Неточные совпадения
В минуты, когда мысль их обращается на их состояние, какому
аду должно
быть в душах
и мужа
и жены!
— Вот
и ты, чертов угодник, в
аду с братцем своим сатаной калеными угольями трапезовать станешь, а я, Семен, тем временем на лоне Авраамлем почивать
буду.
Я знал красавиц недоступных,
Холодных, чистых, как зима,
Неумолимых, неподкупных,
Непостижимых для ума;
Дивился я их спеси модной,
Их добродетели природной,
И, признаюсь, от них бежал,
И, мнится, с ужасом читал
Над их бровями надпись
ада:
Оставь надежду навсегда.
Внушать любовь для них беда,
Пугать людей для них отрада.
Быть может, на брегах Невы
Подобных дам видали вы.
— Жестокие, сатанинские слова сказал пророк Наум. Вот, юноши, куда посмотрите: кары
и мести отлично разработаны у нас, а — награды? О наградах — ничего не знаем. Данты, Мильтоны
и прочие, вплоть до самого народа нашего,
ад расписали подробнейше
и прегрозно, а — рай? О рае ничего нам не сказано, одно знаем: там ангелы Саваофу осанну
поют.
— «
И рече диавол Адамови: моя
есть земля, а божие — небеса; аще ли хочеши мой быти — делай землю!
И сказал
Адам: чья
есть земля, того
и аз
и чада мои». Вот как-с! Вот он как формулирован, наш мужицкий, нутряной материализм!
— А Любаша еще не пришла, — рассказывала она. — Там ведь после того, как вы себя почувствовали плохо,
ад кромешный
был. Этот баритон — о, какой удивительный голос! — он оказался веселым человеком,
и втроем с Гогиным, с Алиной они бог знает что делали! Еще? — спросила она, когда Клим,
выпив, протянул ей чашку, — но чашка соскользнула с блюдца
и, упав на пол, раскололась на мелкие куски.
— Я преступник!.. если не убил, то дал убить ее: я не хотел понять ее, искал
ада и молний там, где
был только тихий свет лампады
и цветы. Что же я такое, Боже мой! Злодей! Ужели я…
— Как не верить: ими, говорят, вымощен
ад. Нет, вы ничего не сделаете,
и не выйдет из вас ничего, кроме того, что вышло, то
есть очень мало. Много этаких у нас
было и есть: все пропали или спились с кругу. Я еще удивляюсь, что вы не
пьете: наши художники обыкновенно кончают этим. Это всё неудачники!
Противоречие, заключавшееся в занимаемой им должности, состояло в том, что назначение должности состояло в поддерживании
и защите внешними средствами, не исключая
и насилия, той церкви, которая по своему же определению установлена самим Богом
и не может
быть поколеблена ни вратами
ада ни какими то бы ни
было человеческими усилиями.
Топоров не видел этого противоречия или не хотел его видеть
и потому очень серьезно
был озабочен тем, чтобы какой-нибудь ксендз, пастор или сектант не разрушил ту церковь, которую не могут одолеть врата
ада.
И сказал тогда
аду Господь: «Не стони,
аде, ибо приидут к тебе отселева всякие вельможи, управители, главные судьи
и богачи,
и будешь восполнен так же точно, как
был во веки веков, до того времени, пока снова приду».
Мерзок сам, а люблю тебя: во
ад пошлешь,
и там любить
буду и оттуда
буду кричать, что люблю тебя во веки веков…
— Это как же не
будет греха? Врешь, за это тебя прямо в
ад и там, как баранину, поджаривать станут, — подхватил Федор Павлович.
О,
есть и во
аде пребывшие гордыми
и свирепыми, несмотря уже на знание бесспорное
и на созерцание правды неотразимой;
есть страшные, приобщившиеся сатане
и гордому духу его всецело.
— Так вот, сударь, для кого
ад назначен, — стегнул Андрей левую, — а вы у нас, сударь, все одно как малый ребенок… так мы вас почитаем…
И хоть гневливы вы, сударь, это
есть, но за простодушие ваше простит Господь.
— А клейкие листочки, а дорогие могилы, а голубое небо, а любимая женщина! Как же жить-то
будешь, чем ты любить-то их
будешь? — горестно восклицал Алеша. — С таким
адом в груди
и в голове разве это возможно? Нет, именно ты едешь, чтобы к ним примкнуть… а если нет, то убьешь себя сам, а не выдержишь!
— Знаю, что наступит рай для меня, тотчас же
и наступит, как объявлю. Четырнадцать лет
был во
аде. Пострадать хочу. Приму страдание
и жить начну. Неправдой свет пройдешь, да назад не воротишься. Теперь не только ближнего моего, но
и детей моих любить не смею. Господи, да ведь поймут же дети, может
быть, чего стоило мне страдание мое,
и не осудят меня! Господь не в силе, а в правде.
Видишь, сударь, когда Сын Божий на кресте
был распят
и помер, то сошел он со креста прямо во
ад и освободил всех грешников, которые мучились.
Отцы
и учители, мыслю: «Что
есть ад?» Рассуждаю так: «Страдание о том, что нельзя уже более любить».
Служим мы ей, а ей это тягостно: «Не стою я того, не стою, недостойная я калека, бесполезная», — а еще бы она не стоила-с, когда она всех нас своею ангельскою кротостью у Бога вымолила, без нее, без ее тихого слова, у нас
был бы ад-с, даже Варю
и ту смягчила.
Ты мне вот что скажи, ослица: пусть ты пред мучителями прав, но ведь ты сам-то в себе все же отрекся от веры своей
и сам же говоришь, что в тот же час
был анафема проклят, а коли раз уж анафема, так тебя за эту анафему по головке в
аду не погладят.
На реке Гага, как раз против притока
Ада, в 5 км от моря,
есть теплый ключ. Окружающая его порода — диабаз. Здесь, собственно говоря, два ключа: горячий
и холодный. Оба они имеют выходы на дне небольшого водоема, длина которого равна 2 м, ширина 5 м
и глубина 0,6 м. Со дна с шипением выделяется сероводород. Температура воды +28,1°; на поверхности земли, около резервуара,
была +12°. Температура воздуха +7,5°С.
Следующей (ниже по течению)
будет река Улиха с притоком Янго
и с перевалом к морю. С левой стороны в Един впадают: Тали
и Бя с притоком Чокчи
и с перевалом на реку Ян (приток Хора), затем река Цзагдасу с притоком Хоймо, потом Оло
и Югихе (с притоками Дюго-Югихе 1-я
и Дюго-Югихе 2-я)
и, наконец, Есын-гу
и Ада с притоком Кю.
Маньчжурское слово «Сихотэ-Алинь» местные китайцы переделали по-своему: «Си-хо-та Линь», то
есть Перевал западных больших рек.
И действительно, к западу от водораздела текут большие реки: Ваку, Иман, Бикин, Хор
и т.д. Гольды называют его Дзуб-Гын, а удэгейцы — Ада-Сололи, причем западный его склон они называют Ада-Цазани, а восточный — Ада-Намузани, от слова «наму», что значит — море.
Года через два после этого Павла вызвали в Малиновец для домашних работ. Очевидно, он не предвидел этой случайности,
и она настолько его поразила, что хотя он
и не ослушался барского приказа, но явился один, без жены. Жаль ему
было молодую жену с вольной воли навсегда заточить в крепостной
ад; думалось: подержат господа месяц-другой,
и опять по оброку отпустят.
И когда, наконец, улики
были налицо, начинался целый
ад.
Да
и в самом деле, разве не обидно
было, например, Фролу Терентьичу Балаболкину слышать, что он, «столбовой дворянин», на вечные времена осужден в
аду раскаленную сковороду лизать, тогда как Мишка-чумичка или Ванька-подлец
будут по райским садам гулять, золотые яблоки рвать
и вместе с ангелами славословить?!
Но торжеством его искусства
была одна картина, намалеванная на стене церковной в правом притворе, в которой изобразил он святого Петра в день Страшного суда, с ключами в руках, изгонявшего из
ада злого духа; испуганный черт метался во все стороны, предчувствуя свою погибель, а заключенные прежде грешники били
и гоняли его кнутами, поленами
и всем чем ни попало.
Черт всплеснул руками
и начал от радости галопировать на шее кузнеца. «Теперь-то попался кузнец! — думал он про себя, — теперь-то я вымещу на тебе, голубчик, все твои малеванья
и небылицы, взводимые на чертей! Что теперь скажут мои товарищи, когда узнают, что самый набожнейший из всего села человек в моих руках?» Тут черт засмеялся от радости, вспомнивши, как
будет дразнить в
аде все хвостатое племя, как
будет беситься хромой черт, считавшийся между ними первым на выдумки.
Долгом почитаю предуведомить читателей, что это
была именно та самая бричка, в которой еще ездил
Адам;
и потому, если кто
будет выдавать другую за адамовскую, то это сущая ложь
и бричка непременно поддельная.
Ад есть посмертное выпадение из вечности
и вступление в смертоносное время, но оно лишь временное, а не вечное.
Окончательная победа Бога над силами
ада не может
быть разделением на два царства, Божье
и диавольское, спасенных
и обреченных на вечную муку, оно может
быть лишь единым царством.
В притчах
есть жестокость
и беспощадность,
и многочисленные ортодоксальные любители
ада могут на них опираться.
Но
были минуты, когда я отвергал Бога,
были мучительные минуты, когда мне приходило в голову, что, может
быть, Бог зол, а не добр, злее меня, грешного человека,
и эти тяжелые мысли питались ортодоксальными богословскими доктринами, судебным учением об искуплении, учением об
аде и многим другим.
Успенский, А. М. Дмитриев, Ф. Д. Нефедов
и Петр Кичеев вспоминали «
Ад»
и «Чебыши», да знали подробности некоторые из старых сотрудников «Русских ведомостей», среди которых
был один из главных участников «Адской группы», бывавший на заседаниях смертников в «
Аду»
и «Чебышах».
Так
было в шестидесятых годах, так
было и в семидесятых годах в «
Аду», только прежде
было проще: в «Треисподнюю»
и в «адские кузницы» пускались пары с улицы,
и в каморки ходили из зала запросто всякие гости, кому надо
было уединиться.
В конце прошлого столетия при канализационных работах наткнулись на один из таких ходов под воротами этого дома, когда уже «
Ада» не
было, а существовали лишь подвальные помещения (в одном из них помещалась спальня служащих трактира, освещавшаяся
и днем керосиновыми лампами).
Когда Нижегородская железная дорога
была выстроена, Владимирка перестала
быть сухопутным Стиксом,
и по ней Хароны со штыками уже не переправляли в
ад души грешников. Вместо проторенного под звуки цепей пути —
Первый дом назывался между своими людьми «Чебышевская крепость», или «Чебыши», а второй величали «
Адом». Это — наследие нечаевских времен. Здесь в конце шестидесятых годов
была штаб-квартира, где жили студенты-нечаевцы
и еще раньше собирались каракозовцы, члены кружка «
Ад».
Кроме трактира «
Ад», они собирались еще на Большой Бронной, в развалившемся доме Чебышева, где Ишутин оборудовал небольшую переплетную мастерскую, тоже под названием «
Ад», где тоже квартировали некоторые «адовцы», называвшие себя «смертниками», то
есть обреченными на смерть. В числе их
был и Каракозов, неудачно стрелявший в царя.
Под бельэтажем нижний этаж
был занят торговыми помещениями, а под ним, глубоко в земле, подо всем домом между Грачевкой
и Цветным бульваром сидел громаднейший подвальный этаж, весь сплошь занятый одним трактиром, самым отчаянным разбойничьим местом, где развлекался до бесчувствия преступный мир, стекавшийся из притонов Грачевки, переулков Цветного бульвара,
и даже из самой «Шиповской крепости» набегали фартовые после особо удачных сухих
и мокрых дел, изменяя даже своему притону «Поляковскому трактиру» на Яузе, а хитровская «Каторга» казалась пансионом благородных девиц по сравнению с «
Адом».
И пришли ко дьяку в ночу беси:
— Тебе, дьяк, не угодно здеся?
Так пойдем-ко ты с нами во
ад, —
Хорошо там уголья горят! —
Не
поспел умный дьяк надеть шапки,
Подхватили его беси в свои лапки,
Тащат, щекотят, воют,
На плечи сели ему двое,
Сунули его в адское пламя:
— Ладно ли, Евстигнеюшка, с нами? —
Жарится дьяк, озирается,
Руками в бока подпирается,
Губы у него спесиво надуты,
— А — угарно, говорит, у вас в аду-то!
Идея
ада оправдывается свободным достоинством человека, так как свободный человек не может
и не хочет
быть спасенным насильственно.
В оригенизме, старом
и новом, в отрицании
ада и утверждении всеобщего спасения
есть, расслабляющий филантропизм
и сказывается гностическое бессилие решить проблему зла.
Стволы сухостоев, лишенные мелких веток, с болезненными наростами по сторонам
были похожи на людей с вздутыми животами
и с поднятыми кверху длинными руками, на людей, застывших в позах выражения сильного физического страдания, как на картинах Густава Доре — там, где изображаются мучения грешников в
аду.
— Во-первых, милый князь, на меня не сердись,
и если
было что с моей стороны — позабудь. Я бы сам еще вчера к тебе зашел, но не знал, как на этот счет Лизавета Прокофьевна… Дома у меня… просто
ад, загадочный сфинкс поселился, а я хожу, ничего не понимаю. А что до тебя, то, по-моему, ты меньше всех нас виноват, хотя, конечно, чрез тебя много вышло. Видишь, князь,
быть филантропом приятно, но не очень. Сам, может, уже вкусил плоды. Я, конечно, люблю доброту
и уважаю Лизавету Прокофьевну, но…
Стало
быть,
была же мысль сильнейшая всех несчастий, неурожаев, истязаний, чумы, проказы
и всего того
ада, которого бы
и не вынесло то человечество без той связующей, направляющей сердце
и оплодотворяющей источники жизни мысли!
На следующее утро Федор Иваныч с женою отправился в Лаврики. Она ехала вперед в карете, с
Адой и с Жюстиной; он сзади — в тарантасе. Хорошенькая девочка все время дороги не отходила от окна кареты; она удивлялась всему: мужикам, бабам, избам, колодцам, дугам, колокольчикам
и множеству грачей; Жюстина разделяла ее удивление; Варвара Павловна смеялась их замечаниям
и восклицаниям. Она
была в духе; перед отъездом из города О… она имела объяснение с своим мужем.
Варвара Павловна должна
была обещать, что приедет обедать на следующий день
и привезет
Аду; Гедеоновский, который чуть
было не заснул, сидя в углу, вызвался ее проводить до дому.
Адам «начертан» богом пятого марта в шестом часу дня; без души он пролетал тридцать лет, без
Евы жил тридцать дней, а в раю всего
был от шестого часу до девятого; сатана зародился на море Тивериадском, в девятом валу, а на небе он
был не более получаса; болезни в человеке оттого, что диавол «истыкал тело Адама» в то время, когда господь уходил на небо за душой,
и т. д.,
и т. д.