Неточные совпадения
Он уехал почти возмущенный. Ее
письма утишили эту хищническую бурю. Сначала он причислял ее к
тем ехидным бабенкам, что не отдаются любимому человеку не потому, чтобы были так чисты и прямы душой, а из особого рода задорной гордости, — он таких знавал.
Когда они встретились и сели на скамью, один поцелуй и несколько любовных слов — вот и все, чем они обменялись… Их стесняло
то, что они на виду у всех, хотя никто еще не зашел в садик. Теркин хотел сейчас же сказать ей, зачем она не приехала к нему в гостиницу, но вспомнил, что она просила его в
письме на
том не настаивать.
О муже речь шла не более десяти минут. Серафима передавала
то, чего он не знал еще по ее
письмам в таких подробностях. Рудич — игрок, и из ее приданого уже почти ничего не осталось. Правда, он дал ей вексель, но что с него получишь?..
В девять ушел фельдшер; сторож ночевал рядом, в передней. В четверть десятого Теркин сразу выпил все, что было в пузырьке. Думал он написать два
письма: одно домой, старикам, другое — товарищам; кончил
тем, что не написал никому. Чего тут объясняться? Да и не дошли бы ни до стариков, ни до товарищей
письма, какие стоило оставлять после своей добровольной смерти.
Тотчас же, не умываясь, он присел к столу, достал из своего дорожного мешка бумаги и конверт и быстро написал
письмо Арсению Кирилычу, где прямо говорил, что ему трудно будет отказываться и он просит не пенять на него за
то, что уехал, не простившись, на пароходную пристань.
Ему не хотелось выставляться. Он был не один. С ним ехала Серафима. Дня за три перед
тем они сели на этот пароход ночью. Она ушла от мужа, как только похоронили ее отца, оставила
письмо, муж играл в клубе, — и взяла с собою один чемодан и сумку.
Дошло до него и
письмо Кузьмичева Великим постом, где
тот обращался к нему, как к влиятельному пайщику их товарищества, рассказывал про изменившееся к нему отношение хозяина парохода, просил замолвить за него словечко, жаловался на необходимость являться к судебному следователю, намекал на
то, — но очень сдержанно, — что Теркин, быть может, захочет дать свое свидетельское показание, а оно было бы ему «очень на руку».
— Стойте, я за вас доскажу… В прошлом году, помните, когда вы меня провожали при спуске «Батрака»… в ваше положение я недостаточно вошел… Знаете, в чаду хозяйского торжества… И на
письмо ваше не ответил. В этом чистосердечно каюсь. Не
то чтобы я струсил… а зарылся. Вот настоящее слово. И вы вправе считать меня… ну, да слово сами приберите.
Сейчас же недовольство, похожее на нытье зубов, поднялось у него на сердце.
То, что и как ему говорила Серафима, по поводу этого
письма Калерии, ее тон, выражение насчет матери — оставили в нем тошный осадок и напомнили уже не в первый раз тайное участие в ее поступке с двоюродной сестрой.
Руки Калерии он до
тех пор не видал. Разбирал он ее свободно. Серафима положила голову на его левое плечо и следила глазами вдоль строк, перечитывая
письмо уже в четвертый раз.
Он не видал раньше ее фотографии; представлял себе не
то «растрепанную девулю», не
то «черничку». Чтение ее
письма дало ему почуять что-то иное. И когда она точно выплыла перед ним, — они сидели на террасе, — и высоким вздрагивающим голосом поздоровалась с ними, он ее всю сразу оценил. Ее наружность, костюм, тон, манеры дышали
тем, что он уже вычитал в ее
письме к Серафиме.
Земец, знакомый Теркина, выдал его: прописал в своем
письме, что он — пароходчик. Теркину не хотелось до поры до времени выставляться, да и не с
тем он шел сюда, в келью игумена. Он мечтал совсем о другой беседе: с глазу на глаз, где ему легко бы было излить
то, что его погнало в родное село. А так, сразу, он попадал на зарубку самых заурядных обывательских разговоров… Он даже начал чуть заметно краснеть.
Зачем она прислала за Николаем Никанорычем? Может быть, „за этим самым“. Не написал ли он ей
письма? Он такой умный. Если просить согласия,
то у нее — у первой. Как она скажет, так и папа.
Но Саня — не его дочь. Он давно помирился с
тем, что его жена изменила ему. У него в столе лежат
письма того „мусьяка“, очутившиеся в руках сестры Павлы, которая ему и доказала, что покойная жена не заслуживала памяти честной женщины. Он не мстит Сане за вину матери, но и не любит ее, на что имеет полное право. Выдать ее поскорее замуж! Приданого тысяч десять… Родовых прав у нее никаких нет. Ее мать была бедная пепиньерка.
Тот прочитывал
письмо уже во второй раз. Внезапная краснота его небритых щек показывала, как оно взволновало его.
Неточные совпадения
Те же и почтмейстер, впопыхах, с распечатанным
письмом в руке.
Осип (выходит и говорит за сценой).Эй, послушай, брат! Отнесешь
письмо на почту, и скажи почтмейстеру, чтоб он принял без денег; да скажи, чтоб сейчас привели к барину самую лучшую тройку, курьерскую; а прогону, скажи, барин не плотит: прогон, мол, скажи, казенный. Да чтоб все живее, а не
то, мол, барин сердится. Стой, еще
письмо не готово.
Городничий. Да я так только заметил вам. Насчет же внутреннего распоряжения и
того, что называет в
письме Андрей Иванович грешками, я ничего не могу сказать. Да и странно говорить: нет человека, который бы за собою не имел каких-нибудь грехов. Это уже так самим богом устроено, и волтерианцы напрасно против этого говорят.
Как только имел я удовольствие выйти от вас после
того, как вы изволили смутиться полученным
письмом, да-с, — так я тогда же забежал… уж, пожалуйста, не перебивайте, Петр Иванович!
Этак ударит по плечу: «Приходи, братец, обедать!» Я только на две минуты захожу в департамент, с
тем только, чтобы сказать: «Это вот так, это вот так!» А там уж чиновник для
письма, этакая крыса, пером только — тр, тр… пошел писать.