительности. Малые низкорослые деревья, окружавшие их, имели чахлый и болезненный вид. Здесь местами земля была сильно истоптана. Видно было, что изюбры постоянно приходили сюда и в одиночку и целыми стадами.
Винтовка тоже была рядом с ним, но она
лежала не на земле, а покоилась на 2 коротеньких сошках.
При подъеме на крутые горы, в особенности с ношей за плечами, следует быть всегда осторожным. Надо внимательно осматривать деревья, за которые приходится хвататься. Уже не говоря о том, что при падении такого рухляка сразу теряешь равновесие, но, кроме того, обломки сухостоя могут еще разбить голову. У берез древесина разрушается всегда скорее, чем кора. Труха из них высыпается, и на земле остаются
лежать одни берестяные футляры.
Мне все мерещился лес, кабаны, мой выстрел, крик Дерсу и куст, под которым он
лежал.
В этот день на Тютихе пришли Г.И. Гранатман и А.И. Мерзляков. Их путь до фанзы Тадянза [Да-дянь-цзы — обширное пастбище.]
лежал сначала по Тадушу, а затем по левому ее притоку, Цимухе. Последняя состоит из 2 речек, разделенных между собой небольшой возвышенностью, поросшей мелким лесом и кустарником. Одна речка течет с севера, другая — с востока.
Тучи, которые доселе
лежали неподвижно ровной пеленой, разорвались.
Сначала путь наш
лежал на юг по небольшой тропинке, проложенной по самому верхнему и правому притоку Синанцы, длиной в 2–3 км. Горы в этих местах состоят из порфиров, известняков и оруденелых фельзитов. Во многих местах я видел прожилки серебросвинцовой руды, цинковой обманки и медного колчедана.
Множество сивучей, больших и малых,
лежало на берегу моря.
На берегу
лежали самки и рядом с ними молодняк, а в стороне около пещер, выбитых волнением, дремали большие самцы.
На другом склоне вала
лежали огромные валуны из гнейса.
На подвижном лице его
лежала печать перенесенных лишений.
Когда я очнулся, рядом со мной на камнях
лежал Дерсу.
Вдруг ветер переменился, и дым отнесло в сторону. Дерсу поднялся и растолкал меня. Я попробовал было еще идти по галечниковой отмели, но вскоре убедился, что это свыше моих сил: я мог только
лежать и стонать.
К полудню мы достигли маленькой зверовой фанзочки, расположенной у слияния 3 горных ручьев. По среднему
лежал наш путь.
На берегу
лежали 2 опрокинутые вверх дном лодки: одна большого размера, с каким-то странным носом вроде ковша, другая — легонькая, с заостренными концами спереди и сзади.
Юрта, маленькая снаружи, внутри была еще меньше. В ней можно было только сидеть или
лежать. Я распорядился, чтобы казаки ставили палатки.
Во рту у Дерсу была трубка, а рядом
лежало ружье.
Ширина Арму в нижнем течении около 80 м, глубина от 2 до 3 м, быстрота течения 10 км в час. В долине Арму сильно развиты речные террасы. Особенно их много в среднем течении реки, преимущественно с левой стороны. Террасы эти высотой до 10 м; основание их массивное и состоит из плотных глинистых сланцев, поверх которых
лежит мощный слой наносного обломочного материала.
Утром 3 ноября мы съели последнюю юколу и пошли в путь с легкими котомками. Теперь единственная надежда осталась на охоту. Поэтому было решено, что Дерсу пойдет вперед, а мы, чтобы не пугать зверя, пойдем сзади в 300 шагах от него. Наш путь
лежал по неизвестной нам речке, которая, насколько это можно было видеть с перевала, текла на запад.
Теперь путь наш
лежал вниз по реке Синанце. Она течет по широкой межскладчатой долине в меридиональном направлении с некоторым склонением на восток. Река эта очень извилиста. Она часто разбивается на протоки и образует многочисленные острова, поросшие тальниками. Ширина ее 40–50 м и глубина 3,6–4,5 м. Леса, растущие по обеим сторонам реки, смешанные, со значительным преобладанием хвои.
Цитаты из русской классики со словом «лёжа»
— А так-с,
лежа, нога за ногу, а потом кто кого на голову поставит…
Следующие два дня были дождливые, в особенности последний.
Лежа на кане, я нежился под одеялом. Вечером перед сном тазы последний раз вынули жар из печей и положили его посредине фанзы в котел с золой. Ночью я проснулся от сильного шума. На дворе неистовствовала буря, дождь хлестал по окнам. Я совершенно забыл, где мы находимся; мне казалось, что я сплю в лесу, около костра, под открытым небом. Сквозь темноту я чуть-чуть увидел свет потухающих углей и испугался.
Он целые дни,
лежа у себя на диване, любовался, как обнаженные локти ее двигались взад и вперед, вслед за иглой и ниткой. Он не раз дремал под шипенье продеваемой и треск откушенной нитки, как бывало в Обломовке.
Лобачевский в своей комнате писал,
лежа на полу. От беспрерывной работы он давно не мог писать сидя и уставал стоять.
Приятно после долгой ходьбы и глубокого сна
лежать неподвижно на сене: тело нежится и томится, легким жаром пышет лицо, сладкая лень смыкает глаза.
Ассоциации к слову «лёжа»
Предложения со словом «лёжа»
- Он принял корзинку со сладостями, вежливо поблагодарил и поставил на столик, где лежало уже много чего вкусного.
- Она щурилась, пытаясь разглядеть, что там лежало рядом с папой на песке.
- Многие умирали от невыносимых условий, и их трупы оставались лежать рядом с живыми людьми.
- (все предложения)
Сочетаемость слова «лежать»
Афоризмы русских писателей со словом «лёжа»
Дополнительно