Верно, что женственная стихия есть стихия космическая,
основа творения, лишь через женственность человек приобщается к жизни космоса.
Поскольку это создание своего подобия есть общая и неотменная
основа творения человека, его творчество и вместе самотворчество, саморождение, определяет самое общее содержание человеческой жизни.
Это есть один и тот же акт, ибо тем самым, что создается Земля, ей уже противостоит, являясь умопостигаемой
основой творения, его «архетипом» [Прообраз, идея — термин позднеантичной философии, введенный в обращение Филоном Александрийским; позднее использован К. Юнгом в психоаналитической психологии.], Небо.
Неточные совпадения
С одной стороны, мир, созданный силой божественной любви, премудрости и всемогущества, имеет в них незыблемую свою
основу, и в этом смысле мир не может не удаться, божественная премудрость не способна допустить ошибки, божественная любовь не восхощет ада как окончательной судьбы
творения.
Положительная
основа бытия есть, прежде всего, мир божественных идей, Бог в
творении; эти идеи всеменены в ничто, в беспредельность; и последняя становится
основой самостоятельного бытия в его независимости и свободе: все существует чрез Бога и от Бога, но именно тем самым оно получает силу быть в себе и для себя, вне Бога, как не-Бог или мир.
Это начало [Каббала, комментируя тексты: «В начале (берешит) сотворил Бог», замечает: «берешит означает хокма (премудрость, вторая из трех высших сефир), это значит, что мир существует чрез высшую и непроницаемую тайну хокмы», т. е. Софии (Sepher ha Sohar, trad, de Jean de Pauly, l, 3 b).], приемлющее в себя Слово, а в Нем и с Ним дары триипостасного Божества, является вместе с тем
основой, в которой зачинается
творение, оно и является, по Платону, «вечным образцом»
творения.
Острое и больное чувство тварности, обида и зависть были пробуждены сатаной, вызвавшим в них бунт подполья, восстание
творения против своей же собственной
основы.
Поэтому
творение есть абсолютно-свободное, лишь в себе самом имеющее смысл и
основу, абсолютно-самобытное движение божественной любви, любовь ради любви, ее святое безумие. Dieu est fou de l'homme [Бог помешан на человеке (фр.).], — вспоминает Шеллинг дерзновенно-проникновенное выражение французского писателя: с безумием любви Бог хочет «друга» (другого), а этим другом может быть только человек.