Неточные совпадения
Через
миры эти и их движение разгадываются
судьбы человека.
Все внешнее — город и его особая атмосфера, комнаты и их уродливая обстановка, трактиры с их вонью и грязью, внешние фабулы романа, — все это лишь знаки, символы внутреннего, духовного человеческого
мира, лишь отображения внутренней человеческой
судьбы.
Герои Достоевского знаменуют новый момент в человеческой
судьбе внутри христианского
мира, более поздний момент, чем Фауст.
Свобода есть трагическая
судьба человека и
мира,
судьба самого Бога, и она лежит в самом центре бытия, как первоначальная его тайна.
И устами Алеши он ответил на вопрос Ивана, согласился ли бы он «возвести здание
судьбы человеческой с целью в финале осчастливить людей, дать им, наконец,
мир и покой», если бы «для этого необходимо и неминуемо предстояло замучить всего лишь одно крохотное созданьице, вот того самого ребеночка, бившего себя кулачком в грудь, и на неотмщенных слезах его основать это здание», — «нет, не согласился бы».
Его мессианское народное сознание становится универсальным, всемирным, обращенным к
судьбе всего
мира.
Неточные совпадения
Когда он ушел, ужасная грусть стеснила мое сердце.
Судьба ли нас свела опять на Кавказе, или она нарочно сюда приехала, зная, что меня встретит?.. и как мы встретимся?.. и потом, она ли это?.. Мои предчувствия меня никогда не обманывали. Нет в
мире человека, над которым прошедшее приобретало бы такую власть, как надо мною. Всякое напоминание о минувшей печали или радости болезненно ударяет в мою душу и извлекает из нее все те же звуки… Я глупо создан: ничего не забываю, — ничего!
Он верил, что душа родная // Соединиться с ним должна, // Что, безотрадно изнывая, // Его вседневно ждет она; // Он верил, что друзья готовы // За честь его приять оковы // И что не дрогнет их рука // Разбить сосуд клеветника; // Что есть избранные
судьбами, // Людей священные друзья; // Что их бессмертная семья // Неотразимыми лучами // Когда-нибудь нас озарит // И
мир блаженством одарит.
От природы была она характера смешливого, веселого и миролюбивого, но от беспрерывных несчастий и неудач она до того яростно стала желать и требовать, чтобы все жили в
мире и радости и не смели жить иначе, что самый легкий диссонанс в жизни, самая малейшая неудача стали приводить ее тотчас же чуть не в исступление, и она в один миг, после самых ярких надежд и фантазий, начинала клясть
судьбу, рвать и метать все, что ни попадало под руку, и колотиться головой об стену.
— В нашей воле отойти ото зла и творить благо. Среди хаотических мыслей Льва Толстого есть одна христиански правильная: отрекись от себя и от темных дел
мира сего! Возьми в руки плуг и, не озираясь, иди, работай на борозде, отведенной тебе
судьбою. Наш хлебопашец, кормилец наш, покорно следует…
— Всегда были — и будут — люди, которые, чувствуя себя неспособными сопротивляться насилию над их внутренним
миром, — сами идут встречу
судьбе своей, сами отдают себя в жертву. Это имеет свой термин — мазохизм, и это создает садистов, людей, которым страдание других — приятно. В грубой схеме садисты и мазохисты — два основных типа людей.