Неточные совпадения
Большевики, как и подавляющее большинство социал-демократов, — материалисты, позитивисты, атеисты, им чужд всякий
религиозный интерес, они насмехаются над всякой
религиозной постановкой
тем.
И вот, я решаюсь сказать, что русский большевизм — явление
религиозного порядка, в нем действуют некие последние
религиозные энергии, если под
религиозной энергией понимать не только
то, что обращено к Богу.
С
тех пор как мир сделался христианским и принял крещение, он в
религиозном сознании своем признал, что люди — братья, что у нас Единый Отец Небесный.
Для одних
то была мудрость
религиозная.
Но что раскрыл из себя и обнаружил
тот «народ», в который верили русские славянофилы и русские революционеры-народники, верили Киреевский и Герцен, Достоевский и семидесятники, «ходившие в народ», новейшие
религиозные искатели и русские социал-демократы, переродившиеся в восточных народников?
Утопическая мечта о социалистическом царстве Божьем на земле противоположна
тому здоровому пессимизму
религиозного сознания, для которого торжество высшей и окончательной правды всегда переносится в мир иной.
От этого социально-классового понимания народа не свободны и
те народники, которые стоят на
религиозной почве.
И более всего неправы
те, которые хотят придать этому народничеству
религиозную окраску.
Христианство призывает верить не в количественную массу, а в божественный образ в человеке, который может быть закрыт и погружен во
тьму, и который нужно раскрыть трудным путем
религиозного подвига и духовной культуры.
И задачу наших дней для жизни церкви нужно видеть прежде всего в
том, что самый церковный народ и церковная иерархия ныне призываются к активности и самодеятельности во всем (между прочим и в деле
религиозного воспитания).
Вряд ли возможно в церковном соборе большее количество
религиозной энергии, чем
та, которая существует в церковном народе.
Одоление хлынувшей на нас народной
тьмы не может быть достигнуто одной политикой, революционной или контрреволюционной, оно предполагает пробуждение
религиозного света в душе народа.
Если в старой России, до революции, церковь была долгое время в рабстве у самодержавного государства и управлялась деспотически
то Победоносцевым,
то Григорием Распутиным, если после революционного переворота церковь бессильна справиться с безбожной народной стихией и не может иметь определяющего влияния на судьбу России,
то это означает не немощь
той Церкви Христовой, которой не одолеют и врата адовы, а немощь церковного народа, духовное падение народа, слабость веры, утерю
религиозной верности.
Если в Русской православной церкви совсем почти не было жизни прихода, не было соборности,
то вина лежит не на Церкви Христовой с ее непреходящими святынями, а на церковном народе, на человеческих грехах иерархии, на человеческой
религиозной немощи.
И
те, которые своим
религиозным сознанием закрепили и освятили эту слабость человеческой активности, виновны в ослаблении и падении церковной жизни.
Если в церковном народе слаба
религиозная энергия,
то она не может быть сильна и в соборе, собор соединяет и укрепляет
религиозную энергию, но он не может ее создать из пустоты, из человеческого ничтожества.
Теперь и в газетах, которые всегда с отвращением относились к религии, заговорили о
том, что без
религиозных основ не может существовать государство.
То, что на соборе не был поднят вопрос ни о соединении церквей, ни о возможности творческого развития в церкви, обнаруживает лишь, что он собрался скорее в период
религиозного упадка церковного народа, чем
религиозного подъема его.
Россия погибает от русской склонности к коллективизму, в котором тонет личность, коллективизму
то религиозному и мистическому,
то материалистическому и экономическому.
— Подумай, Виця, как тут нужно быть осторожным, как нужно бережно и благоговейно подходить к вере маленьких твоих сестер и братьев. Вспомни, что сказал Христос: «Кто соблазнит одного из малых сих, верующих в меня тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его в глубине морской». А ты так неосторожно начинаешь даже в их присутствии спорить на самые щекотливые
религиозные темы.
Неточные совпадения
— Но человек может чувствовать себя неспособным иногда подняться на эту высоту, — сказал Степан Аркадьич, чувствуя, что он кривит душою, признавая
религиозную высоту, но вместе с
тем не решаясь признаться в своем свободомыслии перед особой, которая одним словом Поморскому может доставить ему желаемое место.
Теперь Алексей Александрович намерен был требовать: во-первых, чтобы составлена была новая комиссия, которой поручено бы было исследовать на месте состояние инородцев; во-вторых, если окажется, что положение инородцев действительно таково, каким оно является из имеющихся в руках комитета официальных данных,
то чтобы была назначена еще другая новая ученая комиссия для исследования причин этого безотрадного положения инородцев с точек зрения: а) политической, б) административной, в) экономической, г) этнографической, д) материальной и е)
религиозной; в-третьих, чтобы были затребованы от враждебного министерства сведения о
тех мерах, которые были в последнее десятилетие приняты этим министерством для предотвращения
тех невыгодных условий, в которых ныне находятся инородцы, и в-четвертых, наконец, чтобы было потребовано от министерства объяснение о
том, почему оно, как видно из доставленных в комитет сведений за №№ 17015 и 18308, от 5 декабря 1863 года и 7 июня 1864, действовало прямо противоположно смыслу коренного и органического закона, т…, ст. 18, и примечание в статье 36.
У него была способность понимать искусство и верно, со вкусом подражать искусству, и он подумал, что у него есть
то самое, что нужно для художника, и, несколько времени поколебавшись, какой он выберет род живописи:
религиозный, исторический, жанр или реалистический, он принялся писать.
Хотя Алексей Александрович и знал, что он не может иметь на жену нравственного влияния, что из всей этой попытки исправления ничего не выйдет, кроме лжи; хотя, переживая эти тяжелые минуты, он и не подумал ни разу о
том, чтоб искать руководства в религии, теперь, когда его решение совпадало с требованиями, как ему казалось, религии, эта
религиозная санкция его решения давала ему полное удовлетворение и отчасти успокоение.
Стоя у первой обедни, Левин попытался освежить в себе юношеские воспоминания
того сильного
религиозного чувства, которое он пережил от шестнадцати до семнадцати лет.