Неточные совпадения
Во внутреннем личность обретает свой образ через образ Божий, через проникновение человеческого божественным, во внешнем осуществление правды означает подчинение
мира, общества,
истории образу личности, проникновение личностью.
Внутренне личность получает силу и освобождается через богочеловечность, внешне весь
мир, все общество и вся
история преображается и освобождается через человечность, через верховенство личности.
Господин и раб будут делать нечеловеческие усилия помешать концу объективации, «концу
мира», наступлению царства Божьего — царства свободы и свободных, они будут создавать все новые формы господства и рабства, будут совершать новые переодевания, все новые формы объективации, в которых творческие акты человека будут претерпевать великие неудачи, будут продолжаться преступления
истории.
Ещё в самом обществе возможны прорывы к свободе и любви, ещё в
мире объективации возможно трансцендирование, ещё в
истории возможно вторжение метаистории, ещё во времени возможны достижения мгновений вечности.
Не
история человечества есть часть
истории природного
мира, а
история природного
мира есть часть
истории.
Философия никогда серьезно не ставила проблемы конца
истории и
мира, даже теология не относилась к ней достаточно серьезно.
Творчество человека, меняющее структуру сознания, может быть не только закреплением этого
мира, не только культурой, но и освобождением
мира, концом
истории, то есть созданием Царства Божия, не символического, а реального.
Человек должен восстать против рабства
истории не для изоляции в самом себе, а для принятия всей
истории в свою бесконечную субъективность, в которой
мир есть часть человека.
Последовательное требование персонализма, додуманное до конца, есть требование конца
мира и
истории, не пассивное ожидание этого конца в страхе и ужасе, а активное, творческое его уготовление.
Если бы возможно было помыслить, лишь для пробы и для примера, что три эти вопроса страшного духа бесследно утрачены в книгах и что их надо восстановить, вновь придумать и сочинить, чтоб внести опять в книги, и для этого собрать всех мудрецов земных — правителей, первосвященников, ученых, философов, поэтов — и задать им задачу: придумайте, сочините три вопроса, но такие, которые мало того, что соответствовали бы размеру события, но и выражали бы сверх того, в трех словах, в трех только фразах человеческих, всю будущую
историю мира и человечества, — то думаешь ли ты, что вся премудрость земли, вместе соединившаяся, могла бы придумать хоть что-нибудь подобное по силе и по глубине тем трем вопросам, которые действительно были предложены тебе тогда могучим и умным духом в пустыне?
Потому-то и является поворотным моментом в
истории мира та таинственная и священная минута, когда Дева рекла: «се раба Господня», ибо в Ней, с Ней и через Нее рекла это вся природа, все человечество.
Из христианства сумели вывести самую отвратительную мораль, какую только знает моральная
история мира, — мораль трансцендентного, небесного эгоизма.
Неточные совпадения
Мельком, словно во сне, припоминались некоторым старикам примеры из
истории, а в особенности из эпохи, когда градоначальствовал Бородавкин, который навел в город оловянных солдатиков и однажды, в минуту безумной отваги, скомандовал им:"Ломай!"Но ведь тогда все-таки была война, а теперь… без всякого повода… среди глубокого земского
мира…
Понимая всю важность этих вопросов, издатель настоящей летописи считает возможным ответить на них нижеследующее:
история города Глупова прежде всего представляет собой
мир чудес, отвергать который можно лишь тогда, когда отвергается существование чудес вообще.
Несмотря на то, что недослушанный план Сергея Ивановича о том, как освобожденный сорокамиллионный
мир Славян должен вместе с Россией начать новую эпоху в
истории, очень заинтересовал его, как нечто совершенно новое для него, несмотря на то, что и любопытство и беспокойство о том, зачем его звали, тревожили его, — как только он остался один, выйдя из гостиной, он тотчас же вспомнил свои утренние мысли.
Уж было немало таких примеров: просто в
мире, да и по
истории тоже».
Но тут уж начинается новая
история,
история постепенного обновления человека,
история постепенного перерождения его, постепенного перехода из одного
мира в другой, знакомства с новою, доселе совершенно неведомою действительностью. Это могло бы составить тему нового рассказа, — но теперешний рассказ наш окончен.