Неточные совпадения
Ибо зависть далека от Божия
естества, бесстрастного, единого благого и господственного, особливо зависть к твари, которая для
Бога драгоценнее других, потому что для Слова что предпочтительнее словесных тварей?
Нельзя проникнуть в
Бога или даже за
Бога лишь путем углубления в свое собственное мировое
естество (хотя оно и представляет собой «образ и подобие», некую природную икону Божества), без реальной встречи с премирным Божеством, без Его откровения о Себе.
Бог же всяческих по
естеству благ и выше всякой доброты…
Но будучи нерушимой для твари, она не ограничивает творческой абсолютности и всемогущества Божия:
Бог не есть то или то, ибо Он вообще не есть, будучи превыше всякого
естества.
Хотя с точки зрения твари различается
Бог в себе и
Бог в творении, однако это различение установляется не Божеским
естеством, но тварной ограниченностью:
Бог самотожествен и в премирности Своей как абсолютное Трансцендентное, и в творческой энергии Своей как Творец и Вседержитель.
Богородицы, вело благодатное строительство Церкви ветхозаветной, в чистоте Богоматери сосредоточилась вся ветхозаветная — благодатная и природная святость, человеческое
естество приуготовилось и приукрасилось, чтобы принять в себя
Бога.
Ибо Писание сперва говорит: сотвори
Бог человека по образу Своему, показывая сими словами, как говорит Апостол, что в таковом несть мужеский пол, ни женский; потом присовокупляет отличительные свойства человеческого
естества, а именно: мужа и жену сотвори их».
Различие на полы создано только на основании предведения греха:
Бог, «предуразумевая силою предведения, к чему склонно движение произвола по самоуправству и самовластию (поелику знал будущее), изобретает для образа различие мужеского и женского пола, которое не имеет никакого отношения к божественному первообразу, но, как сказано, присвоено
естеству бессловесному».
Бог «промышляет для
естества способ размножения, сообразный для поползнувшихся в грех, вместо того, что прилично ангельскому величию, насадив в человечестве способ взаимного преемства скотский и бессловесный…
Человек не мог быть сразу создан как завершенное существо, в котором бы образ и подобие, идея и действительность, соответствовали друг другу, потому что тогда он был бы
Богом, и не по благодати и уподоблению, а по
естеству.
Первые шаги в самопознании и самоопределении человек совершал прямо под руководством
Бога, который «говорил» тогда с человеком, «посещал» рай, находился в особой близости к его неомраченному грехом
естеству.
В таинстве, как теургическом акте, есть реальное действие и присутствие
Бога, это составляет в нем «трансцендентный», безусловно чудесный элемент, который в то же время сочетается с космическою стихией и человеческим
естеством.
Здесь также совершается в миги божественного озарения как бы некое пресуществление человеческого
естества, его обожение: недаром же Моисей, сойдя с горы Синая, сохранил на себе след сияния Божества [«Когда сходил Моисей с горы Синая, и две скрижали откровения были в руке у Моисея при сошествии его с горы, то Моисей не знал, что лице его стало сиять лучами оттого, что
Бог говорил с ним.
Такое отнесение ада в божеское
естество должно быть отвергнуто вместе с принципиальными предпосылками «физики
Бога» и, общим бемовским монизмом.
Неточные совпадения
«И почему бы сие могло случиться, — говорили некоторые из иноков, сначала как бы и сожалея, — тело имел невеликое, сухое, к костям приросшее, откуда бы тут духу быть?» — «Значит, нарочно хотел
Бог указать», — поспешно прибавляли другие, и мнение их принималось бесспорно и тотчас же, ибо опять-таки указывали, что если б и быть духу естественно, как от всякого усопшего грешного, то все же изошел бы позднее, не с такою столь явною поспешностью, по крайности чрез сутки бы, а «этот
естество предупредил», стало быть, тут никто как
Бог и нарочитый перст его.
Если человек — медиум, через который проходят неотвратимые магические силы, которые можно расколдовать лишь путем особого знания, то он — лишь пассивная частица магического
естества, он не свободен, не активен, не образ и подобие
Бога.
— Вот об этом самом я и говорю.
Естества, говорю, держись, потому
естество — оно от
бога, и предел ему от
бога положен. А мечтанию этому — конца-краю ему нет. Дал ты ему волю однажды — оно ежеминутно тебе пакость за пакостью представлять будет!
Идет Пахомовна путем-дороженькой; идет-идет, кручинится:"Как же я, горькая сирота, во святой град приду! масла искупити мне не на что, свещу поставить угоднику не из чего, милостыню сотворить нищему и убогому — нечем!"И предстал перед ней змей-скорпий, всех змиев
естеством злейший, от
бога за погубление человеческое проклятый.
Сухое дерево разве может расцвесть?» Я было его на этом даже остановил и говорю: «Пожалуйста, ты этого, Варнава Васильич, не говори, потому что
бог иде же хощет, побеждается
естества чин»; но при этом, как вся эта наша рацея у акцизничихи у Бизюкиной происходила, а там всё это разные возлияния да вино все хорошее: все го-го, го-сотерн да го-марго, я… прах меня возьми, и надрызгался.