Бог и человек отныне — единое нераздельное Лицо по всем трем принципам (и из всех трех), в вечности и во времени, во плоти и по душе, по всей природе человека и всей
божественной природе, исключая лишь извне напечатленной Адаму и им воспринятой змеиной природы, которую он не должен был принять в себя.
В каждой отдельной способности человека — целый мир в зародыше, который и выявляется от времени до времени при дисгармоническом раздражении» [См. там же, с. 303.]. «Поскольку человек по своей двойственной природе есть зеркало самой Истины в том смысле, что законы всего духовного и всего чувственного коренятся в его собственных законах, постольку человек
божественной природы» [См. там же, с. 304.]. «Истинно благая воля в человеке есть Христос в нем» [См. там же, с. 352.].
Но по глубочайшим причинам, скрытым в тайне времен и сроков, христианство не раскрыло полностью того, что должно дерзнуть назвать христологией человека, т. е. тайны о
божественной природе человека, догмата о человеке, подобного догмату о Христе.
Неточные совпадения
Человеческая
природа в первооснове своей через Абсолютного Человека — Христа уже стала
природой Нового Адама и воссоединилась с
природой Божественной — она не смеет уже чувствовать себя оторванной и уединенной.
Не существует дуализма
божественной и внебожественной
природы, совершенной трансцендентности Бога миру и человеку.
Почти с равным правом можно говорить о
божественном происхождении человека и о его происхождении от низших форм органической жизни
природы.
Священство — ангельской, а не человеческой
природы и потому не может быть творчески-активным в мире; священство — лишь медиум
божественного.
Через Сына Человеческого
природа причастна
природе Божественной, и в Божестве пребывает лик человеческий.
В Абсолютном Человеке человеческая
природа остается в высших,
божественных сферах бытия, в то время как в падшем природном человеке она погружается в низшие сферы бытия, чтобы поднять падшего человека в высшие сферы.
И в то же время христианская антропология признает абсолютное и царственное значение человека, так как учит о вочеловечении Бога и обожествлении человека, о взаимопроникновении
природы божественной и
природы человеческой.
Или человек — образ и подобие Абсолютного
Божественного Бытия — тогда он свободный дух, царь и центр космоса; или человек — образ и подобие данного природного мира — тогда нет человека, а есть лишь одно из преходящих явлений
природы.
Это сознание противно глубочайшей сущности христианства, которое делает Бога имманентным человеческой
природе и потому не допускает совершенно трансцендентного разрыва здешнего мира и мира потустороннего [Кн. Е. Трубецкой в своем «Миросозерцании Вл. С. Соловьева» странным образом оправдывает свободное творчество человека в мире через крайнее отдаление потустороннего
божественного мира от мира здешнего.
Творящий человек причастен
природе Божественной, в нем продолжается богочеловеческое творение.
Конечно, смешны претензии Наторпа сделать из
божественного Платона когенианца, но эта неудачная попытка косвенно изобличает не творческую и не динамическую
природу платонизма.
Но всеоживляющий и одухотворяющий подъем падшего человека возможен лишь через явление Абсолютного Человека, приобщающего
природу человека к
природе божественной.
Детерминизм и натурализм — всегда до приобщения человеческой
природы к
природе божественной через Абсолютного Человека.
Человек может раскрыть в себе
божественную мировую силу и сделаться властителем
природы.
Каждая клетка человеческого существа андрогинична, несет в себе отблеск
природы божественной.
Творческую мораль нельзя основать на отрывании и противоположении человеческого и
божественного — в ней всегда открывается серафическая
природа человека.
И помощь человеку Искупителя-Богочеловека есть не внешняя для человека помощь, чуждая его
природе, а внутренняя ему помощь, раскрывающая его собственную богоподобную, причастную к
божественной жизни
природу, внутренний подъем человека.
Если бытовая религиозность приспособлялась к среднему уровню греховной
природы человека, то пантеистическая мистика совсем отрешалась от человеческой
природы и растворяла человека в
божественном бытии.
В опыте мистиков преобладает тип пассивности,
божественной пассивности, в которой утихает и замирает человеческая
природа, до конца отрешается от себя во имя жизни в Боге [См. интересную брошюру штейнерианца Бауера «Mystik und Okkultismus», в которой приводится та мысль, что в мистике «я» исчезает в Боге, изобличается неправда «я», а в оккультизме раскрывается «я», его правда.
Неоплатоническая мистика и связанная с ней негативная теология проходят мимо христианского откровения о богочеловечестве, о глубоком родстве и слиянии
природы человеческой и
природы Божественной, слиянии не истребляющем, а утверждающем человека в абсолютной жизни.
В первую эпоху изобличается законом грех человека и открывается природная
божественная мощь; во вторую эпоху усыновляется человек Богу и открывается избавление от греха; в третью эпоху окончательно открывается божественность творческой человеческой
природы и мощь
божественная становится мощью человеческой.
В явлении Христа в мире открывается богосыновство и богоподобие человека, его причастность к
природе божественной.
Христос Грядущий придет лишь к тому человечеству, которое дерзновенно совершит творческое христологическое самооткровение, т. е. раскроет в своей
природе божественную мощь и славу.
Огромная разница еще в том, что в то время как Руссо не остается в правде природной жизни и требует социального контракта, после которого создается очень деспотическое государство, отрицающее свободу совести, Толстой не хочет никакого социального контракта и хочет остаться в правде
божественной природы, что и есть исполнение закона Бога.
Различие христианского учения от прежних — то, что прежнее учение общественное говорило: живи противно твоей природе (подразумевая одну животную природу), подчиняй ее внешнему закону семьи, общества, государства; христианство говорит: живи сообразно твоей природе (подразумевая
божественную природу), не подчиняя ее ничему, — ни своей, ни чужой животной природе, и ты достигнешь того самого, к чему ты стремишься, подчиняя внешним законам свою внешнюю природу.
Неточные совпадения
Германская религия есть чистейшее монофизитство, признание лишь одной и единой
природы —
божественной, а не двух
природ —
божественной и человеческой, как в христианской религии.
Добыть себе относительную общественную свободу русским трудно не потому только, что в русской
природе есть пассивность и подавленность, но и потому, что русский дух жаждет абсолютной
Божественной свободы.
Допущение существования двух
природ —
божественной и человеческой, которые могут быть соединены, но не тождественны и не слиянны, есть истина, непонятная объективирующему разуму, сверхразумная, ибо разум сам по себе склонен или к монизму, или к дуализму.
Второе: что «уголовная и судно-гражданская власть не должна принадлежать церкви и несовместима с
природой ее и как
божественного установления, и как союза людей для религиозных целей» и наконец, в-третьих: что «церковь есть царство не от мира сего»…
Я не произошел от Руссо, не верю в естественную доброту человеческой
природы, не считаю
природу «
божественной» и не обоготворяю силу жизни, мне чужда экзальтация эмоциональной жизни, я не признаю абсолютного примата эстетики и искусства.