Религия, которая останавливается на мистицизме и равнодушна к
религиозному познанию, дефектна, она склоняется, с одной стороны, к эвдемонизму, к услаждению своим мистическим экстазом, а с другой — легко подпадает влиянию какой-либо церковной ортодоксии (в глазах Гартмана — смертный грех).
Неточные совпадения
Это положение есть не только аналитическое суждение, выведенное на основании рассмотрения понятия религии, но вместе с тем и
религиозное синтетическое суждение a priori [Синтетические суждения a priori — в системе Канта такие суждения, которые увеличивают данное
познание и при этом проистекают не из опыта, а из свойств человеческого мышления.].
Единственным же путем реального, жизненного
познания Бога остается
религиозный опыт.
На пути оккультного
познания, как и всякого
познания вообще, при постоянном и бесконечном углублении в область божественного, в мире нельзя, однако, встретить Бога, в этом
познании есть бесконечность — в
религиозном смысле дурная, т. е. уводящая от Бога, ибо к Нему не приближающая.
К нему нет пути методического восхождения (ибо путь
религиозного подвига не имеет в виду
познания, не руководится познавательным интересом), оно вне собственной досягаемости для человека, к нему можно стремиться и рваться, но нельзя планомерно, методически приходить.
Между тем, строго говоря, между
религиозной верой и «мистическим эмпиризмом» столь же мало общего, как и вообще между верой и
познанием, в составе коего интуиция есть, действительно, совершенно неустранимый элемент.
Религиозная жизнь, по IIIлейермахеру, является третьей стороной жизни, существующей рядом с двумя другими,
познанием и действованием, и выражает собой область чувства, ибо «такова самобытная область, которую я хочу отвести религии, и притом всецело ей одной… ваше чувство… вот ваша религиозность… это не ваши
познания или предметы вашего
познания, а также не ваши дела и поступки или различные области вашего действования, а только ваши чувства…
Ибо если они должны иметь значение, то они принадлежат к
познанию, а что принадлежит к последнему, то уже лежит в иной, не
религиозной области жизни» («Речи о религии», перев. С. Л. Франка, стр.47).
Опытное происхождение догмата, своего рода
религиозный эмпиризм, делая догмат неуязвимым для критики рассудочного
познания, в то же время ведет к тому, что его выражение в понятиях порождает противоречия и нелепицы с точки зрения рассудочного мышления.
В этом смысле Гегель и Шеллинг отличаются от вольфианских предшественников Канта лишь большим философским вкусом и тонкостью — там, где последние довольствовались рассудочными построениями, здесь воздвигнуты величественные здания метафизической спекуляции, но и они проникнуты не в меньшей мере притязанием на адекватное
познание Божества, а потому, в известном смысле, и
религиозным самодовольством.
Мистическое самоуглубление, как и расширение научного или оккультного
познания, само в себе также не содержит ключа к
религиозному постижению мира, — и оно нуждается в
религиозных аксиомах откровения, лишь чрез них живым светом загораются его богатства.
В
религиозном своем существе язычество есть
познание невидимого чрез видимое, Бога через мир, откровение Божества в твари.
Положительная же ориентация христианства в вопросах общественности исчерпывается началами этики, между тем одна только этика отнюдь не выражает собой
религиозного понимания вопроса (как геометрия, имеющая дело только с формою, не удовлетворяет потребности в целостном
познании тела).
Неточные совпадения
Невозможно отделить философское
познание от совокупности духовного опыта человека, от его
религиозной веры, от его мистического созерцания, если оно есть у человека.
Религиозная философия предполагает соединение теоретического и практического разума, достижение целостности в
познании.
Это прежде всего
религиозное беспокойство и
религиозное искание, это — постоянный переход в философии за границы философского
познания, в поэзии — за границы искусства, в политике — за границы политики в направлении эсхатологической перспективы.
Религиозная философия принципиально свободна в путях
познания, хотя в основании ее лежит духовный опыт, вера.
Русская
религиозная философия особенно настаивает на том, что философское
познание есть
познание целостным духом, в котором разум соединяется с волей и чувством и в котором нет рационалистической рассеченности.