Неточные совпадения
Скорее можно было бы назвать схоластикой отвлеченную философию и современную гносеологию,
так как они порвали
с духом жизни, жизни себя противопоставили.
Философия церковная есть философия, приобщенная к жизни мировой души, обладающая мировым смыслом — Логосом,
так как Церковь и есть душа мира, соединившаяся
с Логосом.
Рационалистическая философия бессильна решить проблему зла,
так связанную
с проблемой свободы и личности.
Гностики первых веков христианской эры были могучими умами,
с творческой фантазией, среди них были
такие гении, как Валентин.
С религиозными реальностями гностики были разобщены,
так как не принимали их иррационально.
Критицизм, который претендует преодолеть дефекты эмпиризма и рационализма, является
такой же формой рационализма, как и традиционный эмпиризм,
так как оперирует
с рационализированным сознанием и рационализированным опытом.
С нашей точки зрения, гностицизм и прагматизм, интеллектуализм и волюнтаризм одинаково должны быть преодолены,
так как должна быть сознана изначальная данность в нас божественного.
Неумирающая в нас связь
с большим разумом открывает нам возможность мыслить
такое бытие, в котором третье не исключается, в котором все может быть и А и не А, и белым и черным, равно как может быть вневременным и внепространственным.
Естествознание и техника XIX века обязаны своим развитием христианству, хотя и не сознают этого,
так как сбивает
с толку средневековье, бывшее прямым последствием христианства.
Лишь гносеология, которая будет ориентирована не только на факте науки, но и на факте веры, факте откровения, только
такая цельная гносеология прикасается к живому сущему, постигает познание как тайну брака познающего
с сущим.
В акте познания
с самим бытием,
с самой реальной действительностью происходит нечто
такое, в силу чего бытие творчески совершенствуется, развивается, осуществляет ценность.
Познать действительности нельзя,
так как рациональное не покрывает иррациональное, познающий субъект не в силах совладать
с хаосом, да и действительности не существует как трансцендентной реальности.
Без Бога, без божественного сознания не только Бога, но и мира и человека нельзя познать,
так как рациональность субъекта ничего не может поделать
с иррациональностью объекта.
Критицисты и позитивисты — только последние результаты этой рационалистической метафизики, не им судить, в их владении нет
такого места,
с которого можно было бы наблюдать и исследовать рационализм в метафизике.
Почему не видеть в
так называемых априорных основах знания основ самого объективного бытия, которые входят в познающего
с силой и твердостью?
Неудивительно, что
так мало жизни оказывается,
с точки зрения Канта, в действительности.
Но если во всех суждениях, из которых состоит знание, заключена сама действительность, присутствует само бытие, то возникают большие затруднения
с пространством и временем,
так как мы строим суждения о действительности, отделенной от нас пространством и временем.
Гносеология Лосского не в силах объяснить факта разрыва между вещами и существами;
с его точки зрения непонятна ложь, которой принадлежит
так много места в нашем познании.
Грех есть источник всех категорий, над которыми рефлектирует гносеология, не понимая первоисточника всего того,
с чем имели дело,
так как начинает
с вторичного.
Наш «эмпирический» мир есть действительный мир, но больной и испорченный; он воспринимается
таким, каков он есть в данном своем дефектном состоянии, а не
таким, каким его конструирует субъект; он познается наукой, наука имеет дело
с реальностью, а не
с состояниями сознания и элементами мышления, но реальностью больной.
Как тяжело думать, что вот „может быть“ в эту самую минуту в Москве поет великий певец-артист, в Париже обсуждается доклад замечательного ученого, в Германии талантливые вожаки грандиозных политических партий ведут агитацию в пользу идей, мощно затрагивающих существенные интересы общественной жизни всех народов, в Италии, в этом краю, „где сладостный ветер под небом лазоревым веет, где скромная мирта и лавр горделивый растут“, где-нибудь в Венеции в чудную лунную ночь целая флотилия гондол собралась вокруг красавцев-певцов и музыкантов, исполняющих
так гармонирующие
с этой обстановкой серенады, или, наконец, где-нибудь на Кавказе „Терек воет, дик и злобен, меж утесистых громад, буре плач его подобен, слезы брызгами летят“, и все это живет и движется без меня, я не могу слиться со всей этой бесконечной жизнью.
Освобождение зверя
с бушующим в нем хаосом не есть освобождение человека,
так как подлинный человек есть часть божественной гармонии.
Ни философия позитивная, ни философия критическая не в силах понять происхождения и значения времени и пространства, законов логики и всех категорий,
так как исходит не из первичного бытия,
с которым даны непосредственные пути сообщения, а из вторичного, больного уже сознания, не выходит из субъективности вширь, на свежий воздух.
Относительное несопоставимо
с Абсолютным,
так как ничтожно перед ним и не самостоятельно, не мыслимо вне Абсолютного и не занимает внутри его никакого особого места.
Соблазн змииного, люциферианского знания не потому греховен, что знание греховно, а потому, что соблазн этот есть незнание,
так как знание абсолютное дается лишь слиянием
с Богом.
Этот рациональный план творения целиком пребывает в сфере человеческой ограниченности и не возвышается до сознания смысла бытия,
так как смысл этот связан
с иррациональной тайной свободы греха.
Для восточных верований в метемпсихоз плоть человека не имеет никакого значения; душа человека может перейти в кошку, и потому нет смысла жизни, смысла земной истории,
так как смысл этот тесно связан
с утверждением безусловного значения плоти.
Жертва, принесенная человеком, его кровь и страдания, не может искупить греха, не спасает,
так как не соответствует всей безмерности содеянного преступления и не есть еще действие совместное
с Богом, не есть еще богодейство.
Так, напр., гениальный Иоанн Скотт Эригена многое предвосхитил в философии Шеллинга и Гегеля.] чем
с новейшей, новая общественность —
с теократией, новая религиозная жизнь будет как бы восстановлением средневековья, но освобожденного от дуализма, переведшего томление в реальность.
Как можно отстоять религиозный смысл истории, если произошел
такой крах
с самой религиозной эпохой, что пропала у человечества охота религиозно организовать жизнь и религиозно направить историю?
Нельзя установить законов истории,
так как нельзя построить науку истории по образцу естествознания, которое имеет дело
с повторяющимися явлениями и устраняет все индивидуальное.
Новая религиозная антропология прекратит распрю гуманизма
с Богом, откроет безумие безбожного прогресса и
такое же безумие благочестивого регресса.
В макрокосме соединяется Христос
с Невестой своей Церковью;
так в микрокосме муж соединяется
с женой.
Как связь Творца
с творением,
так и разрыв творения
с Творцом должны иметь свои окончательные, последние воплощения, в которых выявится вся полнота бытия этой связи и вся пустота небытия этого разрыва.
Да и
с моей точки зрения нет
такой противоположности и различия между практикой, опытом, жизнью и учением, умозрением, познанием.
Такое соотношение мужественного и женственного дано лишь в Церкви, где Логос овладевает мировой душой и соединяется
с ней, как Жених
с Невестой.
Никогда еще мы не были
так близки к окончательному осознанию той религиозной истины, что не только Церковь как живая историческая плоть — мистична, но что мистична и сама история
с ее иррациональной плотью, и сама культура — мистична.
Еретический рационализм признает Христа или только Богом, или только человеком, но не постигает тайны Богочеловека, тайны совершенного соединения природы божеской
с природой человеческой; он признает в Христе одну лишь волю и не постигает совершенного соединения в Христе двух воль, претворения воли человеческой в волю Бога; он готов признать Троичность Божества, но
так, чтобы не нарушить закона тождества и противоречия,
так, что «один» и «три» в разное время о разном говорят.
Так говорят все мистики о своем мистическом опыте, и
с их признаниями мы обязаны считаться более, чем
с измышлениями гносеологов.
Пророчески-апокалиптическая мистика ничего не может значить для субъективно-индивидуалистической мистики переживаний, и
так же мало может быть она связана
с натуралистически-рационалистической мистикой теософии и гностицизма.
Действительность современного Парижа
так ужасает и отвращает его, что слаще ему задыхаться и рисковать жизнью в экзотически чувственной атмосфере созданных им искусственных запахов, чем жить
с современными людьми и отдаваться их интересам.
У Гюисманса, утонченного упадочника
с притупленной восприимчивостью и больной чувственностью, был интерес к сатанизму, он пожелал экспериментально проверить природу сатанизма, игравшего
такую роль в родные ему средние века, но не было у него никогда сатанинского уклона воли.
Но то же католичество было очагом культуры и творчества,
с ним связана
такая красота культуры, что не сравнится
с ней ничто, рожденное в недрах антирелигиозного движения, имевшее менее благородное происхождение.
Западная католическая культура
с ее томлением и устремлением вверх имеет свою творческую миссию, но на почве восточноправославной мистики легче рождается сознание апокалипсическое,
так как Церковь православная не претендовала быть, подобно католической, уже осуществленным Градом Божьим на земле.
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться
с другими: я, брат, не
такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще ни один человек в мире не едал
такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Городничий. Вам тоже посоветовал бы, Аммос Федорович, обратить внимание на присутственные места. У вас там в передней, куда обыкновенно являются просители, сторожа завели домашних гусей
с маленькими гусенками, которые
так и шныряют под ногами. Оно, конечно, домашним хозяйством заводиться всякому похвально, и почему ж сторожу и не завесть его? только, знаете, в
таком месте неприлично… Я и прежде хотел вам это заметить, но все как-то позабывал.
Еще военный все-таки кажет из себя, а как наденет фрачишку — ну точно муха
с подрезанными крыльями.
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в то же время говорит про себя.)А вот посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит
с ног. Только бы мне узнать, что он
такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший
с другой стороны Бобчинский летит вместе
с нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Городничий (
с неудовольствием).А, не до слов теперь! Знаете ли, что тот самый чиновник, которому вы жаловались, теперь женится на моей дочери? Что? а? что теперь скажете? Теперь я вас… у!.. обманываете народ… Сделаешь подряд
с казною, на сто тысяч надуешь ее, поставивши гнилого сукна, да потом пожертвуешь двадцать аршин, да и давай тебе еще награду за это? Да если б знали,
так бы тебе… И брюхо сует вперед: он купец; его не тронь. «Мы, говорит, и дворянам не уступим». Да дворянин… ах ты, рожа!