Дивуется честной купец такому чуду чудному и такому
диву дивному, и ходит он по палатам изукрашенным да любуется, а сам думает: «Хорошо бы теперь соснуть да всхрапнуть», — и видит, стоит перед ним кровать резная, из чистого золота, на ножках хрустальныих, с пологом серебряным, с бахромою и кистями жемчужными; пуховик на ней как гора лежит, пуху мягкого, лебяжьего.
Слесарь. А там в газетах будут писать: сделал такого-то города мещанин Перехватов
диво дивное… тележку, сама катится… По русской Палестине почет, да и в чужих землях будут знать… Кажись, и в гроб-то лег бы радостно!.. Да вот беда какая: недостает двух рублевиков пружину одну прибавить.
«Господин ты мой, Степан Парамонович! // Я скажу тебе
диво дивное: // Что к вечерне пошла Алёна Дмитревна; // Вот уж поп прошел с молодой попадьей, // Засветили свечу, сели ужинать, — // А по сю пору твоя хозяюшка // Из приходской церкви не вернулася. // А что детки твои малые // Почивать не легли, не играть пошли — // Плачем плачут, всё не унимаются».
Неточные совпадения
Так постепенно в полвека // Вырос огромный посад — // Воля и труд человека //
Дивные дивы творят! // Всё принялось, раздобрело! // Сколько там, Саша, свиней, // Перед селением бело // На полверсты от гусей; // Как там возделаны нивы, // Как там обильны стада! // Высокорослы, красивы // Жители, бодры всегда, // Видно — ведется копейка! // Бабу там холит мужик: // В праздник на ней душегрейка — // Из соболей воротник!
Со времени проезда Ланского прошло довольно времени, и события, сопровождавшие этот проезд через Солигалич, уже значительно позабылись и затерлись ежедневною сутолокою, как вдруг нежданно-негаданно, на
дивное диво не только Солигаличу, а всей просвещенной России, в обревизованный город пришло известие совершенно невероятное и даже в стройном порядке правления невозможное: квартальному Рыжову был прислан дарующий дворянство владимирский крест — первый владимирский крест, пожалованный квартальному.
Князь Гвидон ей отвечает: // «Грусть-тоска меня съедает — //
Диво б
дивное хотел // Перенесть я в мой удел».
И я то же скажу, да еще переведу это иноземное слово по-русски: чудак! диво-дивное!
— Но кто же это
дивное диво, которое нам сегодня покажут? — спросил барон Гемпель, исподтишка обнимая Марью Павловну и в то же время обмениваясь с Екатериной Семеновной нежными взглядами.