Неточные совпадения
Одна идет к юго-западу и образует хребет Богатую Гриву, протянувшийся вдоль всего полуострова Муравьева-Амурского, а другая ветвь направляется к югу и сливается
с высокой грядой, служащей водоразделом между реками Даубихе и Сучаном [Су-чан — площадь, засеваемая растением су-цзы, из которого добывают
так называемое травяное масло.].
С этой стороны местность была
так пересечена, что я долго не мог сообразить, куда текут речки и к какому они принадлежат бассейну.
Незнакомец не рассматривал нас
так, как рассматривали мы его. Он достал из-за пазухи кисет
с табаком, набил им свою трубку и молча стал курить. Не расспрашивая его, кто он и откуда, я предложил ему поесть. Та к принято делать в тайге.
Ущелье, по которому мы шли, было длинное и извилистое. Справа и слева к нему подходили другие
такие же ущелья. Из них
с шумом бежала вода. Распадок [Местное название узкой долины.] становился шире и постепенно превращался в долину. Здесь на деревьях были старые затески, они привели нас на тропинку. Гольд шел впереди и все время внимательно смотрел под ноги. Порой он нагибался к земле и разбирал листву руками.
На всем этом пространстве Лефу принимает в себя
с левой стороны два притока: Сандуган [Сань-дао-ган — увал, по которому проходит третья дорога, или третий увал на пути.] и Хунухезу [Ху-ни-хэ-цзы — грязная речка.]. Последняя протекает по
такой же низменной и болотистой долине, как и сама Лефу.
Когда лодка проходила мимо, Марченко выстрелил в нее, но не попал, хотя пуля прошла
так близко, что задела рядом
с ней камышины.
Погода нам благоприятствовала. Был один из тех теплых осенних дней, которые
так часто бывают в ЮжноУссурийском крае в октябре. Небо было совершенно безоблачное, ясное; легкий ветерок тянул
с запада.
Такая погода часто обманчива, и нередко после нее начинают дуть холодные северо-западные ветры, и чем дольше стоит
такая тишь, тем резче будет перемена.
Озеро Ханка (по-гольдски Кенка) имеет несколько яйцевидную форму. Оно расположено (между 44° 36' и 45° 2' северной широты)
таким образом, что закругленный овал его находится на севере, а острый конец — на юге.
С боков этот овал немного сжат. Наибольшая ширина озера равна 60 км, наименьшая — 30. В окружности оно около 260 км и в длину — 85. Это дает площадь в 2400 км2.
Вьючные седла
с нагрудниками и шлеями были хорошо пригнаны к лошадям и приспособлены как для перевозки тяжестей,
так и для верховой езды.
Вьюками были брезентовые мешки и походные ящики, обитые кожей и окрашенные масляной краской.
Такие ящики удобно переносимы на конских вьюках, помещаются хорошо в лодках и на нартах. Они служили нам и для сидений и столами. Если не мешать имущество в ящиках и не перекладывать его
с одного места на другое, то очень скоро запоминаешь, где что лежит, и в случае нужды расседлываешь ту лошадь, которая несет искомый груз.
Таким образом получается корка, совершенно непроницаемая для сырости; вместе
с тем мешок становится твердым и не рвется в дороге.
После этого
с ружьем в руках я уходил экскурсировать по окрестностям и заходил иногда
так далеко, что не всегда успевал возвратиться назад к сумеркам.
Во время путешествия скучать не приходится. За день
так уходишься, что еле-еле дотащишься до бивака. Палатка, костер и теплое одеяло кажутся тогда лучшими благами, какие только даны людям на земле; никакая городская гостиница не может сравниться
с ними. Выпьешь поскорее горячего чаю, залезешь в свой спальный мешок и уснешь
таким сном, каким спят только усталые.
Посоветовавшись, мы решили идти вверх по реке до
такого места, где она идет одним руслом, и там попробовать переправиться вплавь
с конями.
Эта заводь и обе реки (Даубихе и Улахе) вместе
с Уссури расположились
таким образом, что получилась крестообразная фигура.
Пойманный заяц был маленький, серо-бурого цвета.
Такую окраску он сохраняет все время — и летом и зимой. Областью распространения этого зайца в Приамурье является долина реки Уссури
с притоками и побережье моря до мыса Белкина. Кроме этого зайца, в Уссурийском крае водится еще заяц-беляк и черный заяц — вид, до сих пор еще не описанный. Он совершенно черного цвета и встречается редко. Быть может, это просто отклонение зайца-беляка. Ведь есть же черно-бурые лисицы, черные волки, даже черные зайцы-русаки.
Велико было наше удивление, когда в желудке ужа оказался довольно крупный кулик
с длинным клювом. Как только он мог проглотить
такую птицу и не подавиться ею?!
Паначев рассказывал, что расстояние от Загорной до Кокшаровки он налегке проходил в один день. Правда, один день он считал от рассвета до сумерек. А
так как мы шли
с вьюками довольно медленно, то рассчитывали этот путь сделать в 2 суток,
с одной только ночевкой в лесу.
Если же отряд идет быстрее, чем это нужно съемщику, то, чтобы не задерживать коней
с вьюками, приходится отпускать их вперед, а
с собой брать одного стрелка, которому поручается идти по следам лошадей на
таком расстоянии от съемщика, чтобы последний мог постоянно его видеть.
Едва мы тронулись
с привала, как попали в
такой буерак, из которого не могли выбраться до самого вечера.
Воспользовавшись этим временем, я отправился к деревне Нотохоуза, расположенной недалеко от устья реки. Последняя получила свое название от китайского слова «науту» (ното), что значит «енот» (44° 39'
с. ш. и 134° 56' в. д. от Гринвича — по Гамову).
Такое название китайцы дали реке по той причине, что раньше здесь водилось много этих животных.
6 июня мы распрощались
с Кокшаровкой. Наши лошади отдохнули и теперь шли гораздо бодрее, несмотря на то что слепней и мошек было
так же много, как и вчера. Особенно трудно было идти задним. Главная масса мошкары держится в хвосте отряда. В
таких случаях рекомендуется по очереди менять местами людей и лошадей.
Китайская фанза — оригинальная постройка. Стены ее сложены из глины; крыша двускатная, тростниковая. Решетчатые окна, оклеенные бумагой, занимают почти весь ее передний фасад, зато сзади и
с боков окон не бывает вовсе. Рамы устроены
так, что они подымаются кверху и свободно могут выниматься из своих гнезд. Замков ни у кого нет. Дверь припирается не от людей, а для того, чтобы туда случайно не зашли собаки.
Первые вопросы,
с которыми обратились ко мне китайцы, были
такие...
Она перелетала
с одного места на другое и
так же, как и первый дятел, пряталась за деревья.
В тайге Уссурийского края надо всегда рассчитывать на возможность встречи
с дикими зверями. Но самое неприятное — это встреча
с человеком. Зверь спасается от человека бегством, если же он и бросается, то только тогда, когда его преследуют. В
таких случаях и охотник и зверь — каждый знает, что надо делать. Другое дело человек. В тайге один бог свидетель, и потому обычай выработал особую сноровку. Человек, завидевший другого человека, прежде всего должен спрятаться и приготовить винтовку.
Закусив немного холодной кашицей, оставленной от вчерашнего ужина, мы тронулись в путь. Теперь проводник-китаец повернул круто на восток. Сразу
с бивака мы попали в область размытых гор, предшествовавших Сихотэ-Алиню. Это были невысокие холмы
с пологими склонами. Множество ручьев текло в разные стороны,
так что сразу трудно ориентироваться и указать то направление, куда стремилась выйти вода.
К сумеркам мы дошли до водораздела. Люди сильно проголодались, лошади тоже нуждались в отдыхе. Целый день они шли без корма и без привалов. Поблизости бивака нигде травы не было. Кони
так устали, что, когда
с них сняли вьюки, они легли на землю. Никто не узнал бы в них тех откормленных и крепких лошадей,
с которыми мы вышли со станции Шмаковка. Теперь это были исхудалые животные, измученные бескормицей и гнусом.
Спускаться по
таким оврагам очень тяжело. В особенности трудно пришлось лошадям. Если графически изобразить наш спуск
с Сихотэ-Алиня, то он представился бы в виде мелкой извилистой линии по направлению к востоку. Этот спуск продолжался 2 часа. По дну лощины протекал ручей. Среди зарослей его почти не было видно.
С веселым шумом бежала вода вниз по долине, словно радуясь тому, что наконец-то она вырвалась из-под земли на свободу. Ниже течение ручья становилось спокойнее.
Живут они небольшими табунами в
таких местах, где
с одной стороны есть хвойно-смешанный лес, а
с другой — неприступные скалы.
Среди крестьян были и
такие, которые ловили тигров живыми. При этом никаких клеток и западней не ставилось. Тигров они ловили руками и связывали веревками. Найдя свежий след тигрицы
с годовалыми тигрятами, они пускали много собак и
с криками начинали стрелять в воздух. От
такого шума тигры разбегались в разные стороны. Для
такой охоты нужны смелость, ловкость и отвага.
В период летних дождей вода, стекающая
с окрестных гор, переполняет реку и разливается по долине. Самые большие наводнения происходят в нижнем течении Вай-Фудзина, там, где река принимает в себя сразу два притока: Сыдагоу — справа и Арзамасовку — слева. По словам пермцев, умеренные наводнения не только не приносят вреда, но, наоборот, даже полезны,
так как после них на земле остается плодородный ил. Большие же наводнения совершенно смывают пашни и приносят непоправимый вред.
При входе в залив Ольги справа высится одинокая скала, названная моряками островом Чихачева. На этой скале поставлена сигнальная башня, указывающая судам место входа. Но
так как летом в этой части побережья почти все время стоят туманы, то она является совершенно бесполезной, ибо
с моря ее все равно не видно.
Если молотом ударить по
такой глыбе или
с силою бросить ее о землю, она разобьется по трещинам, по которым внутрь проникала вода.
Характер растительности был тот же самый, что и около поста Ольги. Дуб, береза, липа, бархат, тополь, ясень и ива росли то группами, то в одиночку. Различные кустарники, главным образом, леспедеца, калина и таволга, опутанные виноградом и полевым горошком, делали некоторые места положительно непроходимыми, в особенности если к ним еще примешивалось чертово дерево. Идти по
таким кустарникам в жаркий день очень трудно. Единственная отрада — ручьи
с холодною водою.
Из
таких вьющихся растений можно указать на уже знакомую коломикту и лимонник
с запахом и вкусом, действительно напоминающими лимон. В сырых местах росли папоротник, чистоуст
с красным пушком на стеблях, что придает растению весьма эффектный вид, и целые заросли гигантского белокопытника. Листья его большие, раздельнозубчатые, сверху бледно-зеленые, внизу матово-бледные. Весной это самое лакомое блюдо медведей.
Как только мы вошли в лес, сразу попали на тропинку. После недавних дождей в лесу было довольно сыро. На грязи и на песке около реки всюду попадались многочисленные следы кабанов, оленей, изюбров, козуль, кабарожки, росомах, рысей и тигров. Мы несколько раз подымали
с лежки зверей, но в чаще их нельзя было стрелять. Один раз совсем близко от меня пробежал кабан. Это вышло
так неожиданно, что, пока я снимал ружье
с плеча и взводил курок, от него и след простыл.
В обрезе его видно, что почва долины состоит из
такой же гальки вперемешку
с илом.
Окраска шерсти
такая же пестрая, как и у южного тигра, но встречаются иногда экземпляры бледно окрашенные,
с редкими и тусклыми полосами.
Если непривычный человек в безветренный жаркий день попадет в заросли этого растения,
с ним может сделаться дурно:
так много выделяется эфирного масла.
Хребет, по которому мы теперь шли, состоял из ряда голых вершин, подымающихся одна над другою в восходящем порядке. Впереди, в 12 км, перпендикулярно к нему шел другой
такой же хребет. В состав последнего
с правой стороны входила уже известная нам Тазовская гора. Надо было достигнуть узла, где соединялись оба хребта, и оттуда начать спуск в долину Сандагоу.
Первым делом все бросились утолять жажду, но вода была
так холодна, что ее пить можно было только маленькими глотками
с перерывами.
Когда Туртыгин развел огонь, я принялся осматривать ручей. Температура была +0,9°
С. Я просунул руку в образовавшееся отверстие и вынул оттуда несколько камней, покрытых концентрическими слоями льда. Льда было
так много, что камни казались в него вмерзшими. Местами лед достигал мощности 10 сантиметров.
Как и во всех
таких пещерах, в ней было много летучих мышей
с большими ушами и белых комаров-долгоножек.
Перед рассветом
с моря потянул туман. Он медленно взбирался по седловинам в горы. Можно было ждать дождя. Но вот взошло солнце, и туман стал рассеиваться.
Такое превращение пара из состояния конденсации в состояние нагретое, невидимое, в Уссурийском крае всегда происходит очень быстро. Не успели мы согреть чай, как от морского тумана не осталось и следа; только мокрые кустарники и трава еще свидетельствовали о недавнем его нашествии.
В душе моей смешались два чувства: злоба к собаке, что она меня
так напугала, и радость, что она возвратилась. Леший
с минуту повертелся около меня, тихонько повизжал и снова скрылся в темноте.
Китайцы предлагали мне лечь у них в фанзе, но ночь была
так хороша, что я отказался от их приглашения и
с удовольствием расположился у огня вместе со стрелками.
Тадушу! —
так вот та самая река, по которой первым прошел М. Венюков. Здесь китайцы преградили ему путь и потребовали, чтобы он возвратился обратно. При устье Тадушу Венюков поставил большой деревянный крест
с надписью, что он здесь был в 1857 году. Креста этого я нигде не нашел. Вероятно, китайцы уничтожили его после ухода русских. Следом за Венюковым Тадушу посетили Максимович, Будищев и Пржевальский.
Когда мы подходили к фанзе, в дверях ее показался хозяин дома. Это был высокий старик, немного сутуловатый,
с длинной седой бородой и
с благообразными чертами лица. Достаточно было взглянуть на его одежду, дом и людские, чтобы сказать, что живет он здесь давно и
с большим достатком. Китаец приветствовал нас по-своему. В каждом движении его, в каждом жесте сквозило гостеприимство. Мы вошли в фанзу. Внутри ее было
так же все в порядке, как и снаружи. Я не раскаивался, что принял приглашение старика.
Величавая тишина ночи и спокойствие, царившее во всей природе,
так гармонировали друг
с другом.