Неточные совпадения
Добрые, созидающие
ад и ввергающие в него злых,
есть уже трагическое.
Евангелие не хочет знать, что
есть раса добрых, идущих в рай,
и раса злых, идущих в
ад.
Не страх наказания
и ада, а бескорыстная
и отрешенная любовь к Богу
и божественному в жизни, к правде
и совершенству, к положительной ценности должна
быть признана положительным нравственным мотивом.
Это
есть проблема смерти
и бессмертия,
ада и Царства Божьего.
Нестерпимый, предельный ужас не
есть ужас смерти, а ужас суда
и ада.
И еще более радикальная задача, чем задача воскрешения умерших, поставленная Н. Федоровым,
есть задача победы над
адом, освобождение из
ада всех тех, которые испытывают «вечные» адские муки, победа над
адом не только для себя, но
и для всей твари.
Все, что делает человек из страха
ада, а не из любви к Богу
и к совершенной жизни, лишено всякого религиозного значения, хотя в прошлом этот мотив
был наиболее использован для религиозной жизни.
Ада нет, если человек не свободен
и может
быть принужден к добру
и к раю.
Ад нужен не для того, чтобы восторжествовала справедливость
и злые получили воздаяние, а для того, чтобы человек не
был изнасилован добром
и принудительно внедрен в рай, т. е. в каком-то смысле человек имеет нравственное право на
ад, право свободно предпочесть
ад раю.
Всякая оценка
есть уже начало
ада, она
есть исходная точка разделения на два царства,
и одно из этих царств
есть адское царство.
Оправдание
ада как воздаяния злым, утешающее добрых,
есть сказка для детей, в нем нет ничего онтологического, это взято из социальной обыденности с ее наградами
и наказаниями.
Идея вечного
ада как справедливого воздаяния за ложные догматические мнения
и ереси
есть одно из самых жалких
и безобразных порождений торжествующей социальной обыденности.
С точки зрения объекта, с точки зрения Бога, никакого
ада быть не может,
и допустимость
ада означала бы отрицание Бога.
Построение онтологии
ада, т. е. объективирование
ада,
и есть то, что вызывает против себя справедливое возмущение
и восстание.
Ад, как
и рай,
есть лишь символы духовного пути.
Вечный
ад есть порочное
и противоречивое словосочетание.
Ад есть отрицание вечности, невозможность войти в вечную жизнь
и приобщиться к вечности.
Борьба против сил
ада есть борьба за такую трезвость, силу
и цельность сознания, которые дают возможность проснуться в вечности от кошмарного сновидения, длящегося как бы в бесконечном времени.
Проблема
ада как субъективной сферы
есть проблема соотношения подсознания, сознания
и сверхсознания.
Но у греков
была сравнительно слабо выражена концепция, согласно которой происходит разделение на два лагеря, лагерь «добрых»
и лагерь «злых», борьба двух мировых начал
и победа над царством сатаны, оттесненным в
ад.
Ад представлялся человеческому сознанию в двух формах — или в форме печальной судьбы
и гибели человечества вообще, потому что спасения нет, спасение не открылось
и никто не попадет в Царство Божье, которое
есть царство богов, или в форме торжества карательной справедливости над злыми, после того как открылось спасение добрых.
В конституировании
и увековечивании
ада менее всего
были повинны первоначальные греческие учители Церкви.
Временный
ад всегда
есть лишь чистилище
и приобретает значение педагогическое.
См. его книгу «Terre et ciel», где
есть интересные мысли об
аде, выраженные, как все у него, в форме диалога теолога
и философа.]
Правда, скажут, что
ад есть рок «злых»
и «добрые» не знают этого рока, они свободны от него.
Признается свобода, которая ведет в
ад, но не признается свобода, которая выводит из
ада, там
есть свободный вход
и нет свободного выхода.
Ад есть предельный результат известного направления нравственной воли
и направления, преобладающего в нравственном сознании человечества.
Ад, как объективная сфера,
есть порождение того направления нравственной воли, которое резко делит мир на два лагеря, на лагерь «добрых»
и лагерь «злых», на два царства, которые
и завершаются раем
и адом.
Ад, как объективная сфера,
и есть по преимуществу создание добрых.
Эта идея
ада есть, конечно, насквозь человеческая, а не Божья идея,
и она представляет себе конечное завершение мировой жизни не «по ту сторону добра
и зла» нашего греховного мира, а по сю сторону.
Зло должно
быть изолировано, наказано
и ввергнуто в
ад.
Напрасно думают, что
ад как возмездие
и наказание, бессрочно отбываемое в какой-то объективной сфере бытия,
есть суд Божий.
Суд Божий
будет, но он
будет судом
и над идеей
ада.
И потому нравственная воля человека никогда не может
быть направлена на оттеснение какого-либо существа в
ад, на требование этого оттеснения как осуществления справедливости.
Трудно понять
и принять психологию благочестивых христиан, которые спокойно мирятся с тем, что окружающие их люди, иногда даже близкие им люди,
будут в
аду.
Рай невозможен для меня, если близкие мои, родные мне или даже просто люди, с которыми мне приходилось
быть вместе в жизни,
будут в
аду, если в
аду будут Бёме, как «еретик», Ницше, как «антихрист», Гёте, как «язычник»,
и грешный Пушкин.
Ад есть состояние души, бессильной выйти из себя, предельный эгоцентризм, злое
и темное одиночество, т. е. окончательная неспособность любить.
Ад есть замкнутость в себе мучительного мгновения, при которой внутри этого мгновения раскрывается бездна
и бесконечность, мгновение делается бесконечным временем.
Извращение идеи
ада в человеческом сознании привело к тому, что она
была отождествлена со страхом Божьего суда
и Божьего возмездия.
Но
ад есть не действие Бога на душу, в данном случае судебное
и карательное, а именно отсутствие действия Бога на душу, неспособность души раскрываться какому бы то ни
было Божьему действию, совершенное отпадение от Бога.
Ужас
ада совсем не в том, что суд Божий
будет суров
и неумолим.
Явление Христа
и есть спасение от
ада, который человек уготовляет самому себе.
И потому
ад не может
быть вечен.
Идея
ада была превращена в орудие запугивания, религиозного
и нравственного террора.
И для него понятно стало, что нельзя искать Царства Божьего
и совершенной жизни из страха
ада, что страх
ада есть болезненный аффект, мешающий достигнуть совершенства
и работать для Царства Божьего, лишающий всю жизнь человека нравственного значения.
Победа вечности над временем, т. е. введение всякого времени в вечность,
есть победа над
адом и адскими силами.
Идея
ада должна
быть совершенно освобождена от всех утилитарных мотивов,
и только тогда возможно познание в этой области, тогда прольется свет.
Проблема
ада есть предельно иррациональная проблема
и не поддающаяся никакой рационализации.
Согласно этому учению, сам Бог создает
ад, что так
и есть, если Бог наделил тварь свободой
и предвидел результаты этой свободы.
И когда человеческая душа готова искать избавления от ужаса
ада в смерти, она думает о смерти, которая кончится
и будет концом всего, а не о смерти бесконечной.
Неточные совпадения
В минуты, когда мысль их обращается на их состояние, какому
аду должно
быть в душах
и мужа
и жены!
— Вот
и ты, чертов угодник, в
аду с братцем своим сатаной калеными угольями трапезовать станешь, а я, Семен, тем временем на лоне Авраамлем почивать
буду.
Я знал красавиц недоступных, // Холодных, чистых, как зима, // Неумолимых, неподкупных, // Непостижимых для ума; // Дивился я их спеси модной, // Их добродетели природной, //
И, признаюсь, от них бежал, //
И, мнится, с ужасом читал // Над их бровями надпись
ада: // Оставь надежду навсегда. // Внушать любовь для них беда, // Пугать людей для них отрада. //
Быть может, на брегах Невы // Подобных дам видали вы.
— Жестокие, сатанинские слова сказал пророк Наум. Вот, юноши, куда посмотрите: кары
и мести отлично разработаны у нас, а — награды? О наградах — ничего не знаем. Данты, Мильтоны
и прочие, вплоть до самого народа нашего,
ад расписали подробнейше
и прегрозно, а — рай? О рае ничего нам не сказано, одно знаем: там ангелы Саваофу осанну
поют.
— «
И рече диавол Адамови: моя
есть земля, а божие — небеса; аще ли хочеши мой быти — делай землю!
И сказал
Адам: чья
есть земля, того
и аз
и чада мои». Вот как-с! Вот он как формулирован, наш мужицкий, нутряной материализм!