Вечером у всех было много свободного времени. Мы сидели у костра, пили чай и разговаривали между собой. Сухие
дрова горели ярким пламенем. Камыши качались и шумели, и от этого шума ветер казался сильнее, чем он был на самом деле. На небе лежала мгла, и сквозь нее чуть-чуть виднелись только крупные звезды. С озера до нас доносился шум прибоя. К утру небо покрылось слоистыми облаками. Теперь ветер дул с северо-запада. Погода немного ухудшилась, но не настолько, чтобы помешать нашей экскурсии.
Мы думали, что к утру дождь прекратится, но ошиблись. С рассветом он пошел еще сильнее. Чтобы вода не залила огонь, пришлось подкладывать в костры побольше дров.
Дрова горели плохо и сильно дымили. Люди забились в комарники и не показывались наружу. Время тянулось томительно долго.
Неточные совпадения
— Его постоянно так
гори — все равно кричи, — говорил он кому-то и при этом изобразил своим голосом, как трещат
дрова. — Его надо гоняй.
До восхода солнца мы успели отплыть от бивака километров восемь и дошли до
горы Чайдинзы [Чай-дин-цзы — вершина, где есть
дрова.], покрытой ильмом и осиной.
После полудня погода стала заметно портиться. На небе появились тучи. Они низко бежали над землей и задевали за вершины
гор. Картина сразу переменилась: долина приняла хмурый вид. Скалы, которые были так красивы при солнечном освещении, теперь казались угрюмыми; вода в реке потемнела. Я знал, что это значит, велел ставить палатки и готовить побольше
дров на ночь.
Я велел подбросить
дров в костер и согреть чай, а сам принялся его расспрашивать, где он был и что делал за эти 3 года. Дерсу мне рассказал, что, расставшись со мной около озера Ханка, он пробрался на реку Ното, где ловил соболей всю зиму, весной перешел в верховья Улахе, где охотился за пантами, а летом отправился на Фудзин, к
горам Сяень-Лаза. Пришедшие сюда из поста Ольги китайцы сообщили ему, что наш отряд направляется к северу по побережью моря. Тогда он пошел на Тадушу.
Дрова у него всегда
горели лучше, чем у нас.
Когда Дерсу закончил свою работу, было уже темно. Подложив в костер сырых
дров, чтобы они
горели до утра, мы тихонько пошли на бивак.
Недолго длилась наша беседа. Утренний отдых в фанзе был недостаточен. Организм требовал еще сна. Положив в огонь старых
дров, чтобы они дольше
горели, мы легли на траву и крепко заснули.
Луна совершенно исчезла. С неба сыпался мелкий снег. Огонь
горел ярко и освещал палатки, спящих людей и сложенные в стороне
дрова. Я разбудил Дерсу. Он испугался спросонья, посмотрел по сторонам, на небо и стал закуривать свою трубку.
И точно в ответ на его слова в
горах послышался шум, потом налетел сильный порыв ветра с той стороны, откуда мы его не ожидали.
Дрова разгорелись ярким пламенем. Вслед за первым порывом налетел второй, потом третий, пятый, десятый, и каждый порыв был продолжительнее предыдущего. Хорошо, что палатки наши были крепко привязаны, иначе их сорвало бы ветром.
— Понимай нету, — говорил он. — Моя не хочу рубашка
гори. Надо хорошие
дрова искать.
Любимым местом Дерсу был уголок около печки. Он садился на дрова и подолгу смотрел на огонь. В комнате для него все было чуждо, и только горящие дрова напоминали тайгу. Когда
дрова горели плохо, он сердился на печь и говорил:
Неточные совпадения
Костер стал
гореть не очень ярко; тогда пожарные, входя во дворы, приносили оттуда поленья
дров, подкладывали их в огонь, — на минуту дым становился гуще, а затем огонь яростно взрывал его, и отблески пламени заставляли дома дрожать, ежиться.
Потом мало-помалу место живого
горя заступило немое равнодушие. Илья Ильич по целым часам смотрел, как падал снег и наносил сугробы на дворе и на улице, как покрыл
дрова, курятники, конуру, садик, гряды огорода, как из столбов забора образовались пирамиды, как все умерло и окуталось в саван.
От холода еще сильнее будут
гореть, стоит только рукой достать одно березовое полено… да и незачем совсем доставать полено: можно прямо, сидя на стене, содрать рукой с березового полена бересту и на спичке зажечь ее, зажечь и пропихнуть в
дрова — вот и пожар.
Она лучше даже березы на
дрова: славно
горит и долго держит жар.
На стене
горела лампочка и слабо освещала в одном углу наваленные мешки,
дрова и на нарах направо — четыре мертвых тела.