Вместо красоты тогда остается удовлетвориться красивостью и, влюбившись в нее, стать глухим к велениям творчества; из строгого и взыскательного искусства можно устроить свой особый, маленький мирок, по самому требовательному «канону» — и им
удов. — летвориться.
Дьявол, ловя людей на свою
уду, насаживает разные приманки. Но для праздного человека не нужно никаких, — он идет на голый крючок.
А человек? — что это за ехидное создание такое! каких каверз он ни выдумал, чтоб его, пискаря, напрасною смертью погублять! И невода, и сети, и верши, и норота, и, наконец…
уду! Кажется, что может быть глупее
уды? — Нитка, на нитке крючок, на крючке — червяк или муха надеты… Да и надеты-то как?… в самом, можно сказать, неестественном положении! А между тем именно на
уду всего больше пискарь и ловится!
— Здорово, дядя! «Клев на
уду!» [Обычное приветствие рыбаков, застающих собрата за ужением. (Прим. автора.)] — весело воскликнул Глеб.