Неточные совпадения
Если это и будет автобиографией,
то автобиографией
философской, историей духа и самосознания.
Но эгоцентризм, в котором всегда есть что-то отталкивающее, для меня искупается
тем, что я самого себя и свою жизненную судьбу делаю предметом
философского познания.
Под
философским призванием я понимал совсем не
то, что я специализируюсь на какой-то дисциплине знания, напишу диссертацию, стану профессором.
Своеобразие моего
философского типа прежде всего в
том, что я положил в основание философии не бытие, а свободу.
Когда я студентом вступил в общение со студенческими революционными кружками,
то я имел огромные преимущества перед товарищами по своим
философским познаниям и общему образованию.
В
то время, время довольно интенсивной интеллектуальной жизни в московских
философских кружках, я пытался найти традицию русской философии.
С точки зрения современной психологии мою изначальную
тему можно было бы формулировать как различение между бессознательным и сознанием, но научная психология и ее представители не способны к
философскому обоснованию и развитию учения о бессознательном.
Думаю, что особенность моей философии прежде всего в
том, что у меня иное понимание реальности, чем у большей части
философских учений.
Вряд ли Плеханов, по недостатку
философской культуры, вполне понял
то, что я говорил.
Но проблематика моей
философской мысли всегда оставалась
той же.
Когда по моей инициативе было основано в Петербурге Религиозно-философское общество,
то на первом собрании я прочел доклад «Христос и мир», направленный против замечательной статьи Розанова «Об Иисусе Сладчайшем и о горьких плодах мира».
Происходили самые утонченные беседы на
темы литературные,
философские, мистические, оккультные, религиозные, а также и общественные в перспективе борьбы миросозерцаний.
Постановка этой
темы не была для меня результатом
философской мысли, это был пережитый внутренний опыт, внутреннее озарение.
Меня так плохо понимали, что, когда я высказался в защиту экзистенциальной философии,
то увидели в этом что-то совершенно новое для меня и почти измену моему
философскому прошлому.
У многочисленных слушателей советской России
того времени я находил более напряженный интерес к вопросам
философским и вопросам религиозным, чем впоследствии у молодежи русской эмиграции.
Деятельность Религиозно-философской академии открылась моим публичным докладом на
тему о религиозном смысле русской революции, на котором были высказаны некоторые мысли, чуждые эмиграции.
Между
тем, мне приходилось действовать в среде духовно чуждой, враждебной к
философской мысли, свободе, духовному творчеству, социальной справедливости, всему, что я ценил и чему служил.
Обыкновенно на одной из декад ставилась
тема философская, на другой литературная, на третьей социально-политическая.
Но
тем не менее в книгах, написанных за последние пятнадцать лет, удалось гораздо более отчетливо, терминологически более ясно и последовательно выразить свою
философскую мысль.
Мое
философское миросозерцание чрезвычайно централизовано, и в нем все части связаны между собой, вернее, в нем нет частей, но вместе с
тем оно интуитивно по происхождению и афористично по форме.
Я совершенно не выносил, когда меня рассматривали как хозяина дома, главу семьи, редактора журнала, председателя Религиозно-философской академии и
тому подобное.
Разумеется, об Россини и не говорили, к Моцарту были снисходительны, хотя и находили его детским и бедным, зато производили философские следствия над каждым аккордом Бетховена и очень уважали Шуберта, не столько, думаю, за его превосходные напевы, сколько за то, что он брал
философские темы для них, как «Всемогущество божие», «Атлас».
С К.Д. Кавелиным впоследствии — со второй половины 70-х годов — я сошелся, посещал его не раз, принимал и у себя (я жил тогда домом на Песках, на углу 5-й и Слоновой); а раньше из-за границы у нас завязалась переписка на
философскую тему по поводу диссертации Соловьева, где тот защищал"кризис"против позитивизма.
Неточные совпадения
«И разве не
то же делают все теории
философские, путем мысли странным, несвойственным человеку, приводя его к знанию
того, что он давно знает и так верно знает, что без
того и жить бы не мог? Разве не видно ясно в развитии теории каждого философа, что он вперед знает так же несомненно, как и мужик Федор, и ничуть не яснее его главный смысл жизни и только сомнительным умственным путем хочет вернуться к
тому, что всем известно?»
Она знала тоже, что действительно его интересовали книги политические,
философские, богословские, что искусство было по его натуре совершенно чуждо ему, но что, несмотря на это, или лучше вследствие этого, Алексей Александрович не пропускал ничего из
того, что делало шум в этой области, и считал своим долгом всё читать.
— Нет, уж если мы разговорились,
то объясни мне с
философской точки зрения, — сказал Левин.
Он вспоминал свои осуждения Тиндалю за его самодовольство в ловкости производства опытов и за
то, что ему не достает
философского взгляда.
Левин чувствовал, что неприлично было бы вступать в
философские прения со священником, и потому сказал в ответ только
то, что прямо относилось к вопросу.