Неточные совпадения
Эта незыблемая, непоколебимая вера в то, что истина дана в мистическом восприятии, что нельзя двигаться, нельзя подниматься, не имея под
собой твердыни божественного, не имея благодатной помощи, будучи оставленным и покинутым,
от вселенской души отрезанным, определяет характер изложения этой книги.
Кант оставил познающего с самим
собою, гениально формулировал его оторванность
от бытия,
от действительности,
от реальности и искал спасения в практическом разуме.
Да и зависимость
от науки знаменует
собой потерю самостоятельности философии.
После протестантского разрыва личность почувствовала
себя оторванной
от объективного бытия, погруженной в
себя и стала рефлектировать, потеряла личность источники питания, не имеет уже доступа к сокам бытия.
Человек остался одиноким сам с
собой, перед бездной пустоты, отрезанным
от живой конкретности, и ему осталось лишь постулировать утешительное, лишь субъективно воссоздавать утерянную божественность в мире.
Кант так далеко заходит в своем рационализме, что для него вся действительность, все живое бытие есть продукт знания, мышления: мир созидается категориями субъекта, и ничто не в силах из этих тисков освободиться, ничего не является само по
себе, независимо
от того, что навязывается субъектом.
Нужно совершить переизбрание, избрать новый объект любви, т. е. отречься
от старой любви к данной действительности, уже мне гарантированной, мне навязанной, сбросить с
себя ветхого человека и родиться к новой жизни в новой, иной действительности.
Это и значит, что в «безумии», в отречении
от малого разума есть стяжание
себе большого разума, а в «мудрости мира сего», в торжестве малого разума отсутствует большой разум, есть «безумие перед Богом».
Но представим
себе, что стены разбиты и ворвались в эту комнату силы иного, трансцендентного по отношению к ней мира, силы, отличные
от действующих в этом помещении.
Чтобы научно познать природу, овладеть ею и подчинить ее
себе, человек должен был освободиться
от духовной власти естества,
от трепета перед демонами природы.
Для критической гносеологии познание есть все же дело человеческое, и потому освобождение
от психологизма есть поднятие
себя за волосы.
Как к бытию вообще, так и к бытию абсолютному, бытию Божьему нельзя прийти, нельзя доказать Бога, можно только изойти
от Бога, изначально открыть Бога в
себе.
Что знание не есть нечто отличное
от бытия и противоположное ему, а есть само бытие — этот здоровый реалистический тезис очень трудно усвоить
себе современному сознанию, засоренному всеми формами рационализма; он звучит чем-то наивным и примитивным, досократовским и почти что дофилософским.
Мы начинаем с того, что несем в
себе некоторое знание о бытии, и
от этого не может отделаться ни один критицист.
Лосский во многих местах выдает
себя, особенно когда говорит о зависимости теории суждения
от онтологической проблемы пространства и времени.
Человек отдается во власть настроений, причудливых переживаний, свободных
от всякой нормы; после смерти Бога сам творит
себе богов, из
себя пытается воссоздать потерянное бытие.
Сознание же наступает тогда, когда освобождается человек
от лживой идеи, что он лишь пленник у посторонней ему злой стихии, что он обиженный внешней силой, когда возвращается человеку его высшее достоинство, повелевающее самого
себя считать виновником своей судьбы и ответственным за зло.
Всякое существо, сбрасывая с
себя пыль рационалистической рефлексии, касается бытия, непосредственно стоит перед его глубиной, сознает его в той первичной стихии, в которой мышление неотделимо
от чувственного ощущения.
Вера в естественное бессмертие сама по
себе бесплодна и безотрадна; для этой веры не может быть никакой задачи жизни и самое лучшее поскорее умереть, смертью отделить душу
от тела, уйти из мира.
В высшем смысле свободна лишь человеческая природа, соединенная с божеской, обоженная; отпавшая
от божеской и обожествившая
себя — она порабощена необходимости естественного порядка и обессилена.
Религиозно должен человек охранять
себя и свою жизнь
от злых сил, собирать жизненные силы для участия в деле спасения, осуществляемого мировой историей.
[Мистическое сектантство всех времен обыкновенно выходит из истории, отказывается нести бремя истории, отсекает
себя от мирового единства.
Зло не есть самобытное и абсолютное начало бытия, зло есть творение, отпавшее
от Бога и обоготворившее
себя и свои силы.
Россия в силах будет отразить восточно-монгольскую опасность, если победит в
себе татарщину, охранит
себя от американской безличности и укрепит в
себе мужественно-христианскую активность личности.
Мир имеет два смысла: мир как творение, отпавшее
от Творца и обоготворившее
себя, призрачный и бедный, и мир как творение, соединенное с Творцом, реальный и богатый.
Ложная идеология страдания, отождествляющая всякую любовь с состраданием, требует
от человека, чтобы всякое страдание было разделено им, принято на
себя.
В сущности, и те и другие ставят вопрос религиозный на почву политическую, формальную, внешнюю: одни боятся веры и хотели бы охранить
себя от ее притязательной силы, другие боятся неверия и также хотели бы охранить
себя от его растущей силы.
Им нужно только внешне и формально оградить
себя от насилий и принуждений со стороны власть имеющих.
Церковь ждет
от сынов своих верности матери, требует рыцарского к
себе отношения; рыцарство же не есть рабство и рабству противоположно.
И в христианстве нецерковная, еретическая и сектантская мистика обычно отсекает
себя от мировой истории и мировой плоти.
Успех сектантско-еретической мистики, вершины ее экстазов достигаются тем, что она отсекает
себя от полноты вселенского бытия, 9/10 этого бытия превращает в небытие, сбрасывает с
себя бремя заботы о судьбе вселенной, а с 1/10 справляется уже легче.
Постепенно уходит он
от мира, уединяется, окружает
себя иным миром любимых книг, произведений искусства, запахов, звуков, создает
себе искусственную чувственную обстановку, иллюзию иного мира, мира родного и близкого. Des Esseintes грозит гибель, доктор требует, чтоб он вернулся к обыкновенной здоровой жизни, но он не хочет идти ни на какие компромиссы с ненавистной действительностью.
Дюрталь-Гюисманс жаждет снять с
себя бремя свободы, отречься
от своей воли, отдаться водительству.
Дюрталь думал найти в монастыре полный покой, а оказалось, что «именно монастыри обуреваемы темными силами; там ускользают
от них души, и они во что бы то ни стало хотят их покорить
себе.
Католическая церковь идет навстречу слабым и изнеможенным, тем, которые жаждут отречься
от своей воли и сложить с
себя ответственность.
Неточные совпадения
Лука Лукич (
от испуга выронил сигару, плюнул и, махнув рукою, про
себя).Черт побери все! сгубила проклятая робость!
Я узнал это
от самых достоверных людей, хотя он представляет
себя частным лицом.
Митрофан. Да! того и смотри, что
от дядюшки таска; а там с его кулаков да за Часослов. Нет, так я, спасибо, уж один конец с
собою!
Стародум. Оставя его, поехал я немедленно, куда звала меня должность. Многие случаи имел я отличать
себя. Раны мои доказывают, что я их и не пропускал. Доброе мнение обо мне начальников и войска было лестною наградою службы моей, как вдруг получил я известие, что граф, прежний мой знакомец, о котором я гнушался вспоминать, произведен чином, а обойден я, я, лежавший тогда
от ран в тяжкой болезни. Такое неправосудие растерзало мое сердце, и я тотчас взял отставку.
Стародум(c нежнейшею горячностию). И мое восхищается, видя твою чувствительность.
От тебя зависит твое счастье. Бог дал тебе все приятности твоего пола. Вижу в тебе сердце честного человека. Ты, мой сердечный друг, ты соединяешь в
себе обоих полов совершенства. Ласкаюсь, что горячность моя меня не обманывает, что добродетель…