Неточные совпадения
— В том-то и беда, Борис Петрович, что православное-то хрестьянство в каком-то двоеверии обретается. И каждый из нас, кто сызмальства в деревне насмотрелся на все, ежели он только не олух был, ничего кроме скверных
чувств не вынес. Где же тут о каком-нибудь руководстве
совести толковать?
Нет-нет и поднимется в нем
совесть, и он готов покаяться отцу Вениамину в своем притворстве. Тот действительно был страдалец, а он — обманщик. Его удерживало неприязненное
чувство к «долгополой породе» еще с детства, когда он босиком бегал по улицам и издали кидал всякие обидные прозвища дьячкам и пономарям двух церквей села Кладенца.
Все это было как будто и грешно, а греха она и боялась и не любила по
совести. Но ежеминутно она сознавала и то, что не выдержит напора жалости к дочери и ревнивого
чувства к Калерии. Если представится случай поступить явно к выгоде Симочки, — она не устоит.
Без всяких оговорок и смятенья, порывисто, со слезами в голосе, он раскрыл ему свою душу, рассказал про все — сделку с
совестью, связь с чужой женой, разрыв, встречу с чудной девушкой и ее смерть, про поворот к простой мужицкой вере и бессилие свое найти ее, про то
чувство, с каким приехал в Кладенец.
— Нет, я знаю очень хорошо, что ты немножко сердишься и тебе это неприятно, но честью тебя заверяю, что тут, кроме
чувства совести, ничего другого нет.
Грустно и отрадно было его видеть в этот предсмертный период жизни: разум его просветлел, самосознание и
чувство совести к нему возвратились; он оценил, наконец, достоинство Лиды и привязался к ней, как малый ребенок, никуда ее не отпускал от себя, целовал у нее беспрестанно руки и все просил прощения за прошедшую жизнь.
Неточные совпадения
Чувство это было так неожиданно и странно, что Степан Аркадьич не поверил, что это был голос
совести, говоривший ему, что дурно то, что он был намерен делать. Степан Аркадьич сделал над собой усилие и поборол нашедшую на него робость.
«Вопросы о ее
чувствах, о том, что делалось и может делаться в ее душе, это не мое дело, это дело ее
совести и подлежит религии», сказал он себе, чувствуя облегчение при сознании, что найден тот пункт узаконений, которому подлежало возникшее обстоятельство.
— Входить во все подробности твоих
чувств я не имею права и вообще считаю это бесполезным и даже вредным, — начал Алексей Александрович. — Копаясь в своей душе, мы часто выкапываем такое, что там лежало бы незаметно. Твои
чувства — это дело твоей
совести; но я обязан пред тобою, пред собой и пред Богом указать тебе твои обязанности. Жизнь наша связана, и связана не людьми, а Богом. Разорвать эту связь может только преступление, и преступление этого рода влечет за собой тяжелую кару.
«Итак, — сказал себе Алексей Александрович, — вопросы о ее
чувствах и так далее — суть вопросы ее
совести, до которой мне не может быть дела. Моя же обязанность ясно определяется. Как глава семьи, я лицо, обязанное руководить ею и потому отчасти лицо ответственное; я должен указать опасность, которую я вижу, предостеречь и даже употребить власть. Я должен ей высказать».
Зато и пламенная младость // Не может ничего скрывать. // Вражду, любовь, печаль и радость // Она готова разболтать. // В любви считаясь инвалидом, // Онегин слушал с важным видом, // Как, сердца исповедь любя, // Поэт высказывал себя; // Свою доверчивую
совесть // Он простодушно обнажал. // Евгений без труда узнал // Его любви младую повесть, // Обильный
чувствами рассказ, // Давно не новыми для нас.